Ветер бил прямо в лобовое стекло. Внизу остались друзья и товарищи, собранная ими готовая биться армия. Вперед — объятый страхом, охваченный огнем город. Эдвард ясно видел корабли противника, напомнившие ему гигантские черные насекомые. Расстояние до них стремительно сокращалось. Эльфийские орнитоптеры продолжали поливать огнем городские кварталы, приближаясь к цитадели. Главный корабль, на котором скрылись король Скегран и его слуги, вставал за ними темной громадой. Следовало испугаться, но вместо этого эринландец совершенно неожиданно для себя рассмеялся.

Он находился в открытом небе — и более странного и дивного ощущения не испытывал никогда прежде. Это было абсолютно ни на что не похоже. Даже на магию — и то не совсем. Нечто подобное Эдвард ощущал прежде разве только во сне. Машина больше не сопротивлялась и не брыкалась. Казалась идеальным продолжением собственного тела.

— Чего смешного? — спросил Лейвис угрюмо. — По всем признакам, близится наша погибель. В пяти сотнях футов по прямой и идет на сближение.

Отсмеявшись, Эдвард сказал:

— Мы первые люди, сидящие за штурвалом воздушного судна за семь прошедших после падения Конклава столетий. Надеюсь, и не последние тоже. Меня это воодушевляет. Давно пора снова научиться летать.

Рейсворт хмыкнул и ничего не ответил.

Когда первые три неприятельских орнитоптера оказались достаточно близко, Фэринтайн атаковал их. Он открыл огонь сразу из двух огнеметов, которыми его собственная машина был оборудована. Струя пламени не причинила бронированным летательным аппаратам никакого существенного вреда — зато, вне всякого сомнения, дезориентировала пилотов. Они, никогда на своем веку не вступавшие в воздушные бои, едва ли ожидали подобного. И правда — одна из машин, ближайшая, качнулась, рухнув вниз на пару десятков футов. Не дожидаясь, пока управлявший ею сид придет в себя, Эдвард снова ударил. На этот раз уже всерьез — магией.

Энергию он зачерпнул у Лейвиса, не желая пока что тратить собственные резервы. Фэринтайн сплел потоки, создавая простейший телекинетический кулак — и влил в него столько силы, сколько за один раз сумел. Эдвард выстрелил боевым заклинанием по противнику. Словно незримый молот ударил по воздушной машине, неотвратимый и тяжкий. К такому повороту сидевший вражеский летчик едва ли был готов. Лобовое стекло лопнуло, разлетевшись тысячей осколков. Раздался тяжелый гул — и орнитоптер, закрутившись в воздухе, упал и врезался прямо в изящную башенку старинного особняка.

Двигатель, по всей видимости, взорвался при столкновении. Взрыв прогремел поистине оглушительный — Лейвис аж подскочил в кресле. Вновь взвился огонь — плавилась обшивка, с истошными криками сгорали заживо находившиеся на борту солдаты. Посыпалось каменное крошево. Особняк с грохотом разваливался на части.

Кто-то из неприятельских чародеев, наблюдавших за происходящим, поспешил ударить по наглецу, только что убившему несколько десятков их сородичей. Гроздь молний пронзила небо, гирляндой электрических разрядов устремившись к управляемой Эдвардом машине. Лорд Вращающегося Замка выставил щит инстинктивно, в самое последнее мгновение — и синеватый энергетический барьер вспыхнул на пути у потока атакующей магии. Молнии вонзились в поднятый Фэринтайном силовой щит, попытавшись прошить его насквозь — и не смогли, вскоре погаснув.

В ту же секунду два боевых заклятия ударили с земли. Айтверн и Ретвальд действовали синхронно, невольно вызывая восхищение своею слаженностью. Слепящий свет объял одну из летевших в авангарде машин, а вторую немедленно оплела черными путами, соткавшимися из ниоткуда, первозданная тьма. Не требовалось быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, кто какие чары сплетал. Свет и тьма сжались, сминая и сдавливая летательные аппараты. Свет слепил глаза — так, что Эдвард едва не зажмурился. Призванная Ретвальдом тьма, напротив, была чернее, чем в самую беззвездную ночь. Орнитоптеры взорвались прямо в воздухе. Куски смятых крыльев, обломки брони металлическим градом полетели вниз. Фэринтайн не хотел думать о том, какой смертью погибли те, кто пребывал в стальных чревах этих причудливых механических птиц.

Новый удар был нанесен прямо с флагманского судна, насколько Эдвард успел распознать. И били уже не по пилотируемому Фэринтайном воздушному судну, а непосредственно по Грозовому Замку. Судя по их мощности, чары сплетал сам Келих Скегран, всеми со всеми поддерживавшими его волшебниками. Тоже телекинетический молот — да вот только чудовищной мощности. Повелитель фэйри будто забавлялся, попутно приговаривая: «посмотрите, что можете вы, жалкие недоучки, и на что способен я».

Сокрушающая все на своем магия обрушилась на стоявшую в центре Райгерна цитадель. Незримый кулак выбил стальные ворота. Разметал две высоких надвратных башни с такой же легкостью, как капризный ребенок рушит только что возведенную им из мокрого прибрежнего песка крепость. Проломил стены, выбивая из кладки тяжелые гранитные глыбы. Видевший это все в подробностях благодаря оптическим сенсорам корабля, Эдвард не хотел думать, сколько людей погибло заживо под посыпавшимися на них обломками укреплений. Он успел лишь почувствовать, как кто-то, кажется Ретвальд, поднял рядом с донжоном защитный щит. Сам донжон каким-то чудом устоял. Второй такой удар он, впрочем, вряд ли переживет.

— Мы так не договаривались, — пробормотал Фэринтайн в отчаянии. Это он должен был отвлечь на себя внимание сидов, увлечь в погоню за собой хотя бы часть вражеской авиации, пока та не атаковала замок. Похоже, они недооценили Келиха. Тот оказался слишком умен и предпочитал бить прямо в главную цель, не замечая отвлекавшей его приманки.

И располагал куда большими силами, нежели казалось Ретвальду.

— Да сделайте же хоть что-нибудь, — подал голос Рейсворт. — Вы же чертов волшебник.

«Легко сказать», поморщился Эдвард, но вслух ничего не ответил. К ним уже подлетали еще четыре орнитоптера — и несомненно, хотя бы на одном из них чародеи имелись. Это можно было с легкостью сказать по тому, как изогнулись магические потоки с приближением этих машин. Не дожидаясь новой атаки, Фэринтайн сотворил заклинание сам. Для этого ему пришлось зачерпнуть Силу у Лейвиса, причем так резко, что юноша согнулся в кресле, издав пронзительный стон. «Ничего, мальчик — ты знал, на что шел».

Огненный шквал разметал неприятельские машины. Наполнился шипящими электрическими разрядами воздух. Один из орнитоптеров разбился о камни мостовой, произведя еще один взрыв — но три остальных удержались на ходу. Тут же последовал ответный удар, как если бы выстрелили из гигантской пушки. Эдвард сделал крутой вираж, едва успев уйти от волны испепеляющего жара. Термическое заклинание, причем очень ловко сделанное. Вполне может необратимо повредить приборы или изжарить заживо попавших под него людей.

Рывок вышел настолько резкий, что все тело пронзило волной нестерпимой боли.

Он снова услышал Артура. «Уходите. Хорошая попытка. Дальше я сам».

— Слушаюсь, — прохрипел Фэринтайн. Он сам не понимал, почему разговаривал с этим несносным мальчишкой, словно со своим командиром. Возникла странная убежденность, будто когда-то, давным-давно прежде, этот человек в самом деле имел право командовать им. Сформировался перед глазами образ — светлобородый мужчина могучего телосложения, похожий и не похожий на Артура Айтверна разом, в покрытых кровью доспехах, стоит, опираясь на украшенный рунами меч. Знамя с драконом развевается за его спиной. Эдвард сделал попытку приглядеться к странно знакомому незнакомцу — и наваждение мигом пропало.

— Уходим, — сказал Лейвис. — Не видите?! Мы тут совершенно бессильны.

Он был прав. Эдвард понимал, что уклониться от следующего магического выстрела вряд ли выйдет. Его навыки пилотирования были невелики, и машина слушалась его все же с изрядным трудом. Фэринтайн развернул свой воздушный корабль, направив его в сторону и от крепости, и от надвигавшегося вражеского флота. Орнитоптер рванул с места в карьер, развивая скорость. Пролетели где-то внизу черепичные крыши, пронесся объятый черным дымом небольшой парк. Многие дома горели. Метались в ужасе люди. Эдвард видел среди них и простых горожан, и собранных Айтверном и Ретвальдом солдат. Некоторые бойцы бросали оружие на землю, падали на колени, прятали лицо или, напротив, возносили руки в молитве. Что-то кричали. Кажется, про Судный день.