Агата едва не рассмеялась: бедный страж, гордая Фадия так торопится, так торопится! Элен надо было спасать, поэтому Агата приблизилась и аккуратно дотронулась до ее локтя.

— Кирия ди Эмери! — с облегчением воскликнула Элен, едва ли не бросаясь на Агату с объятиями.

— Мы, кажется, спешим, Фадия, — Агата практически выдернула из рук компаньонки абаю, поспешно накидывая на плечи. — Благодарю, что захватили мою одежду. Было так приятно прогуляться по саду.

Элен поймала пристальный взгляд стража направленный на ее госпожу и, сурово нахмурившись встала к нему спиной, закрывая Агату и помогая той накинуть покрывало.

— Тухаты дхалика, ва ана еасхалат! — очень сурово повторила Элен.

Агата фыркнула, сдерживая смех и сделала страшные глаза — больше ничего под покрывалом все равно не было видно.

— Поторопитесь, кирия, господин Орхан не любит, когда его приказы нарушают, — пробасила Элен, подражая голосу Фадии.

Кажется их уловка удалась, потому что, когда компаньонка решительно оттерла плечом стража, направляясь к массивным и конечно же запертым в этот час воротам, тот почтительно поклонился и поспешил открыть для них маленькую калитку, врезанную прямо в створку ворот.

— Свет очей моих, — проговорил он, глядя на Элен в образе Фадии, как на величайшее чудо, — луна моих ночей, я буду ждать, когда хлопоты ваши станут меньше, и вы выделите немного своего времени вашему покорному слуге.

— Тухаты дхалика, ва ана еасхалат! — отрезала Элен, умудряясь одной и той же фразой отбиваться от настырного стража с разными интонациями, и схватив вздрагивающую от смеха Агату за руку, буквально вытащила ее на улицу.

И даже там она не затормозила и продолжила тянуть за собой Агату к центру города — судя по всё более плотной застройке и высоченным башням местных храмов.

— Элен, остановитесь же! Нам надо решить, куда идти и где теперь искать этот…

Агату на миг охватил страх. Она держалась до последнего, сосредоточив все силы и мысли на том, как вырваться из “дворца” Орхана и получить вожделенную свободу, что мало размышляла о том, как они найдут нужное место, как отыщут там Вильхельма и получится ли потом не попасть на глаза городской страже, если за ними объявят погоню.

— Предоставь это мне, — важно бросила на ходу “Фадия”, деловито проталкиваясь по оживленной даже в этот поздний час улице и ворча под нос на энарийском, когда кто-то вставал на её пути. — Если думаешь, что Элен ни на что не способна, то напрасно, деточка. Я, может, не разбираюсь в этом ануарском и никогда ниоткуда не сбегала, но не позволю каким то раскрашенным полуголым девицам диктовать мне, что делать!

— Так вы знаете, где этот публичный дом?!

— За что меня всегда ценил твой отец, Агата, так это за умение внимательно слушать! — важно подняла палец Элен, подражая повадкам Фадии. — Этот дом называется “что-нибудь”, и он прямо за главным храмом Ануара неподалеку от порта, а значит, — она снова бегло осмотрела окрестности, — нам во-от туда.

Сердце Агаты забилось быстрее: порт! Порт — это свобода, всего-то надо будет найти подходящее судно и попасть на борт.

До этого момента она действовала не слишком продуманно, и даже не думала, что будет делать, когда найдет Джонотана. Но теперь мысль о том, что можно и вовсе не возвращаться в дом Орхана стала необычайно ясной.

У нее есть золото, а значит, надо будет каким-то образом обменять его на деньги. Сразу же, как она выяснит, что с Джонни. Мысль о том, как они вместе уплывают, воодушевили настолько, что Агата прибавила шаг, не обращая внимания ни на толпу, ни на мелкие камешки попадающие в туфли, пригодные только для неспешных прогулок по мраморным полам.

Удивительно, но улицы не были пусты. Ночь, пусть и не принесла прохлады, но лунный свет не разогревал кожу и не палил нещадно. Все вокруг казалось сказочным, зыбким.

Пахло специями и душным, сладким дымом кальянов, и даже окрики торговцев звкчали мягко, маняще, словно неведомые заклинания на древнем языке. Агата даже замерла на мгновение у одного из прилавков — так красиво в неверном свете луны и факелов блеснула оружейная сталь.

— Не отстайвайте, госпожа, — старательно понижая голос пробасила Элен, хватая ее за руку и утягивая за собой. — Тухаты дхалика, ва ана еасхалат!

Агата рассмеялась, потому что уж очень хорошо Элен вжилась в роль, и зазевавшись налетела на мужчину, закутанного в черные одежды.

На мгновение ее окутал пряный запах — что-то тягучее, словно разогретая на солнце смола и свежее, как морской ветер одновременно. Незнакомец, кажется, от неожиданности поддержал ее, чтобы она не споткнулась. И услышав гневное цыканье Элен, поспешно убрал руки

— П-простите, — пробормотала Агата на ануарском, опуская глаза и торопясь уйти.

— Не зевайте, госпожа, — тихо посоветовала Элен, оглядываясь, — две женщины в такой час и так могут вызывать вопросы, а это был один из стражей.

— Откуда ты знаешь?

— Вам было не до того на корабле, но именно они остановили пиратов, помните? Все в черном, скользят бесшумно, как тени, аж жуть.

Агата поежилась от зябких мурашек, несмотря на жару, и оглянулась через плечо: но человека в черном уже скрыла толпа.

— Барра! Ахлас! — гаркнули над ухом, и Агата вздрогнула, хоть обращались явно не к ней.

Ругательства на анурском летели в адрес прощелыги в подранной одежде, который пытался просить милостыню у богато одетого господина. Будто надеялся, что под нежным светом повернутой набок Луны — покровительницы женщин, олицетворением мягкой силы — щедрый прохожий смягчит и свой нрав.

— Элиф аир аб Тизак! — ощерился в ответ бродяга.

Районы, имевшие выход к морю ни в одном городе не считались респектабельными. И та часть Шарракума, что раскинулась вдоль береговой линии за внушительной, громадой храма богов пустыни, что белела в свете луны и звезд, не была исключением.

Агата осторожно ступала по мощеной булыжником улице. Здесь многие не считали зазорным бросить мусор прямо на дорогу. Оживленные торговые ряды, пестрящие красками даже ночью, сменились более бедными, простыми домами, высокие каменные ограды — приземистыми заборамииз грубых глиняных блоков. Зелени и питьевых фонтанов и вовсе не стало, только низкие пальмы качались, шелестя засыхающими листьями на ветру. В неверном лунном свете они казались руками, протянутыми к усыпанному звездами бархатному небу в безмолвной мольбе.

Агата усмехнулась про себя. Похоже, ануарская ночь действует своей магией на всех, кто ступил на эти берега. Она успела за эти дни привыкнуть и к горячему нраву местных, и к странному говору, и к благовониям, которые повсеместно жгли на прилавках, отпугивая мошкару.

Здесь все еще было много народу на улицах, но уже не было приветливых торговцев-зазывал и праздно прогуливающихся горожан. Хотя мимо прошла хохочущая разнузданная компания. Элен уверенным жестом задвинула Агату себе за спину, и та не возразила.

Они остановились на перекрестке, прячась от лунного света в тени домов и молча пропуская двух стражников-теней из береговой охраны. Те скользнули мимо бесшумно, свернув в узкий проулок, только внимательные глаза блеснули в свете луны.

— Куда дальше? — рядом никого не было, но Агата все равно говорила шепотом.

— Подозреваю, что те господа, — Агата была готова поклясться, что Элен поджала губы, — шли как раз оттуда, куда вы так стремитесь попасть.

В ее голосе слышалось осуждение и, казалось, что Элен начнет ее отговаривать, но видимо, нравы, царящие в доме Орхана столь сильно поразили компаньонку, что та вновь уверенно двинулась по самой широкой и неплохо освещенной чадящими факелами улице.

Пахло солью и морем, и Агата приняла это за добрый знак: как минимум улица должна была вести в порт, а где, как не по направлению к порту стоит искать злачные места?

Они поравнялись с очередной чайной (на вывеске был весьма искусно изображен двухярусный чайник, традиционный для Ануара), когда Элен ухватила Агату за руку: