Летописи неохотно рассказывали о тех днях. Приводили лишь обрывки слухов, тени воспоминаний. Семь веков назад случилось так, что маги благородных Домов Крови, до того часа направлявшие судьбы всех соседствующих королевств, перессорились и сошлись в ожесточенном противостоянии. Сложно было сказать, какие именно силы при этом были задействованы. Возможно, волшебники докопались все-таки до секретов странной, полузабытой цивилизации, что властвовала на этой планете две тысячи лет назад и оставила после себя оружие, способное до самого основания уничтожить все государства и княжества Земли.

Хроники повествовали, что в час, когда орден магов оказался расколот, невиданное оружие Древних выжгло обитаемую ойкумену. Были уничтожены блистательные столицы прежней эпохи – Тарнарих, являвшийся резиденцией королей Иберлена, а также Мартхад, Келиос и многие иные многолюдные города. Всего за несколько дней оборвались сотни тысяч, может быть даже миллионы жизней. Тьма запустения и невежества опустилась на Срединные Земли, а западные государства отказались от любых связей с отброшенным в состояние почти дикости континентом востока.

И так продолжалось, пока шесть веков спустя один из чародеев Заката не преодолел разделяющий западный и восточные материки океан, желая включиться в борьбу за иберленский престол. Одержав победу в этой борьбе, он сделался первым из государей новой династии, сменившей прервавшийся, как казалось тогда, дом Карданов. Дома Айтвернов и Коллинсов, несмотря на родственные связи с прежними королями, безропотно уступили корону чародею Бердарету.

Подобная версия звучала ужасающе романтично, только Гайвен Ретвальд все равно испытывал сомнения на ее счет. Территории Медоса давно разорвали контакты со Срединными Землями. Откуда взялся там человек, решивший отправиться на дикий и неизведанный восток? Где нашел он корабль, позволивший ему пересечь море? Куда это судно, со всем его экипажем, пропало впоследствии?

Главнейшими иберленскими портами той эпохи оставались, как и сейчас, Малерион, Слайго и Элвингард, но ни в одном их архиве не говорилось о прибытии корабля из чужих земель с медосским чародеем на борту. Бердарет Ретвальд явился из ниоткуда и заявил о своих возмутительных притязаниях на Серебряный Престол. Никто не знал, откуда он пришел на самом деле. И любые россказни про легендарный Медос оставались всего лишь россказнями.

Гайвен Ретвальд рос с ясным пониманием факта, что его дом был основан всего столетие назад безродным проходимцем, неизвестно как и где освоившим секреты высокого волшебства. Непросто осознавать подобное, находясь в окружении высокомерных лордов, чья родословная насчитывает не меньше тысячи лет. Особенно когда часть этих лордов происходит от почти бессмертных эльфов.

Отец Гайвена, Брайан Ретвальд, был слабым королем. Настолько же слабым, насколько сильны были его прадед, дед и отец. Брайан Первый был чувствителен, мягкосердечен, склонен к философии. Он поощрял науки и чурался сражений. Страной вместо него правили Айтверны. Сначала старый герцог Гарольд, затем его сыновья, Глэвис и Раймонд. В ходе вспыхнувшей двадцать лет назад междоусобицы Раймонд Айтверн одержал верх, убив в поединке своего брата Глэвиса. С тех пор он стал первейшим советником короля Брайана и подлинным повелителем Иберлена.

В тени лорда Раймонда Гайвен и взрослел. Деспотичный и не терпящий прекословий, герцог Айтверн во всем диктовал свою волю его отцу – и отец слушался. Королева Лицеретта, происходившая из утратившего власть монаршего дома Паданы, считала своего венценосного супруга безвольным ничтожеством.

Тонкобедрая, белокожая, со спадающей до пояса копной золотисто-рыжих волос, королева Иберлена напоминала прекрасную принцессу из сказки, но нрав ей достался фамильный – жестокий и гордый. В собственном супруге урожденная Лицеретта-Августина Берайн видела источник нескончаемого унижения и позора. Дочь королей, род которых насчитывал более пяти столетий, она полагала Брайана Ретвальда монархом лишь по имени, не по сути.

Однажды Гайвен, четырнадцатилетний тогда подросток, спросил королеву об этом.

– Леди Августина… – Он называл мать по второму имени, как было принято в землях ее родины. – Отчего вы так холодны с лордом Брайаном? На обедах вы даже не беседуете с ним ни о чем, а стоит ему завести разговор – отмалчиваетесь. Вне приемов вы и вовсе избегаете его общества.

Королева и дофин расположились в тот час в ажурной беседке фруктового сада, разбитого по приказу ее величества в одном из внутренних двориков Тимлейнской крепости. Клонившееся к западу солнце било косыми лучами сквозь густые ветви абрикосовых деревьев, с недавних пор прижившихся на этой северной земле.

– Вы задаете излишне дерзкие вопросы, принц. – Леди Августина даже не отняла взгляда от украшенного гравюрой разворота «Поэтики» Веллана, которую сейчас сосредоточенно читала.

– Возможно, мои вопросы и переходят границы учтивости, – осторожно сказал Гайвен, не глядя на мать, – но все-таки мне хотелось бы знать. Весь двор шепчется о том, что вы давно уже не принимаете лорда Брайана в своей опочивальне.

Королева молча отложила книгу на столик. Повернулась к сидевшему на кушетке напротив сыну – и коротко, без замаха, залепила ему пощечину. Гайвен поднял руку, стягивая с нее атласную перчатку, коснулся пальцами горящей щеки. В ушах звенело.

В беседке повисла тишина. Гайвен сидел ровно и молчал. Запел в саду соловей.

– О подобных вещах благородному человеку говорить не пристало, – сухо сказала наконец королева. – И уж тем более воспитанный юноша не станет спрашивать свою родительницу о таком.

– Понимаю, что не станет, ваше высочество. Но я осведомлен, о чем говорят, сплетничают при дворе, – и я не одну прислугу имею в виду. На последнем балу я невольно слышал, как шепчутся о том же ваши фрейлины, и леди Элизабет откровенно посмеивалась над положением моего отца. Мне известно, что он стал вам противен. Я должен уяснить для себя, отчего так получилось.

– Причину… Дорогой Гайвен, вы просите слишком о многом. Я не привыкла открывать свою душу ни по просьбе, ни тем более по приказу.

– Я прошу, матушка. Я наследник Брайана Ретвальда. Если он сделался неприятен собственной жене, мне нужно понимать почему.

Лицеретта-Августина дотронулась до лица сына, провела ладонью по лбу, коснулась прямого носа, сжала меж указательным и большим пальцами узкий подбородок. Гайвен даже не шелохнулся, не сбился с дыхания – как если бы его лица случайным порывом коснулся восточный ветер.

– Внешность Ретвальдов, – сказала королева тихо, – как у Бердарета Колдуна, только моложе. Как темные фэйри со старых картин. Но глаза наши – Берайнов. Ты мог бы стать государем в Ларэме, не лишись мой дед трона. Пойми, пожалуйста, мальчик… О прежних Ретвальдах можно сказать многое, но не то, что они были добрыми королями. Артебальд и Торвальд колесовали и вешали, жгли восставшие города и замки вместе со всеми жителями – и держали Иберлен в кулаке. Наша семья, моя и твоя, Гайвен, потеряла собственный дом. Опекун выдал меня за сына короля Торвальда, когда тот задумал военный поход на юг, – сквозь Лумей к Падане, чтобы расширить Иберлен до Полуденного моря. Наш союз подкрепил бы его претензии на южные престолы. Но Торвальд умер, Гарольд Айтверн был наголову разбит при Лакрее, а их сыновья, Раймонд и Брайан, оказались совсем другой породы. Раймонд не желает завоеваний, ему важно лишь удержать имеющееся. Коллинс и Гальс подняли головы, а он жаждет их сдержать. Он затянул, сделал бессмысленной начатую Торвальдом Ретвальдом войну. Брайан во всем слушается его. Мы сидим здесь, а могли бы уже править среди виноградников родины.

– Не каждый король, матушка, избегающий завоевательной войны, глуп.

– Но глуп всякий король, позволивший войне завоевательной превратиться в оборонительную. Уже юг угрожает Элвингарду, а не север Лакрею. Клифф Гарландский хотел выдать за тебя юную Эмилию – а вместе с ней предлагал нам союз. Вместе Тимлейн и Кенриайн сокрушили бы Аремис и шакалов, что кормят его из Ларэма, – да только Раймонд отговорил твоего отца от этого альянса. Он хочет сделать твоей королевой свою дочь Айну и ради искуса породниться с Ретвальдами растоптал наши шансы одержать наконец победу. Брайан согласился на его уговоры, и думаешь, почему я так холодна к нему? Настоящий государь не пойдет на поводу у заносчивого царедворца. Брайан сделал Раймонда Верховным констеблем, но в скольких сражениях выиграл этот генерал? Мечом он владеет достойно, но предпочитает посылать на смерть вассалов Коллинса, сам ведя бои в Коронном Совете.