— Думаете, по мертвому она будет вздыхать меньше? — кажется, Хайрат позволил себе небывалую дерзость, потому что Орхан прямо-таки прорычал в ответ:

— Она будет любить только меня! Помни свое место, Хайрат, или я сам тебе о нем напомню, — и добавил уже спокойнее, обтерев руки и кривовато улыбнувшись, замечая, что Агата смотрит на него тревожно. — Чтобы сегодня же его поймали и обезглавили! И не дай Луна, эта девочка об этом узнает. Пусти слух, что я щедро наградил его и отпустил домой. После первой же ночи, когда артефакт будет активирован, она уже никуда от меня не денется. И он нежно погладил ее по спине, спустившись ниже талии, отчего обратившаяся в слух Агата вздрогнула.

— Не бойся, услада моих очей, — Орхан заговорил с приятным акцентом на энарийском и улыбнулся, и его суровое лицо преобразилось: он вновь выглядел радушным и довольным жизнью, — мой гнев не направлен на тебя.

— К сожалению, я совершенно не понимаю по-ануарски, мой господин, — изображая искреннее расстройство проговорила Агата извиняющимся тоном, послав отцу, который мог легко разрушить ее легенду, предупреждающий взгляд. — Поэтому я чувствую себя такой потерянной, когда не понимаю, о чем вы говорите.

Если бы отец понял, о чем они только что говорили, то не сидел бы такой самоуверенный! Впрочем, ему явно плевать на судьбу Джонотана!

— Не переживай, моя трепетная роза, — Орхан нежно коснулся ее щеки, — уверен, нам с тобой будет не до разговоров.

Агата чуть не взвыла от бессилия, посмотрев на отца самым тяжелым взглядом и подумав, что даже Вильхельм слушал и придавал значение ее словам.

— Не хочу омрачать обед и женский слух деловыми разговорами, — произнес между тем отец, — но повод более чем радостный, и я хотел сказать, что все бумаги с нашей стороны готовы. Я вижу, что оставляю дочь в надежных руках, и готов буду отправиться сразу, как мы покончим с формальностями.

Агата едва не закатила глаза, и принялась незаметно накручивать на палец кисточку подушки, на которой сидела, — все, что угодно, только бы отвлечься и не дать почувствовать проклятому магу ее эмоции: больно подозрительно Хайрат на нее косился во все время разговора.

На миг даже показалось, что не только Хайрат смотрит так въедливо: по спине пробежали мурашки, будто за ней — именно за ней — следит кто-то ещё, и следит недобро.

Интересно, могут ли девицы из гарема наблюдать за сидящими на ужине из потайных окон или вон из-за той картины на стене, чудовищно огромная рама которой висит как будто криво и отходит от стены.

Вспомнились истории о тайный убийцах и отравлениях, и Агата резко отставила в сторону поданный ей бокал с вином.

— Ваша дочь, мой друг, — с готовностью отозвался в этот миг Орхан, — прекраснейшая из женщин. Она станет украшением моего дома, а наше с вами общее дело будет процветать. Восхищаюсь вашим талантом находить союзников. И рад, что вы обратили ваш взор так далеко за море. Я рад породниться с вами, кириос. И если у меня были какие-то сомнения прежде, то, как только ваша чудесная дочь переступила порог моего дома, они пропали. И в качестве благодарности и моего доброго расположения я подарю вам один из своих кораблей. Уверяю, мои люди так же надежны, как ваши, и будут хранить ваш покой на пути домой, вы заслужили это после всех злоключений по дороге сюда. А найти капитана и команду для такого прекрасного торговца, как вы, не составит труда.

— Благодарю за столь высокую оценку моих деловых качеств, — ди Эмери приложил руку к сердцу и немного наклонил голову, — и за столь щедрый дар.

И не скажешь, что накануне он дрожал от ужаса, что правда об артефакте может вскрыться, мрачно подумала Агата улыбаясь так, что уже начало сводить скулы, и мысленно обещая себе поискать местную библиотеку или что-то вроде того, где можно будет попробовать узнать об артефакте. Оран сказал что-то про активацию, а значит, вполне вероятно, что у нее на ноге сейчас не золотая побрякушка, а действительно ценная вещь.

— А ведь ди Арс хороший капитан и сильный маг, — елейно протянул Хайрат на ануарском, вздыхая. — Жалко будет терять такого, особенно с учетом договора с этим, — он взглядом указал ди Эмери.

— Договорись со вторым, как его там? Который пират, — небрежно отмахнулся Орхан. — Как временное решение, разумеется. Когда найдем замену, отрубим пирату голову.

— Прекрасный план, господин, — хмыкнул Хайрат.

Лицемерная тварь! Агата изо всех сил сжала край подушки, на которой сидела, представляя, что это шея Хайрата. А ведь был таким обходительным на приеме в честь ее дня рождения! А теперь делает всё, чтобы Джонотана казнили. И ведь не вмешаешься, иначе придется показать, что она их понимает, а это преимущество Агата предпочитала пока оставить в тайне.

Да и не поможет ее вмешательство: что бы она не сказала, это будет проявлением заботы о Джонотане, а Орхан подобного явно не потерпит. Самовлюбленный восточный хлыщ! Чтоб тебя твои змеи из гарема покусали! Если ее план не сработает, то она устроит ему “украшение его дома” из его головы, пусть даже это будет последнее, что она сделает в своей жизни!

Агата мило улыбнулась и продолжала изображать изящную, очень дорогую и очень молчаливую статуэтку до конца обеда, чем кажется несколько усыпила бдительность Орхана и бросающего на нее подозрительные взгляды Хайрата.

Медленный вдох и ещё более медленный выдох.

Джонотан провёл в этой темнице на одном месте, ни двигаясь, уже целую бесконечность. Только полная неподвижность и глубокое дыхание могли вернуть ему утерянную силу. “Выгорел”, — как насмешливо, но точно бросил Вильхельм.

Он и правда выгорел дотла — и не только потому, что обратился к своей магии, сражаясь с нашествием пиратов, бросаясь в абордажный бой, чтобы защитить то, что было дороже всего. Джонотан готов был сгореть, лишь бы не дать погибнуть в море и от рук грязных ублюдков Агате: ведь именно он стал причиной, что она оказалась здесь, в этом Восточном море, на пути в проклятый Шарракум.

Проклятье! Именно он, ведомый жаждой мести и поиском правды.

Он провел здесь, в Ануаре последние годы, обнаружил следы родителей, что когда-то побывали на берегах восточной страны и погибли вскоре после этого.

Именно он разузнал про артефакт, который так тщетно много лет искал Орхан — потому что именно этот артефакт оказался каким-то образом в руках Сезара ди Эмери. Джонотан понял, что единственный способ узнать правду: помочь Орхану заключить сделку с ди Эмери, ключевым элементом которой станет загадочная семейная реликвия.

Джонотан за последний год почти докопался до правды, он чувствовал все эти годы, что родители погибли не просто так, что кому-то была выгодна их гибель, случившаяся так скоро после путешествия на Восток. Удалось выяснить, что они привезли немалое богатство и погибли так скоро и нелепо: отец Джонотана никогда бы не направил яхту в шторм, он всегда прекрасно чувствовал стихию и её опасность!

Джонотан сделал всё, чтобы эти переговоры с Орханом начались, чтобы Сезар раскрыл карты, которые держал в рукаве всё это время… и невольно ведь именно он, Джонотан, втянул Агату в эту проклятую сделку.

Снова сделав глубокий медленный вдох, Джонотан представил, как светлая, сияющая сила Солнца — местного божества — наполняет его изнутри, исцеляя и возвращая способность обращаться к живой энергии и становиться больше, чем он есть на самом деле.

А когда открыл глаза, то будто со стороны увидел, какими тёмными и мрачно-кровавыми они стали. Он искал правду и нашёл её.

Никогда не допускал, что виновником смерти родителей мог быть сам Сезар ди Эмери. Отец Агаты слишком умело защищал свой разум от чужого вторжения, и это было с ним всегда, уходил от влияния, словно становился неуловимым. Впрочем, Джонотан и не мог предположить, что тот, горюющий от потери жены, может быть не жертвой, а виновником трагедии. И только теперь всё встало на свои места.