— Благословенный лес подобен муравейнику, — подтвердил Джакомо. — В священных откровениях Геи именно так и говорится. Каждая тварь благословенного леса идет предначертанным путем, и каждая тварь делает свое полезное дело, подобно тому, как в муравейнике каждый муравей вносит малую лепту в общее благоденствие и процветание.
— А не противно чувствовать себя муравьем? — спросил Длинный Шест. — Они же тупые.
— Да ты что? — изумился Джакомо. — Скажешь тоже, тупые! Они умные! Их язык непознаваем, но известно, что они умеют считать до сорока и при произнесении чисел пользуются словами-цифрами. Муравьи умнее, чем иные люди. Кстати, давно хотел тебя спросить, правда, что у вас, орков, есть такой обычай, что одни орки считаются как бы скотиной, а другие — как бы пастухами?
Длинному Шесту стало стыдно за свою расу, а заодно и за людей. Он всегда считал, что порядок вещей, при котором орочья раса пребывает в рабстве, мерзок и отвратителен, но слышать об этом из уст эльфа было неприятно и стыдно. Слышать неприятную правду всегда стыдно, и неважно, идет ли речь конкретно о тебе или обо всей расе, к которой ты принадлежишь. Длинный Шест знал историю своей расы, Джон рассказывал. Рабовладельцы целенаправленно выводили тупых рабов, чтобы те покорно делали, что прикажут, и никого не свергали. А потом, когда умственно неполноценная раса уже сформировалась, у эльфов возникла традиция совершать ритуальные набеги на человеческие поселения, и лучшей защитой от этих набегов стало выстроить живой щит из тех, кого не жалко. Сейчас среди орков иногда рождаются особи с нормальным интеллектом, сам Длинный Шест тому пример, но пройдет миллион-другой дней, и они перестанут рождаться, и разделение человекообразных на пастухов и скотину станет окончательным. Это если Джону не удастся воплотить в жизнь свой таинственный план.
Длинный Шест не смог вразумительно ответить на вопрос Джакомо. Длинную речь произносить не хотелось, да и не смог бы он ее произнести, не запутавшись. Длинный Шест ответил вопросом на вопрос:
— А у вас разве не так?
— Нет, у нас не так, — ответил Джакомо.
И стал объяснять, что все эльфы равны перед законом и одинаково свободны. Что комиссары не передают свою власть по наследству и не назначаются друг другом, а избираются всенародным голосованием. На самом деле не совсем всенародным, но это уже детали реализации, не ставящие под сомнение красоту и справедливость основной идеи народовластия. И когда Джакомо изложил эту идею, Длинный Шест вспомнил, как Джон говорил: «Эльфы тебе понравятся, и ты с радостью предашь обе наши расы». И Длинному Шесту стало страшно.
5
В Барнард-Сити распространился нелепый слух. Якобы в центральную библиотеку, носящую имя бога книг Гуттенберга, явился настоящий живой эльф и попытался сжечь священную книгу, в которых древние пророки мифического Американского Континента Земли Изначальной предрекли грядущий конец эльфийской расы. Если уничтожить пророчество, оно не исполнится, и вот какую подлую хитрость задумали богомерзкие эльфы! Официальная версия происшествия гласила, что в книгохранилище случился пожар из-за короткого замыкания в электропроводке, которую недавно отключили от автономного водяного колеса и подключили к единой энергосистеме.
— Бардак в библиотеке жуткий творился, — рассказывал Герман Джону. — Там в соседнем квартале поселился один дворник предприимчивый, Хорошее Время его зовут. Полукровка, но не правильный, как Звонкий Диск, а плохой, злокозненный. Преступлений насовершал почти как сам Сэйтен. У него в подвале орочьих костей нашли на неполных двенадцать особей, и это только за последние дни. Подбирал наркоманов на улице, затаскивал домой, убивал, расчленял, тем и жил. Некоторых истязал, настоящую пыточную камеру оборудовал, я туда Алекса направил, пусть квалификацию повышает. Маньяк-садист, каких свет не видывал! Людей, похоже, тоже убивал. Прямых доказательств нет, но у него монашеский балахон нашли, христианский, он говорит, на помойке нашел. А маскировался как ловко! Вообще никто ничего не заподозрил! Орк как орк, тихий, вежливый, старательный. Я сам на него смотрел — жаба как жаба, ничего примечательного. Копы говорят, на обыске взяли в понятые кого попало, думали, обыск чисто формальный будет, не найдут ничего. А нашли целый чулан костей обглоданных. Там одна понятая девчонка была беременная, так чуть не выкинула! Ужас!
— И что с ним теперь будет? — спросил Джон.
— Думаю, на кол посадят, — ответил Герман. — Или зажарят живьем на медленном огне. Или распнут. Не знаю, не спрашивал.
— Круто, — сказал Джон. — Я только не понял, как это связано с библиотекой.
— Напрямую, — сказал Герман. — Этот преступник завел привычку в библиотечную казарму таскаться, к телкам местным. Там десять уборщиц живут и три библиотекарши. Мясо приносил, цацки всякие… А они и рады стараться, им-то невдомек, с кого он эти цацки снимал и при каких обстоятельствах. Что с них взять, жабы и есть жабы, телки безмозглые! К тому же, там на тринадцать телок только один самец, да и тот старый. Изголодались, короче. А знаешь, как этот охальник мимо сторожа проходил? Призрака изображал! Надевал монашеский балахон и крался по темным коридорам, однажды сторож его попалил, а он не убежал, а стал подвывать и руками размахивать. Звездный Парус ему и сказал: «Здесь колобродь, а за порог ни шагу». Звездный Парус — так сторожа библиотечного зовут.
— Погоди, — прервал его Джон. — Кто-то мне говорил, что в библиотеке какой-то призрак монаха по ночам бродит.
— Да, это он и есть! — подтвердил Герман. — Только не призрак, а орк-маньяк. Не повезло ему, что на эльфа нарвался. Он, наверное, не сразу понял, кого встретил, начал, как обычно, выть и руками махать, напугать хотел. Ну и напугал. Чуть было пульку из бластера не словил, повезло ему, что эльф промахнулся. Хотя на самом деле не повезло — от бластера смерть легкая.
Джон состроил гримасу, выражающую недоверие.
— А ты меня не разыгрываешь? — спросил он. — Орк-маньяк, эльф, бластер… Ты так говоришь, будто статью из «Жизни и семьи» пересказываешь.
— Из чего статью? — не понял Герман.
— Из «Жизни и семьи», — повторил Джон. — Это газета такая, Фредди Лу недавно издавать начал. Типа, газета для всей семьи, даже для рабов отдельная страница есть, с нравоучительным комиксом. Алиса однажды купила, я прочитал — дерьмо дерьмом. Сплетни всякие, криминальная хроника, бабы голые, бабы в одежде…
— А, понял, о чем ты говоришь, — кивнул Герман. — Видел я эту газету, только название не запомнил. Дурацкая газета. Каждому, кто ее купил, надо на лбу орочью жабу сразу выкалывать, они все дебилы и извращенцы.
— Гм, — сказал Джон. — Ты на что это намекаешь?
— Ни на что, — ответил Герман. — Кстати, хотел с тобой насчет Алисы поговорить.
— Ты лучше про библиотеку расскажи до конца, — сказал Джон. — Что этот эльф там забыл? И точно ли это эльф был? Может, пошутил кто-то?
— Вроде эльф, — сказал Герман. — Я, честно говоря, сам не понимаю, что там произошло. Вот начал тебе рассказывать, может, по ходу рассказа пойму что-нибудь. Или ты поймешь что-нибудь. Короче, так. Тот, кто был в библиотеке, вошел в энциклопедический зал, подключился к терминалу, ввел служебный пароль, запустил несколько служебных программ и еще зачем-то телефон на стол выложил.
— Телефон? — переспросил Джон. — Они разве еще сохранились в рабочем состоянии?
— Сам удивляюсь, — сказал Герман. — В рабочем или нет — не знаю, там пароль стоит, ребята пытались подобрать, но не смогли, теперь артефакт совсем заблокировался. Но по виду очень похож на телефон. Его пилигримам передали, может, они раскопают чего. Хотя вряд ли.
— А зачем эльфу телефон? — спросил Джон. — Все провайдеры давным-давно разрушились.
— Раньше были телефоны, которые работали без провайдеров, прямо через спутник, — объяснил Герман.
— Ерунда, по-моему, — сказал Джон. — Ты прикинь, сколько энергии нужно, чтобы до спутника напрямую добить. Этот телефон должен нагреваться, как сковородка на плите!