А в том, что это обязательно случится, Агата больше не позволяла себе сомневаться. Она сама уже готова пойти по головам, чтобы отвоевать себе право на свободу. И, если потребуется, бросит всё и уйдет вместе с Джонотаном в море!

Наперекор воле отца, наперекор попыткам Орхана забрать её в свой гарем, наперекор мечтам Элен о приличной роли в обществе и благопристойном облике ее подопечной.

— А вот и моя дорогая невеста, — голос Орхана прозвучал мягко, но гулкое эхо разнесло его по залу, заставив Агату поежится.

А ведь она и правда все еще его невеста. Обряд не состоялся, но, кто знает, не попытается ли Орхан оставить ее при себе?.. На что пойдет дальше ради заветного артефакта?

Несостоявшийся муж выглядел невозмутимым, но Агата обратила внимание, что выглядит Орхан, вольготно раскинувшийся на подушках по-восточному, уставшим, его смуглое лицо за ночь осунулось и побледнело, а сам он то и дело поглядывает на стоящий рядом кальян.

Отец сидел по правую руку от Орхана, пальцами постукивая по столу и резко обернулся через плечо на них, стоило войти в зал. Агата сощурилась. Похоже, Элен зря волновалась — всё-то с ним в порядке, этого дельца такими передрягами не возьмешь, он всегда выходил сухим из воды!

Единственным, кто похоже не испытывал никаких неудобств был Вильхельм. Он тоже был вооружен и смотрел цепко, но больше на кувшин и кубок, стоявшие перед ним. Агата, невольно улыбнувшись, вспомнила, как и на вчерашнем пиру он отпивал прямо из носика и вовсю наслаждался жизнью.

Но злость на наглого пирата стихла… Отчего же? Пресвятые боги! Агата застыла на месте и наконец в памяти вспыхнули воспоминания о событиях ночи, о шатре, о звездном небе, о заклятом маге — и то, как Вильхельм вчера с Джонотаном пришел за ней и схватил Хайрата за горло.

Теперь все они, прежде враги, сидели за одним столом и как по команде уставились на неё и замолчали. Орхан растянул губы в улыбке, пытаясь выглядеть благодушно, но его тёмные глаза заметно помрачнели со вчера и томное выражение лица сменилось на заостренное и настороженное, как у довольно опасного хищника, попавшего в засаду.

И вроде он ничем не выдавал своего напряжения, однако Агата чувствовала, как отчетливо он следит за движениями всех сразу и как сглотнул, заметив Джонотана, неуловимо подавшегося вперед.

А ведь они могли перерезать ему горло ещё ночью, но решили оставить в живых — так что имеют право выторговать что-то себе в ответ на эту милость. Поэтому оставили его в живых? Его, Хайрата… Впрочем, убили бы там, в Великой Пустыне, и им бы пришлось всем бежать, скрываться от властей, а так есть вероятность уйти свободно, а к тому же и выиграть что-то для себя. Поэтому теперь все сидят здесь снова: на очень странных переговорах, на которых главный предмет торга — сама Агата ди Эмери — отсутствовала первую половину встречи.

Агата неторопливо пересекла зал, чувствуя молчаливую поддержку Элен, следующей на шаг позади.

— Доброе утро, господа.

Она вежливо кивнула сразу всем присутствующим, и незаметно дотронувшись до шеи Джонотана села на подушку между ним и Вильхельмом, заняв место напротив Орхана.

Ей не хотелось провоцировать ни самого Джонотана, который выглядел так, словно готов был сразиться с каждым, если потребуется, ни Орхана, который смотрел на нее все тем же тягучим нечитаемым взглядом, словно просчитывал насколько дорога ему невеста.

— Рада, что все в добром здравии, — не удержалась Агата, ехидно улыбнувшись. — Полагаю, что я что-то пропустила.

Чтобы занять руки, она потянулась к винограду, вот только Джонотан сделал тоже самое. Его пальцы — случайно или нарочно — легко коснулись ее кожи, вызывая мурашки, и Агата поспешно отвела взгляд от него и его едва уловимой улыбки, мучительно надеясь, что ее щеки не пылают.

Пришли запоздалые мысли, что все мужчины за этим столом видели ее обнаженной.

— Мы ждали тебя, чтобы прояснить несколько важных моментов, — произнес Орхан на энарийском, Агата успела заметить, что он задумчиво разглядывает виноград, прежде чем внимательно посмотреть на нее. Чужой для него язык звучал в его исполнении тверже, чем родной ануарский, и следующая фраза упала как тяжелый камень:

— Правда ли то, в чем обвиняют Хайрата? Ты моя невеста, и боги так распорядились, что… только тебе я могу доверять в этом вопросе.

Агата оцепенела, бесконечно долгое мгновение вспоминая, как очнулась в шатре, как Хайрат дотрагивался до нее, как она выпила воду… Дальше все было в тумане, словно она спала и видела жуткий сон, где ее предавало собственное тело. Но вот про свои планы Хайрат без утайки ей рассказал тогда, когда она совершенно точно была в сознании и могла поручиться за каждое услышанное слово.

— В чем же его обвиняют? — произнесла Агата, глядя Орхану прямо в темные загадочные глаза.

— Что он собирался меня убить.

Агата вздрогнула и поёжилась от вспыхнувшего озноба. Ох, нет, замысел Хайрата был куда отвратительней… Не убить, но подчинить себе, обмануть и манипулировать, заставить плясать под его дудку. Унизить, забрав невесту силой.

— Он сказал, что завладеет артефактом и тогда сможет контролировать тебя, господин, — ответила наконец Агата.

— Ты уверена? — Орхан был мрачен. — Ты ведь понимаешь, что означают твои слова?

— Наших слов должно быть вполне достаточно, господин аль Гаффар, — холодно вмешался Джонотан, и Агата заметила, как он будто случайно сомкнул пальцы на рукояти кинжала и мышцы его руки напряглись. Но Джонотан продолжал держать себя сдержанно, а Агата молилась, чтобы не пролилась новая кровь. — Не надо перекладывать на нее ответственность за свои решения. Это твой придворный маг оказался предателем — тебе и выносить приговор.

Вильхельм не вмешивался и принялся лениво наливать себе вино в кубок, а потом так же неторопливо пригубил, наблюдая за их спором и за тем, как растёт напряжение между Джонотаном и Орханом.

Прежде Агата думала, что это очень романтично — когда мужчины готовы из-за прекрасной дамы вступить в схватку, но теперь это раздирало на части. Ей не только надо уладить дело миром, чтобы из этого дома живыми вышли и они с Джонотаном, и отец, и Элен, но и решить судьбу живого человека, хоть и предателя!

— Наши боги велят выслушать все стороны, прежде чем выносить приговор, — тем временем невозмутимо проговорил Орхан, обращаясь к Джонотану, но продолжая смотреть на Агату. — Твоя голова осталась на плечах, только потому что я прислушался к ее словам. Что же плохого в том, чтобы и сейчас она высказалась. Женщина, которой покровительствует сама богиня Луны, достойна того, чтобы ее выслушали.

— Господин аль Гаффар… — начал было кириос ди Эмери, но Орхан вскинул ладонь, призывая к молчанию.

— Так что, дорогая моя невеста?

От Агаты не укрылся ни взгляд, которым Орхан смотрел на Джонотана, явно его подначивая, ни как сжались кулаки последнего. Оправдывать Хайрата она не собиралась, не после того, что он хотел сделать с ней, и не после того, как предал их, чуть не отправив на казнь Джонотана:

— Господин Хайрат ибн Али хотел… овладеть мной, чтобы активировать артефакт и управлять тобой, господин, — ей удалось справиться с волнением, и голос не дрожал, только щеки вспыхнули от стыда. — Чтобы обряд был признан магией добровольным, он опоил меня. Тебя, Орхан, он тоже чем-то опоил: я пыталась искать защиты, но ты не приходил в сознание.

— Бедная моя госпожа, — Элен, которая сидела в стороне, не смогла сдержать причитаний и даже тихонько всхлипнула.

— Агата… — в голосе отца прозвучал потрясение не то от самой ситуации, не то, из-за того, что она осмелилась говорить о подобном вслух.

— А потом нас благородно спас доблестный капитан, — словно бы задумчиво закончил Орхан, проигнорировав вскрики, поглаживая бороду и глядя на Агату тяжелым взглядом.

— И Вильхельм, — помедлив, добавила Агата, глядя на пирата и вспомнив, как на мгновение прояснилось одурманенное сознание. — Ему, выходит, мы тоже обязаны спасением.