— Добрый день, Алевтина Вадимовна! — тихо, но отчетливо произнес незнакомец. — Моя фамилия Болотников. Я следователь районной прокуратуры.

— Здравствуйте! — откликнулась Аля.

— Я хотел бы поговорить с вами, — продолжал следователь. — Если вы, конечно, хорошо себя чувствуете.

Деликатный, подумала она, не то что физрук.

— Простите, а как ваше имя-отчество?

— Антон Иванович.

— Не беспокойтесь, Антон Иванович, я постараюсь рассказать все, что вас интересует.

Болотников помедлил несколько секунд, кивнул седеющей на висках русой головой.

— Вы помните, что случилось в вашем доме, Алевтина Вадимовна? — спросил он и добавил: — Я только прошу вас, по возможности, быть со мною откровенной. Это очень важно.

— Мне скрывать нечего, — отозвалась Аля и тут же пожалела о сказанном.

А что если следователь начнет расспрашивать о Мише? Господи, неужели они не видят, что он совсем как ребенок! Большой, умный, сильный, ловкий, но такой неприспособленный… Может, для него и нет тайн в глубинах Мироздания, но в обычной жизни он порой беспомощен. Как бы им всем объяснить, что Мишу не нужно трогать, мучить допросами, выпытывать подноготную. Ну расскажет он им о себе, как ей рассказывал, так чего доброго в психушку упекут… А не все ли равно — психушка или тюрьма, если она, Алевтина Казарова, опять одна останется? Да еще с ребенком. Ну зачем им разрушать молодую семью? Они с Мишей много пользы могут принести обществу. Он умница, чуткий, добрый человек. Талантливый педагог. Уже проявил себя. Ребята от него в восторге. К чему теперь разводить формальности?..

— Хорошо, Алевтина Вадимовна, — мягко сказал Болотников. — Буду вам очень признателен. Вы только не волнуйтесь. Все уже позади.

Аля немедленно взволновалась. О чем это он? Что — уже позади?! Что-нибудь с Мишей?! Спросить? А вдруг не скажет? А если — скажет? Если откроется что-нибудь настолько страшное, после чего она не сможет жить…

— Спрашивайте…

— Вас нашла соседка, Кольцова Мария Павловна. Вы были без сознания. Лежали на полу кухни. Соседка привела фельдшера, та вызвала скорую. Так вы оказались в больнице. А что произошло до этого, вы помните?

— Помню, — сказала Аля. — Хотя мне не очень хочется рассказывать об этом, но я обещала…

— Слушаю вас внимательно.

— Сначала ко мне приходила Пожарная Сирена… Простите, Нина Петровна Володина, учительница истории в нашей школе. Ну мы поболтали о разной ерунде… Потом она ушла. А примерно через час пришел другой мой коллега — Безуглов, Владислав Юрьевич…

— Не могли бы вы подробнее рассказать именно об этой встрече?

— Я не хотела его видеть. Поздно уже было. Я собиралась спать.

— Вы сказали ему об этом?

— Да, но он не ушел. Выставил на стол бутылку коньяка, предложил выпить. Я отказалась, но стакан ему дала.

— О чем был разговор? — спросил следователь. — Вы поймите, я не из праздного любопытства интересуюсь.

— Понимаю… Видите ли, Антон Иванович, товарищ Безуглов, скажем так, издавна питает ко мне симпатию. А я не отвечаю ему взаимностью…

— Простите за вопрос, но… гражданин Безуглов настаивал на близости?

— Да… настаивал. Я решительно отказала.

— Что же произошло дальше?

— Я не очень хорошо помню… Видимо, мне уже тогда стало плохо. Он напился и, кажется, начал буянить… Окно высадил на кухне…

— Он сам его высадил?

— Да… Наверное. Я плохо помню. Помутилось в голове… Очень жаркий день был.

— Еще раз простите, Алевтина Вадимовна, но вы не могли чем-нибудь ударить гражданина Безуглова?

— Если бы он начал распускать руки — могла бы.

— Но этого не случилось?

— Я не знаю… Мне было очень плохо… Спросите об этом у гражданина Безуглова, в самом деле…

— К сожалению — это невозможно.

— Почему?

— Гражданин Безуглов умер. Убит.

— Как — убит?! — вскинулась она. — Кем?!

— Этого мы не знаем, Алевтина Вадимовна, — отозвался Болотников. — Я надеялся, вы нам поможете.

— А почему — я?.. Вы думаете, я могла это сделать?!

Следователь невесело усмехнулся.

— Вряд ли, Алевтина Вадимовна, — сказал он. — Тело гражданина Безуглова было найдено в нескольких километрах от вашего дома.

— Боже, какой ужас… — пробормотала она. — Бедный Владик… Он, конечно, дурно был воспитан… Некрасиво вел себя с женщинами, но чтобы вот так погибнуть…

— Если вас сильно травмировало это известие, я немедленно уйду.

— Травмировало?.. — сквозь слезы проговорила Аля. — Еще бы… Мы шесть лет проработали в одной школе.

— Простите! — Следователь решительно поднялся со стула. — Я ухожу.

— Нет, не уходите… — остановила она его. — Я должна знать… Если Владика нашли далеко от моего дома, почему вы думаете, что я причастна к его гибели?

— Я скажу вам, — откликнулся Болотников, вновь опускаясь на стул, — при условии, что вы немедленно успокоитесь.

— Не волнуйтесь, — проговорила Аля. — Я спокойна… Насколько это сейчас возможно.

— Дело в том, что у нас есть все основания полагать, что гражданин Безуглов не высаживал ваше окно.

— А — кто же? — удивилась Алевтина. — Не я же…

— Предполагаемый убийца, — ответил он. — Или — убийцы, если их было несколько. Они выломали окно и вытащили гражданина Безуглова во двор. При этом — нанесли ему одно или несколько ножевых ранений. Мы потому и рассчитывали на ваши показа… Что с вами, Алевтина Вадимовна? Вам плохо!..

Аля не слышала его. В голове у нее зазвенело. Вернее — залязгало. Так лязгали суставчатые щупальца невероятной твари… Это она с мясом выломала оконную раму и схватила… Нет, не схватила — впилась в туловище физрука крючковатыми когтями на концах щупалец. Несчастный Владик закричал тоненьким, почти детским голосом, пытался ухватиться за стол, но лишь опрокинул его. Тварь легко, словно перину, выдернула массивное тело сквозь оконный проем и канула с окровавленной добычей в ночной темноте, которая вдруг опять накрыла Алю с головой, милосердно отключая сознание.

Два документа лежали перед следователем районной прокуратуры, юристом первого класса Болотниковым Антоном Ивановичем. На первом, на бланке ленинградского УВД, было отпечатано:

«На ваш запрос от 18 декабря 197… года об установлении личности гражданина Скоробогатова Михаила Васильевича, 1935 года рождения, уроженца города Ленинграда, прописанного по адресу улица Стачек дом 15, квартира 37, имеем сообщить следующее:

Скоробогатов Михаил Васильевич действительно родился в городе Ленинграде, в 1935 году, 3 августа (копия свидетельства о рождении прилагается). Родители: Скоробогатов Василий Федорович, старший политрук артиллерийского дивизиона, 1901 года рождения, погиб в сентябре 1941 года в боях на Лужском направлении. Мать, Скоробогатова Екатерина Ефремовна, 1903 года рождения, погибла при эвакуации в марте 1942. Старший брат, Скоробогатов Константин Васильевич, 1924 года рождения, погиб в составе роты ополчения в боях за Пулковские высоты в декабре 1941. Скоробогатов М.В. был эвакуирован в конце февраля 1942 года из города Ленинграда вместе с матерью. В город Ленинград Скоробогатов М.В. не возвращался. Настоящее его местонахождение неизвестно. По указанному в запросе адресу проживают другие люди. Им также ничего неизвестно о судьбе Скоробогатова М.В.».

Второй был справкой из Нижнеярского архива.

«Михаил Васильевич Скоробогатов (год рождения предположительно 1935/36) был доставлен в детский дом номер 4 города Нижнеярска, о чем существует соответствующая запись в регистрационной книге привокзального эвакопункта от 26 апреля 1942 года. Мать М.В Скоробогатова погибла при бомбардировке поезда, предположительно в марте 1942 года. В июне 1943 года, Скоробогатов М.В. вместе с большой группой воспитанников детского дома номер 4 был направлен в поселок Малые Пихты Сталинского (ныне Мирновского) р-на на время летних каникул, где бесследно пропал в начале августа того же года. По свидетельству других воспитанников детского дома номер 4, Скоробогатов М.В. направился в район заброшенной выработки, известной как Старый рудник. При обследовании карьера были обнаружены: вещмешок, примерно осьмушка хлеба, кусок сахара, саперная лопатка, возможно принадлежавшие разыскиваемому…»