— Хуже всего то, что я у него ничего не смогла узнать, — вздохнула Аурика. — Ничем вам не помогла, а вы на меня рассчитывали.
— Не говорите глупостей! — фыркнул Дерек. — Благодаря вам мы сегодня выяснили, что убитые девушки — оборотни. Это очень, очень серьезно. Вы не представляете насколько.
В его голосе звучала искренняя признательность, и Аурика невольно обрадовалась и взбодрилась.
— Все-таки вам не стоило за меня бояться, — сказала она.
Бывший министр снова рассмеялся.
— Видели бы вы, как я бежал в анатомический театр! — воскликнул он. — Гресян примчался и сказал, что труп там, — ох, как я полетел! Даже не додумался экипаж взять. И не заметил, что шляпу забыл. — Дерек задумчиво дотронулся до своего изуродованного уха и добавил: — В итоге вздохнул с облегчением.
— Не стоило, — повторила Аурика.
Ей было неловко из-за того, что невольно вызвала столько волнений. Он усмехнулся.
— Вы одинокая и несчастная девушка без друзей и поддержки, — ответил он. — Как же я могу оставить вас одну?
Это было сказано настолько искренне, что Аурика не сразу поняла, как по ее щеке пробежала слезинка. Она быстро махнула ладонью по лицу и откликнулась:
— Я вам благодарна, Дерек. Очень.
Дерек улыбнулся и, протянув к ней руку, внезапно погладил ее по щеке согнутым указательным пальцем. Этот жест был таким неожиданным и наполненным такой откровенностью, что Аурика с трудом удержала вскрик.
— Вы поспите, Аурика, — произнес он. — Такой насыщенный событиями день. Вам обязательно надо отдохнуть. Я все равно спать не собираюсь.
Эти вроде бы простые слова подействовали на Аурику так, словно кто-то сказал ей то же самое, что она говорила папаше Угрюму: «Поплачьте, теперь можно». Она всем сердцем ощутила, что больше не одна, что о ней волнуются и заботятся. Что необязательно быть в родительском доме, чтобы получить душевное тепло и участие. И можно быть некроманткой, да хоть кем — к тебе все равно будут относиться по-человечески.
И она заплакала. Тихо, не навзрыд — просто по лицу полились слезы, а дыхание перехватило. В сердце сейчас было слишком много чувств, чтобы они не вышли на поверхность.
Дерек негромко вздохнул, а затем осторожно привлек ее к себе. От неожиданности она вздрогнула, но не сделала попытки освободиться из его объятий. Простой дружеский жест отозвался в ней такой волной чувств, что Аурика уткнулась носом в грудь Дерека и заплакала еще сильнее. Она была не такой, как все. Она была невероятно далеко от дома. Но теперь у нее был друг. И Аурике хотелось верить, что это надолго.
Несмотря на морозы, жизнь в Эверфорте не остановилась. Конечно, народу на улицах стало намного меньше. Все, кто имел такую возможность, оставались дома, в тепле, в компании пледа и кружечки глинтвейна. Стоя возле отогретого квадратика окна в библиотеке, Аурика смотрела, как по замерзшей улице бойко несется экипаж и от лошади валят клубы пара. Вот прошел полицейский, кутаясь в огромную лохматую шубу. О принадлежности к стражам порядка говорила лишь высокая форменная шапка, надвинутая до бровей. Лоточник разносил горячие мясные кольца и глинтвейн. Полицейский подозвал его и через минуту уже прихлебывал напиток, довольно притопывая ногами.
Дерек ушел утром — сказал, что решит несколько вопросов с бургомистром и вернется. Оставшись в одиночестве, Аурика некоторое время думала, чем заняться, а затем отправилась в библиотеку на втором этаже. Ее родители ограничивались лишь приключенческими и любовными романами, хотя в книжных шкафах стояла и классическая литература Хаомы и других стран и энциклопедии. Все эти книги покупались в единственном в городке книжном магазине исключительно за тисненый переплет, и Аурика, осторожно вытягивая с полки очередной том, молилась, чтоб не стерлась позолота.
Здесь Аурика обнаружила в шкафах настоящую сокровищницу! Медленно двигаясь вдоль полок, Аурика завороженно рассматривала надписи на корешках. Книги по истории, медицине, артефакторике, множество словарей и научных бюллетеней — Аурика даже растерялась, не зная, что выбрать первым. Были здесь и подшивки «Исторического журнала». Повинуясь какому-то внутреннему порыву, Аурика вытащила с полки аккуратную подшивку и села с ней за большой письменный стол возле окна.
Она не знала, какое желание или предчувствие ею движет, но, найдя статью «Вангейнский мятеж: причины и последствия», поняла: ей хотелось больше узнать о человеке, с которым она делит кров и постель.
Вчера ведь Аурика так и заснула в объятиях бывшего министра. Дерек был к ней очень добр, он действительно оказался воспитанным и благородным человеком, и это не вязалось с тем, что она успела о нем узнать. Аурика не могла представить, как он хлещет шпицрутенами доктора Вернона и его товарищей, и уж тем более не могла вообразить, как он в одиночку уничтожает штаб вангейнских мятежников. Это не укладывалось в голове. Дерек Тобби не может быть жестоким массовым убийцей.
«Вангейнский мятеж — попытка государственного переворота в тысяча четыреста пятьдесят шестом году, организованная Амикусом Мейерном и направленная на свержение короля Пауля. Событие получило название по Вангейну, пригороду хаомийской столицы, где располагался главный штаб мятежников.
Будучи двоюродным братом короля Пауля по материнской линии, Мейерн считал, что имеет все права на престол. Помимо династических притязаний, он заявлял, что Хаома находится в состоянии полнейшего внутреннего рабства, экономического и политического, что, разумеется, тормозит развитие государства. В „Послании хаомийскому народу“ Мейерн писал, что собирается освободить страну от внутренней тирании и передать власть гражданам Хаомы».
Аурика подумала, что «Исторический журнал» мог бы продаваться более серьезными тиражами, если бы статьи в нем писались не таким сухим языком. Она была уверена, что история должна быть живой и интересной, тогда из нее сделают хоть какие-то выводы. Хотя как знать… говорят же, что история учит только тому, что ничему не учит.
Перевернув страницу, Аурика замерла, увидев цветные иллюстрации. На одной из них был изображен сам Мейерн — краснолицый толстяк с мощной шеей, больше похожий на крестьянина или борца на ринге, чем на дворянина. В одной руке Мейерн держал книгу с неразличимым названием, вторая лежала на эфесе сабли. Вторая иллюстрация была выполнена в духе народного лубка — на ней щеголеватый молодой человек стоял на крыльце двухэтажного особняка, держал в одной руке саблю, а в другой — отрубленную голову.
В голове можно было с легкостью опознать, что она принадлежала Амикусу Мейерну. В щеголе с саблей — Дерека Тобби. Некоторое время Аурика сидела молча, а затем прочла:
«Переворот Мейерна бесславно закончился тем, что по личному приказу короля Пауля в здание штаба проник старший советник инквизиции Дерек Тобби и в одиночку уничтожил всех, кто там находился. Лишившись своего предводителя, мятежники почти сразу сложили оружие и были…»
Аурика захлопнула подшивку и оттолкнула от себя так, словно это было какое-то невероятно омерзительное животное. Ну вот, она узнала все, что хотела, это действительно была правда, и если раньше Аурику тыкали в нее носом, как нашкодившего щенка, то теперь она это сделала сама. Что ж, наверное, бывают вещи, в которых надо убедиться лично. Осталось определиться, как потом с этим жить.
Некоторое время она сидела просто так, ничего не делая и ни о чем не думая. На ветке за окном расположились бойкие красногрудки, важно выпятив пушистые алые брюшки и распушив черные хохолки перьев на головах. Вот уж кому мороз нипочем, так этим птицам. Чем холодней на улице, тем они веселее.
— Чирик! — громко заявила одна из красногрудок, словно хотела сказать: — Да, твой работодатель чудовище. И что? Он твой единственный друг в этих краях, он не сделал тебе ничего плохого. Живи и жить давай другим.
— Госпожа, разрешите…
