— Что?

— Ты такая сладкая, Агата, такая непокорная, — Хайрат немного отодвинулся, чтобы охватить ее всю взглядому, — думаю, я смогу тебя приручить. Знаешь, ты… заколдованная женщина, Агата. В тебе нет ни капли магии, ты должна была лишь покорно исполнить уготовленную роль, но всё идет не так… Ты умеешь вызвать желание. Не это ли твоя магия? Делаешь всё, чтобы мужчины не остались равнодушными к тебе. Тебе нравится чувствовать это всеобщее желание… юная греховная чужеземка. Может, это твоя цель?

— Замолчи! Я не… Я не хотела этого! Все вы мечтаете только использовать меня. И это ваш танец предполагал такой наряд — я лишь исполняла вашу же проклятую традицию, чтобы меня… чтобы меня наконец хотя бы услышали! Мой собственный отец и тот, кого он выбрал мне в мужья! Я мечтала разбираться в делах наравне с отцом и странствовать, и не моя вина в том, что видите лишь вашу собственную похоть, — Агата выплюнула слова из последних сил, задыхаясь от ужаса, уже не в силах скрыть свой страх и подступающие слёзы, дёргаясь изо всех сил, потому что Хайрат навис над ней, внимательно вглядываясь в лицо.

— Тише, а то поранишься. Орхан ничего не узнает, если ты будешь меня слушаться и исполнять все желания.

— Да я лучше умру, — прошипела Агата, дёргая руку так, что от боли на мгновение потемнело в глазах: кажется она содрала кожу, а может быть и вывихнула запястье. Зато ей удалось освободить кисть, и она из последних сил оттолкнула Хайрата, который только рассмеялся:

— Какая ты горячая! — поцокал он. — Ничего, скоро ты будешь умолять меня дотронуться.

— Ни за что! — задохнулась от гнева Агата, пытаясь освободить вторую руку.

Уивительно, но Хайрат даже не пытался ее остановить.

— Обряд должен быть проведен добровольно, чтобы артефакт передал мне силу… В этом его особая сила, — Хайрат погладил кончиками пальцев ее лодыжку, и рассмеялся, ловко уворачиваясь, когда Агата попыталась его лягнуть.

— Мечтай!

— Ты просто мало знаешь о магии, — Хайрат поднялся с кровати и отошел в сторону: ему явно надоело отклоняться от ее брыканий. — Достаточно намерения, или просьб. Ты была готова отдаться Орхану, и магии артефакта этого вполне достаточно.

— Не получишь ты никакой магии!

— Подождем еще пару минут, — загадочно проговорил Хайрат, — тебе понравилась вода?

— Что? — Агата замерла на мгновение, а потом ее глаза распахнулись от ужаса. — Что ты туда подмешал? Ты же сам это пил?

Хайрат пожал плечами:

— Я, знаешь, ли предпочитаю покорных женщин, так что тоже перестраховался.

— Ах ты! — задохнулась Агата, от злости не справляясь с веревкой, удерживающей ее руку, на которой от ее трепыханий еще туже затягивались узлы, — чем ты меня опоил?!

— Ничего запрещенного, — заявил Хайрат, — поверь, мне совершенно не хочется, чтобы из-за глупой оплошности мой план провалился. Так что всего лишь безопасное средство, которое заставит тебя умолять…

По телу начало разливаться чужеродное жжение, словно кто-то касался кожи, пробегал обжигающими ладонями по талии, ногам, оглаживал плечи и касался живота, и Агата снова дёрнулась, пытаясь согнать наваждение.

Пожалуйста, кто-нибудь! Джонотан! Джонотан, мать твою, ди Арс!

Ты должен явиться немедленно, иначе я тебя убью!

Отыщу и убью…

Агата застыла, пытаясь дышать и набраться сил, чтобы броситься в новое сопротивление и зелью, и Хайрату, возомнившему себя хозяином жизни. Он не единственный одаренный, что встретился ей на пути, и она не собирается дрожать перед ним как травинка на ветру!

Парадоксально подумалось, что надо растолкать Орхана — и тот как щит убережет от проклятой магии своего же мага. Только как добраться?.. Тело плохо слушалось, но с большим трудом Агата наконец приподнялась на одном локте, подтянув скованные руки за спину и оперевшись о пару жестких подушек, накиданных на разложенной посреди пустыни постели. Движение получилось достаточно томным, чтобы Хайрат следил за ней, как завороженный.

Почти полностью обнаженная грудь сильно вздымалась, и ануарец не мог отвести от нее глаз. Агата ненадолго опустила голову, прислушиваясь к саднящему жжению и легкому гулу в голове, который нарастал с каждым мгновением. Казалось, еще немного — и тело попусту не будет её слушаться, а затуманненый разум потом забудет это, как страшный сон.

— Хайрат… — проговорила Агата изменившимся голосом.

Маг приблизился и опустился на одно колено перед ней. Легонько ухватил Агату за подбородок и всмотрелся в глаза, ища подтверждение своей власти над ней.

— Прошу… — произнесла она непослушными губами.

— Просишь… Это уже хорошо, — усмехнулся Хайрат, склоняясь ещё ниже, касаясь носом её щеки, наслаждаясь запахом кожи.

Он провел колючей щекой по скуле, обжег губами ухо, прикусил мочку, заставляя тело недвусмысленно реагировать на эти прикосновения. Хайрат потянул её ближе к себе, поднимая, и Агата почувствовала, как сильно и мелко дрожит, теряя над собой контроль.

— Прошу… освободи мне руки, я хочу прикоснуться к тебе…

— Надеюсь, ты к этому готова, — жарко прошептал маг, обдавая чужеродным запахом, который прежде казался отвратительным, но теперь ощущения сглаживались против её воли.

Даже запах благовоний, которые тлели в тяжелых железных чашах, стал не таким резким и насыщенным, а начал вплетаться в сознание мягким дурманом, ещё больше вызывая душное томление. Свечи, раставленные вокруг постели, мягко укачивали своим пламенем.

Пламя. Подсвечники… У Агаты резко вспыхнуло воспоминание. Абордажный бой. Пираты! Корабль Вильхельма, уходящий под воду. То, как она, наряженная в брючный костюм, вырвалась из каюты с Элен на палубу.

Она дышала тогда так же тяжело и натужно, как сейчас. Каждый вдох обжигал легкие жарким, горьким воздухом, наполенным дымом. Таким же, как сейчас окутывал их в этом шатре. Горький запах дыма. Огни. Подсвечник… Она держала в руках тяжелый канделябр, и Вильхельм пытался отнять его, чтобы она не натворила глупостей…

Хайрат на удивление торопливо, обняв её с обеих сторон, пытался развязать руки. Так торопливо, словно уже сам не мог сдержать свое желание — вспыхнувшее в ответ на её томный взгляд и показательную покорность.

— Хайрат… — вымолвила Агата, уже не чувствуя в произношении его имени прежней брезгливости и ярости.

Неужели она подчинится его магии и поддастся в ответ на навеянную дурманом страсть?! Её руки наконец почувствовали свободу. Но Хайрат не отпускал уже из своих объятий, он дышал так тяжело и резко, нетерпеливо вжимая Агату в своё тело, потянулся за замком от цепочек…

Агата изо всех сил прикусила нижнюю губу, возвращая к себе хоть толику холода и разума. Это дурман! Дурман! Такой же, каким на корабле Вильхельм окутывал вымотанного, лишенного магических сил Джонотана.

Джонотан.

Джонотан…

Только на это слово хватало угасающего холода в сознании.

Одна рука будто против воли легла на вздымающуюся грудь Хайрата, прикосновение к которому сейчас, казалось, обещало неземное наслаждение. Ей это нужно. Прямо сейчас. Нужно ведь?..

“Маленькая драчунья, смотри как надо”, — прозвучал в голове голос Джонотана.

“Нет!”

“Вот так сжимаешь кулак… — снова говорил он со смехом. — Да не так сильно же! И не прячь большой палец внутрь, сломаешь. Клади его вот так. И бей ровно, на выдохе. Этому тебя не научит достопочтеннейшая кирия Элен, правда?”

“Джонотан”, — мысленно повторила Агата, чувствуя жаркое дыхание Хайрата. — “Ты мне нужен. Прости меня, Джонотан”.

Маг нетерпеливо бросил её спиной на постель и навалился следом. Агата прикрыла глаза, еще борясь с невозможным жжением в груди, но вдруг ощутила, что её пальцы сжимают что-то тяжелое и холодное.

Чашу для горящих благовоний.

Зачем она держит его?

Зачем, ведь она хочет больше всего лишь получить наслаждение…

“Джонотан”, — вспыхнуло в голове одно слово, значение которого уже будто стерлось из памяти.

— Что ты сказала? — прохрипел Хайрат, приподнявшись на одной руке.