— Во время нашей с ним беседы я поначалу не придал значения словам Скоробогатова о том, что требуется подать сигнал бедствия космическому кораблю, некому киркилийскому рейдеру, который должен выйти на точку рандеву после подтверждения о получении сигнала, полагая все это фантазиями больного мозга. Последующие события, особенно успешно установленный сеанс связи с «гостем», заставили меня пересмотреть эту точку зрения…

— Это все очень интересно, — откликнулся генерал, — но все же хотелось бы получить ответ на два простых вопроса: когда и где?

— Товарищ Старыгин любезно предоставил мне фотокопии расчетов, которые сделал Скоробогатов, — продолжал астрофизик. — Он применил математическую методику, разработанную в свое время Вадимом Андреевичем Казаровым.

— Это что — отец нашей Казаровой?! — перебил его Привалов, обращаясь к капитану госбезопасности.

Тот утвердительно кивнул.

— Методика эта, примененная Скоробогатовым к механизму движения нестационарных небесных тел, позволила ему рассчитать траекторию «корабля-гостя», вплоть до ее конечной точки, — снова заговорил Берестов. — Проверка расчетов Скоробогатова институтской ЭВМ подтвердила их корректность, из чего следует вывод, что точка приземления так называемого «киркилийского рейдера» расположена в районе Матюхиного Бора. А время приземления — спустя трое суток после первичного подтверждения отправленного нами кодового сообщения.

— Это же в пяти километрах от нашей базы, если по прямой! — всполошился генерал. — Какого черта вы раньше молчали!

— Я не молчал, товарищ генерал. — насупился астрофизик. — Обработка расчетов на ЭВМ была закончена непосредственно перед нынешним совещанием.

— Капитан, сколько у нас осталось времени? — обратился Привалов к Старыгину.

— Не более двенадцати часов.

— Да вы с ума сошли! — Генерал побледнел. — Мы же ни черта не успеем… Даже если я сейчас по «вертушке» позвоню в Москву… Они же там ни к чему такому не готовы… А без приказа из Москвы командующий войсками округа не выделит и батальона…

— Не нужно никаких батальонов, Сергей Валерьевич, — твердо сказал Берестов. — Вы же не хотите спровоцировать межзвездный конфликт?

— Между прочим, эти ваши пришельцы собираются нарушить воздушное пространство Советского Союза, — напомнил Привалов. — И не в первый раз, как я понимаю. Я уже не говорю об убийстве советских граждан, что приравнивается к политическому террору на нашей территории.

— Вы совершенно правы, товарищ генерал, — вмешался капитан государственной безопасности, — но прошу вас учесть, что технологическая, тем более — военная мощь пришельцев не сопоставима с нашими возможностями, причем — не в нашу пользу. Звездный корабль, даже сугубо мирного назначения, сам по себе грозное оружие. Вспомните, о кибернетическом механизме, с легкостью убившем четырех физически крепких мужчин, один из которых был вооружен, и представьте, что на борту «гостя» таких устройств сотни, а то и тысячи…

— Боже упаси… Что же ты предлагаешь, капитан?

— Я предлагаю не тратить времени на переговоры с вышестоящими инстанциями. Сами понимаете, они могут затянуться на неопределенное время, которого у нас нет. Возьмем всю полноту ответственности на себя.

— Это все лирика, а конкретно?

— Выдвинуться в район посадки, вступить с пришельцами в Контакт и потребовать, чтобы они прекратили нарушение суверенитета нашей страны.

— Как это ты от них потребуешь? На каком языке?

— Уговорим Скоробогатова помочь нам, — ответил вместо приятеля ученый. — Он уверял, что знает язык. Да и, судя по всему, — действительно знает.

— Да где ты его сейчас найдешь?! Он же в походе!

— Скорее всего — именно к Матюхиному Бору Скоробогатов сейчас и движется, — сказал Берестов. — Он мне потому и сообщил частоту и код, что мечтает выбраться с нашей планеты.

— Хочу напомнить, — встрял в разговор Болотников, — что Скоробогатов идет не один. С ним еще десятеро пацанов.

— Час от часу не легче, — выдохнул Привалов. — Пацаны-то ему зачем?!

Что может быть лучше костра летней ночью, когда ароматный от смолистых кедровых веток дым отгоняет надоедливых комаров, а рой искр взлетает к самым звездам? Только интересная история, рассказанная знающим человеком с хорошо подвешенным языком. Десять школьников слушают, открыв рты, своего учителя. Учителя с большой буквы. Никто никогда не водил малопихтинских пацанов в летние походы. Зачем куда-то таскаться, когда совсем рядом с поселком тайга, горы, Старый рудник, Медвежий распадок. Любой шкет в поселке знал, где собирать грузди с маслятами, как ловить рыбу в ледяных ручьях, когда пора начинать колотить кедровые шишки, а когда добывать дикий мед, умело избегая укусов разъяренных диких пчел.

Руководитель школьного кружка астрономии и космонавтики Михаил Васильевич Скоробогатов, видимо, полагал иначе, считая, что дальний поход сплачивает ребячий коллектив. И в общем, не ошибался. Даже такие мало совместимые друг с другом люди, как староста кружка Митя Судаков и признанный, хотя и неформальный лидер своего класса Гриня Туров, в походе ладили, а следовательно, неплохо поддерживали дисциплину среди остальных ребят. Вот и теперь они сидели плечом к плечу, завороженно глядя в рыжее пламя костра, навострив уши, не пропуская не единого слова Учителя.

Да и было что послушать. Михаил Васильевич рассказывал о множественности обитаемых миров. Рассказывал не как о чем-то абстрактном, а так, словно лично был знаком с представителями по крайней мере полдюжины космических рас. С необыкновенной легкостью классный руководитель теперь уже восьмого «а» рассуждал о том, что мыслящие млекопитающие — крайне редкое явление в Космосе, ибо развитие жизни в иных мирах гораздо чаще приводит к появлению разумных существ на других ветвях эволюционного древа.

Моллюски обладают развитым мозгом и множеством хватательных органов еще на стадии водного существования, когда же изменившиеся условия заставляют их осваивать сушу, эти преимущества быстро выдвигают мягкотелых в лидеры процесса цефализации — то есть усложнения процессов высшей нервной деятельности. Артроподы вовсе необязательно превращаются в неуклюжих ракообразных и вертких, но слишком уж узкоспециализированных насекомых, как это произошло на Земле. В иных мирах членистоногие обладают чрезвычайной гибкостью — и телесной, и, главное, умственной. Не менее гибкими в интеллектуальном смысле оказываются также и червеобразные.

Не говоря уже о позвоночных, достигающих разумной стадии и на амфибийной, и на рептильной, и на птичьей ветвях эволюционного древа. Все эти существа гораздо стремительнее идут по пути прогресса, нежели млекопитающие, чье сознание нередко подавляется переразвитым инстинктом размножения. Культура иных разумных рас держится вовсе не на половом влечении и родительской заботе о потомстве, как на Земле, а на целесообразности и логике.

Не все мыслящие во Вселенной знают искусство, но ни одна раса не обходится без математики. Логика, свободная от этики, в том числе и религиозной, позволяет добиваться вершин знания, не считаясь с жертвами. Лишенные затмевающей рассудок половой страсти, разумные существа Галактики избегают множества ошибок при создании своих цивилизаций, очень рано начиная космическую экспансию, которая неизбежно приводит к военным конфликтам с другими разумными расами.

— Эх, встретить хотя бы одно из этих существ, — мечтательно произнес Коля Степанов по прозвищу Хлюпик, а по штатному расписанию кружковского «космического корабля» — бортинженер.

— Встретишь, — без улыбки отозвался Учитель. — И довольно скоро.

— Когда же? — немедленно осведомился Очкарик, он же Эрик Флейшман, он же пилот-навигатор первой позиции.

— Завтра, — как о чем-то обыденном сказал классный руководитель, посмотрел на циферблат наручных часов. — Примерно в это же время.

Сказано это было столь серьезным тоном, что большая часть ребят с готовностью расхохоталась. И только лишенный воображения Гриня Туров по кличке Босяк уточнил деловито: