— Не дождешься, — заявила Алиса. — Я девушка серьезная и целеустремленная. Сначала до постели тебя дотащу, уложу, утку поднесу, а потом уже плакать буду.

— Утку не надо, — сказал Джон. — Не настолько я плох, чтобы под себя ходить.

— Не настолько?! — воскликнула Алиса. — Да у тебя на пятках кожи вообще не осталось! Гноище сплошное! Сам-то видел?!

— Ожог третьей степени — это не хухры-мухры, — глубокомысленно произнес Джон. — Особенно инфицированный. Да не дергайся так, уронишь! Не сдохну, не дождетесь. А если сдохну… гм… Дэн, Дик, вы тоже слушайте, сейчас кое-что важное скажу.

— Может, не стоит прямо в коридоре? — спросил Дэн. — Подслушает кто еще…

— Не подслушает, — заявил Джон. — В этом крыле никого, кроме нас, нет, я это точно знаю, система охраны врать не будет. Вот что я вам скажу. Если я, не дай боги, помру…

— Не помрешь, — быстро сказала Алиса.

— Не помру, — согласился Джон. — Но если вдруг. На моей бывшей даче в памяти компьютера сохранена моя личность. Копия старая, надо было обновить, но не до того было… Я всех вас записал в память системы охраны и снял ограничения на доступ к моей памяти. Если, не дай боги, помру, любой из вас сможет меня воскресить. Надо будет придти в Плохое Место, компьтер вас впустит, и потом надо будет сказать компьютеру, что нужно сделать. С собой возьмете какое-нибудь тело, какое не жалко.

— А тело зачем? — не понял Дик.

— Чтобы моя личность вселилась, — объяснил Джон. — В себя не вселяйте, мне неприятно будет пожирать душу друга. Я, правда, не буду знать, что вы мои друзья, копия-то старая, еще той эпохи…

— Ты тут пессимизм не разводи, — оборвал его Дэн. — Ишь чего удумал, помирать собрался! Если прежде меня помрешь, я тебе в краях удачной охоты лично задницу надеру! Нечего нюни распускать! Тебя Алиса любит, а ты помирать собрался!

— Спасибо, Дэн, — улыбнулся Джон. — Ты настоящий друг. А теперь тащите меня дальше.

Они потащили его дальше, и каждый шаг Джона оставлял на полу грязный след. «Когда дотащим, надо будет перевязку сделать», подумала Алиса. А потом она подумала, как будут выглядеть его ноги теперь…

— Алиса, не дергайся, — сказал Джон. — Ничего непоправимого не произошло, уже послезавтра я буду нормально ходить. Нанотехнологии — великая вещь, еще круче, чем тактический компьютер. Ты бы лучше за Джозефом ухаживала с тем же энтузиазмом. Ему тяжелее приходится.

— Я его не люблю, — сказала Алиса. — А тебя люблю. Потому ухаживать буду за тобой. А Джозеф и без меня справится, он такой дубовый, что его хрен чем прошибешь.

— Это иллюзия, — сказал Джон. — Вспомни, каким дубовым я был в Барнард-Сити в первые дни.

Алиса засмеялась. Затем посерьезнела и сказала:

— Думаешь, он тоже играет? Вы, мужики, такие забавные… Будто соревнуетесь, кто из вас самый дубовый.

— Не дубовый, — поправил ее Джон. — Это называется «мужественный».

Невилл рассмеялся и сказал:

— Ты лучше так не шути, а то уроню.

— А я и не шучу, — сказал Джон.

— Схожу-ка я Германа проведаю, — сказал Дик.

— Наконец-то! — сказал Джон. — Я все ждал, когда ты догадаешься.

— А чего ждал-то? — удивился Дик. — Мог бы подсказать.

— В делах дружбы подсказки неуместны, — заявил Джон. — Ты либо сам знаешь, что делать, либо не знаешь, и тогда это не дружба, а Сэйтен знает что.

— Блин! — мрачно произнес Дик. — Дружба, блин… А ведь действительно дружба… Я же теперь тоже человек… Никак не могу привыкнуть.

— Никто не может, — сказал Джон. — Но придется. Я тоже долго не мог привыкнуть, что почти бог.

— Но теперь-то привык? — спросил Невилл.

— Нет, — покачал головой Джон. — К таким вещам привыкнуть невозможно. Но к тому, что ты не говорящая скотина, а полноправный человек — можно и нужно. Ну, чего замерли? Тащите меня дальше!

На этом беседа закончилась. Дик и Дэн куда-то ушли, Невилл и Алиса притащили Джона в их с Алисой комнату, уложили на кровать, затем Невилл ушел, а Алиса легла рядом. Джон вскоре заснул, и лицо его перестало быть бравым, а стало измученным. Алиса лежала рядом, смотрела на любимого и тихо плакала. А потом тоже уснула.

— Не отчаивайся, — сказал Герман. — Попробуй еще раз.

— Да чего тут пробовать… — проворчал Джозеф.

Однако попробовал. Стакан хрустнул и рассыпался мелкой стеклянной трухой. Джозеф автоматически разжал пальцы и отпрянул. Посмотрел на ладонь, будто ожидал увидеть кровавые порезы, но никаких порезов там, конечно, не было. Только едва заметные царапины на металле.

— Ну вот, а ты боялся, — сказал Герман. — Не работает нейропорт, не работает… Все работает, только обучать надо было дольше. А ты сразу сдался.

Джозеф тем временем шевелил своей металлической рукой в разных направлениях, сгибал и разгибал пальцы, затем коснулся пальцем носа и воскликнул с крайним изумлением:

— Я чувствую!

— Это тебя глючит, — возразил Герман. — Железка не чувствует.

Из-под кровати раздался голос робота:

— Это нейропротез с обратной связью. Осязательные датчики подключены к нейропорту. Но не до конца. Надо продолжить обучение.

— А это как? — спросил Джозеф.

— Щупать различные предметы, совершать различные движения, — объяснил робот.

— Помастурбируй, — посоветовал Герман.

Джозеф в ответ пожелал ему нехорошего.

— Свинья ты неблагодарная, — сказал Герман. — Я тебе добра желаю, а ты меня посылаешь. Стыдно должно быть.

Джозеф выдал длинную тираду, составленную исключительно из непристойных слов.

— Эй, робот! — позвал Герман. — У Джозефа мозги замкнуло, мы его теряем!

— С ним все нормально, — возразил робот из-под кровати. — Это нормальная эмоциональная реакция.

— Скучные вы все, и чувства юмора у вас нет, — заявил Герман. — Покурю-ка я еще.

— Алкалоиды из ушей попрут, — сказал Джозеф. — Ты тут уже так накурил, что дышать нечем. Сижу и балдею.

— Вижу я, как ты балдеешь, — сказал Герман. — Грустный у тебя балдеж и унылый. Сидишь, ругаешься… Кстати, каннабиноиды к алкалоидам не относятся, у них атома азота нет.

— Иди в жопу, алхимик, — сказал Джозеф.

— Вот, — сказал Герман. — Сидишь и ругаешься, сидишь и ругаешься… Добрее надо быть. И целеустремленнее. Тебе робот что сказал делать? Протез тренировать. А ты что делаешь?

Джозеф внезапно спрыгнул с постели и ринулся к Герману. Схватил его за запястья, сильно дернул на себя, Герман взвизгнул.

— Ты что творишь, терминатор недотраханный?! — завопил он. — Руки обломаешь на хрен! Завидно, что они у меня целы остались? Так нечего было на горячий металл раком вставать, содомит несчастный!

Джозеф разжал пальцы и сел обратно на свою кровать.

— Сам ты содомит, — сказал он. — Извини.

— А прикольно, — сказал Герман. — Ты заценил, как экзоскелет поет, когда ты движешься?

Джозеф вытянул ногу, она издала мелодичное посвистывание.

— Теперь заценил, — сказал он. — И правда прикольно.

Внезапно Герман стал серьезным.

— До сих пор не могу поверить, что жив, — сказал он. — Если бы этот ниндзя пучеглазый выставил энергию чуть мощнее…

Джозеф улыбнулся и сказал:

— Мощнее некуда, это предельная мощность была. Нам повезло, что лифт металлический, а то порвало бы в лоскуты всех троих. Ты что, не знал? Когда бластерная пулька в металл ударяет, вся энергия в тепло переходит, а ударной волны нет. Это физика.

Герман встал и прошелся по комнате взад-вперед. Искусственные ноги мелодично посистывали при каждом шаге. Внезапно Герман ударил ногой в стену на уровне груди, металлическая ступня громко звякнула. Затем Герман провел серию ударов против воображаемого противника. Ноги работали безупречно.

— И зачем мне теперь нормальные ноги? — риторически вопросил он.

— Чтобы не свистеть при каждом шаге, как ежик резиновый, — ответил Джозеф.

— Приношу извинения за доставленные неудобства, — подал голос робот из-под кровати. — Срок годности протезов истек сто тысяч дней назад, прокладки немного рассохлись. Я могу провести ремонт, но это займет пять суток.