Губы Алисы сжались в тонкую линию, кулаки напряглись.

— Эй-эй! — прикрикнул на нее Джон. — Держи себя в руках, не забывайся!

— А я и не забываюсь, — сказала Алиса. — Извините, добрая госпожа, примите смиренные и искренние извинения. Веселитесь, добрая госпожа, а то, что у статуи Эпоны весь пьедестал кровью залит, я потом доложу.

— Чего? — переспросила Патти. — Какая статуя, какой пьедестал, какая кровь? Ты чего несешь, дура?

— Статуя богини Эпоны, — объяснила Алиса. — Лошадь такая большая, не то бронзовая, не то еще какая. Я мимо проходила, гляжу, у нее весь постамент кровью залит, а вокруг мясо с цветами разложено. И еще голова индюшачья. И знаки неведомые прямо на камне нарисованы.

Джон охнул.

— Ты уверена, девочка? — спросил он. — Мясо, цветы, кровь и индюшачья голова?

— Ну да, — кивнула Алиса. — Я вроде разборчиво говорю.

— Что за херня! — громко воскликнула Патти.

Этот возглас привлек всеобщее внимание, некоторые гости перестали есть и стали прислушиваться.

— Это орки твои, что ли, жертва богам приносят без моего разрешения? — возмущалась Патти. — Вот что, милочка, погонщица из тебя, как из говна булава! Совсем обалдели! Я им покажу, как мои статуи кровью обсирать! Всех казню! Пусть в своих казармах гнусные культы отправляют, а в господскую часть чтобы не совались! Ты, телка, над ними главная, так проследи, чтобы больше у меня в поместье такого не было! А то выпорю!

— Патти, подожди, милая, — мягко остановил ее Джон. — Боюсь, это происшествие серьезнее, чем может показаться на первый взгляд. Мясо и цветы… Ты не читала «Некрономикон»?

Патти негодующе цыкнула зубом и сделала жест, отгоняющий демонов. Кардинал Рейнблад, сидевший от Патти по левую руку, вздрогнул и выронил индюшачью косточку, которую обгладывал. Косточка звякнула о край серебряной тарелки, этот звук привлек всеобщее внимание, его божественность смутился, нервно хлебнул соку из стакана леди Патриции (очевидно, случайно перепутал) и закашлялся. Пожилой чиновник, сидевший слева от кардинала, засуетился и стал хлопать его божественность по спине. Но он хлопал слишком слабо (очевидно, боялся разгневать его божественность, хлопнув слишком сильно), и никакой пользы от этих хлопков не было.

— А ты его читал? — спросил Джона Рейнблад, когда прокашлялся.

— Нет, конечно, — ответил Джон. — Я не враг своему мозгу. Но я знал одного человека, который говорил, что читал. Может, врал, не знаю. Он говорил, что мясо с цветами — один из атрибутов Шаб-Ниггурата, это такой черный бог, отец тысячи козлов, если я ничего не путаю.

— Это богиня, — поправил его Рейнблад. — Она женского пола.

— Да ну? — изумился Джон. — Никогда бы не подумал. А вы читали «Некрономикон», ваше святейшество?

Сэр Рейнблад странно хмыкнул, потянулся было к стакану (на этот раз своему), но отдернул руку.

— Не читал, — ответил он. — И не собираюсь читать, я тоже не враг своему мозгу. Вот что, Джон. Пойдем-ка, посмотрим на это жертвоприношение.

— Герка, ты совсем обнаглел! — возмутилась Патти. — Ты чего моего парня похищаешь? Ревнуешь, что ли?

На лице кардинала появилась натянутая неискренняя улыбка.

— Патти, милая, я о твоей безопасности забочусь! — воскликнул он. — Если это действительно орки балуются — это одно, а если… гм…

Рейнблад сообразил, что его внимательно слушают человек пятнадцать, и осекся.

— Думаете, эльфы, ваша божественность? — осведомился коренастый лысый старичок, смутно знакомый Джону. То ли министр, то ли депутат…

Рейнблад адресовал ему еще одну улыбку, столь же неестественную, как и предыдущая.

— Плохие слова за столом давайте произносить не будем, — сказал он. — Чтобы не пугать уважаемых людей. Тем более что для паники нет никаких оснований. Я знаю, ходят дурацкие слухи…

— Гм, — сказал старичок.

И тут Джон вспомнил, где его видел. Это министр полиции сэр Огрид Бейлис, он на церемонии открытия электростанции присматривал за упоротым сэром Трисамом, а тот его стучал погремушкой по голове.

— Да, действительно, дурацкие слухи, — тихо проговорил сэр Бейлис как бы себе под нос.

Сэр Рейнблад смерил его недобрым взглядом и встал из-за стола.

— Пойдем, Джон, — сказал он. — Извини, Патти, мы скоро вернемся.

На круглой мордашке леди Патриции отразилось нечто похожее на мысль.

— Герка, погоди, — сказала она. — Ты как бы намекаешь…

— Я ни на что не намекаю, — мягко произнес Рейнблад. — Я просто проверяю информацию. Потому что забочусь о твоей безопасности. Пойдем, Джон. Алиса, ты тоже.

Они направились к выходу из зала. Когда они удалились от стола на достаточное расстояние, Рейнблад придержал Алису за локоток, наклонился к уху и тихо спросил:

— Спирт Патриции в сок ты набодяжила?

— Да как вы смеете такое подозревать! — возмутилась Алиса.

— Как смею, так и подозреваю, — отозвался Рейнблад. — Не злоупотребляй. Если Патти отравится — на кол посажу.

Через несколько минут они стояли перед статуей и созерцали безобразие, творящееся на алтаре.

— Ну и ну, — произнес Рейнблад. — Никогда такого не видел. Что скажешь, Джон?

— Я такого тоже не видел, — сказал Джон. — Но кое-какие соображения имею. Возможно, мясо и цветы не имеют собственного значения, а предназначены только лишь для привлечения насекомых. Видите, тут и мухи, и осы…

— А индюшачья голова для комаров? — спросил Рейнблад.

Джон пожал плечами.

— Возможно, имеется в виду тотем древней династии, — предположил он. — Типа, как этот индюк лишился головы, так и… Нет, бред какой-то. Скорее, орки балуются… Хотя для орков слишком вызывающе, они обычно не настолько безмозглые… Может, провокация?

Рейнблад наклонился, потыкал пальцем в кровяную лужу, затем брезгливо вытер палец о боковую стенку постамента-алтаря.

— Кровь свежая, — сказал он. — Не успела еще до конца свернуться. Кто бы ни разложил здесь этот натюрморт, это произошло совсем недавно. Час назад, может, два часа, но не больше. Слышь, цыпа, — обратился он к Алисе, — а не твоя ли это работа? Обиделась, что Джон тебя Патти подарил, решила отомстить, а?

Челюсть Алисы отвалилась, глаза широко распахнулись, в них отразилась паника.

— Это вряд ли, — быстро произнес Джон. — Алиса — девочка прямая, суровая и заводная, захотела бы отомстить — зарезала бы леди Патрицию и спустила бы в нужник по частям. Я ее давно знаю.

— Хорошая мысль, — пробормотала Алиса.

— Но-но! — прикрикнул на нее Джон. — Даже не думай! Это я так, для примера сказал.

— А ведь этот камень был изначально задуман как алтарь, — заметил Рейнблад. — Причем не универсальный, а специализированный, для человеческих жертвоприношений. Вот кольца, вот кровосток. Интересно…

— Надо помощников Пауэра расспросить, — сказал Джон. — Использовался ли этот алтарь раньше, если да, то как… Я, пожалуй, Германа попрошу.

— Попроси, — кивнул Рейнблад. — И Алису тоже озадачить можно. Рабов здесь полно, кто-то что-то должен был видеть. Алиса, завтра-послезавтра расспроси местных жаб насчет этого алтаря.

При слове «жаб» Алиса недовольно надула губки, но промолчала.

— Может, Германа позвать? — предложил Джон. — Может, он чего подскажет?

— А он-то что знает, чего мы не знаем? — удивился Рейнблад. — Хотя погоди… Намекаешь, что это он тебе про «Некрономикон» рассказывал?

Джон отрицательно помотал головой.

— Нет, я про другое вспомнил, — ответил он. — Про того эльфа в библиотеке. Герман, помнится, рассказывал, тот эльф какую-то загогулину на столе нарисовал…

На самом деле Герман не рассказывал Джону об этой детали, но Джон решил, что кардинал вряд ли станет устраивать им очную ставку. Если все пойдет по плану, его божественности скоро станет не до того.

— Вспомнил, — сказал Рейнблад и хлопнул себя по лбу. — Точно, все сходится. Пора валить из этого поместья.

— Точно эльфийский знак? — спросил Джон.

Рейнблад мрачно кивнул. Некоторое время Джон размышлял, затем спросил: