— Что ты еще можешь доложить о Скоробогатове?

— Ну, если оставаться в русле фактов, — осторожно начал Марьин, — то картина открывается следующая… Точная дата его появления в Малых Пихтах мне неизвестна. Понимаю, что это мое упущение, но, видимо, он сразу пришел к Казаровой и некоторое время жил у нее, не показываясь в поселке. В середине декабря Казарова сама привела его ко мне, чтобы подать заявление о потере паспорта…

— Которое ты принял, даже не потрудившись выяснить, кто он такой, — проворчал Болотников.

— Виноват, товарищ следователь прокуратуры. Тому были две причины. Во-первых, гражданка Казарова человек в поселке известный, причем — исключительно с положительной стороны…

— Что-то все они у тебя положительные… Ладно, извини, продолжай.

— А во-вторых, я знаком с гражданином Скоробогатовым…

— Вот как! И — давно?

— Вернее, мы были когда-то знакомы… Воспитывались в одном детском доме.

— И тебе известно, что с ним случилось потом?

— Только то, что он исчез в районе Старого рудника. Мы его тогда всем поселком разыскивали, а нашли только сидор с хлебом и сахаром и саперную лопатку. Помнится, нас особенно удивило, что он бросил шамовку… Простите — еду. Мы же все голодные были…

— И куда он тогда, по-твоему, исчез? Были какие-нибудь предположения?

— Никто в толк взять не мог. Решили, что медведь утащил. Они в ту пору расплодились… Правда, пацаны врали, что видели ночью странный самолет, круживший над тайгой, в аккурат над Медвежьим распадком. Ну, если быть точным, не совсем врали…

— То есть?

— «Красный медник» тогда прикрывали зенитки. Все-таки — оборонного значения рудник. Так вот, я сам слыхал той ночью сирены воздушной тревоги и видел трассеры… Правда, во что зенитчики палили, не разглядел.

— Выходит, самолет был?

— Выходит — был.

— Чей же? Немецкий? Японский?

— Этого я не знаю, товарищ следователь прокуратуры, но видимо — вражеский, если зенитчики открыли огонь.

— Полагаешь, пилоты этого самолета могли похитить восьмилетнего пацаненка?

— Тогда, в сорок третьем, это никому бы и в голову не пришло. Фашистские асы не похищали детишек. Врежет пулеметной очередью — и дальше полетел. Но сейчас я думаю, что могли…

— Почему именно сейчас?

— Помните показания свидетеля Кузьмина? В ночь на пятнадцатое августа тысяча девятьсот семьдесят… года он припозднился с охоты. Примерно в полночь наблюдал в районе Старого рудника посадку летательного аппарата неизвестной ему конструкции — того самого «вертолета». По его словам — «вертолет» этот приземлился в карьере заброшенной выработки. А примерно через полчаса — опять стартовал. Причем бесшумно и с большой скоростью. Кузьмин решил посмотреть, не высадил ли он людей или какой-нибудь груз, но к самому карьеру подобраться не смог. Темно было, да еще и дождь начался. Однако успел заметить человека, который выбрался из карьера и направился к Медвежьему распадку…

— Обо всем этом сказано в протоколе допроса, — сухо сказал Болотников. — Но почему ты думаешь, что пассажир этого «вертолета» и есть твой знакомец, старлей?

— По двум причинам, — сказал Марьин. — Во-первых, по словам бабы Мани… виноват — гражданки Кольцовой, Скоробогатов появился у Казаровой в конце лета. А во-вторых, когда Казарова пришла со своим сожителем ко мне, чтобы заявить о пропаже паспорта, они мне сами сказали, что Скоробогатова высадили ночью в дождь в районе Старого рудника и что он якобы заблудился в Медвежьем распадке, упал и ударился головой. Я еще пожурил его за то, что он воспользовался услугами левака, а не общественным транспортом.

— Смотри, какая интересная картина у тебя получается, старлей… — задумчиво проговорил Болотников. — В тысяча девятьсот сорок третьем году неизвестный летательный аппарат, предположительно принадлежащий иностранному государству, похищает восьмилетнего гражданина Союза эСэСэР. А спустя тридцать с лишком лет другой летательный аппарат неизвестной конструкции высаживает того же самого гражданина, только подросшего, в том же самом месте. Так? — Малопихитинский милиционер судорожно кивнул. Зрачки его расширились. — Идем дальше. С момента появления некогда исчезнувшего, а теперь вернувшегося гражданина Скоробогатова в поселке Малые Пихты, где, к слову, находится действующее горнодобывающее предприятие стратегического значения, происходит ряд трагических событий… Проще говоря, зверские убийства советских граждан. Не слишком ли странное совпадение?

— Вы хотите сказать, что Миша Скоробогатов — шпион?

— Я лишь подытожил сказанное тобой с небольшим добавлением от себя, — откликнулся следователь, загородившись ладонями. — Само собой, может оказаться, что знакомец твой не имеет никакого отношения к этим убийствам. Тем более что, как ты утверждаешь, в момент гибели физрука Безуглова он находился в Нижнеярске.

— Видели бы вы этого шпиона, — проговорил участковый. — Шпион должен быть незаметным, а Миша слишком уж бросается в глаза.

— Это мы так думаем, — не согласился Болотников. — А в ЦРУ, может, по другому считают. Зашлем, дескать, к ним этакого хорошего, правильного парня, который рисует здорово, статуэтки лепит, да еще и в школу идет, детишек уму-разуму учить… А что, неплохое прикрытие. Особенно если обрести сообщников.

— Сообщников? — встревожился Марьин.

— Казарову, например! Это же она его в школу пристроила и справку у тебя добыла. Ну, или тот же Кузьмин.

— А при чем здесь Кузьмин?

— Ну как же! Почему он сразу не сообщил властям, хотя бы в твоем лице, о высадке неизвестного? Ты спрашивал его об этом?

— Спрашивал, — ответил участковый. — Говорит — испугался, что ему не поверят.

— Испугался?! — удивился Болотников. — Бывший батальонный разведчик испугался? Скорее уж пытался намеренно запутать следствие байками о стальных шарах и растерзанных медведях.

Старший лейтенант нахмурился.

— Это вы уж слишком, Антон Иванович, — пробурчал он. — У Егора Никодимовича вся грудь в медалях. Какой же из него пособник врагу?

— Да, я несколько увлекся, — покаянно сказал следователь. — В любом случае, шпионаж вне нашей компетенции. Наше дело собрать факты и доложить. Вот тебе задание, Валериан Петрович… Как только Скоробогатов появится в поселке, задержи его за нарушение паспортного режима. И сразу же сообщи мне!

— Слушаюсь, товарищ следователь прокуратуры… А-а как быть с вещдоками?

— Вещдоки я покажу Серегину, пусть покумекает со своими ребятами из НТО. Результаты экспертизы будут приобщены к делу.

— Да, но они изъяты без санкции…

— Вот ты о чем… Грехи в рай не пускают… Ладно, этот грех я возьму на себя. Будет тебе санкция, старлей, — сказал Болотников. — Но учти, больше никакой самодеятельности!

Внезапные приступы паники и обмороки прекратились, и Аля попросилась домой. Последние два дня она места себе не находила. А вдруг Миша уже приехал из Нижнеярска, вошел в разоренный дом, бросился ее искать! А к кому — бросился? К Пожарной Сирене? К бабе Мане? К участковому? Что они ему наговорят? Испугают еще поди… Нет, жена должна ждать мужа дома, наведя в нем чистоту и наготовив вкусностей. К счастью, лечащий врач пошел ей навстречу, посоветовав впредь избегать волнений. Как будто пациентка их нарочно искала.

Получив выписку, собрав немудрящие пожитки, Аля вышла на залитую утренним светом улицу районного центра и неспеша направилась к автостанции. На часах не было и десяти, а рейсовый автобус отправится в Малые Пихты не раньше полудня. Жаль, с собою совсем мало денег. Не мешало бы пройтись по магазинам. Вдруг попалась бы сгущенка или какая-нибудь колбаса. А на колхозном рынке можно было бы купить хорошего мяса, зелени и огурцов с помидорами. Увы, когда в кошельке сиротливо ютится трешка с мелочью, о таких деликатесах нечего и мечтать.

И все же Аля замечталась, медленно бредя вдоль чисто вымытых магазинных витрин. Мысленно примеряя платья и кофточки, неизящно сидящие на манекенах. Любуясь детскими игрушками, прикидывая, какие она купит будущему Вадику. Аля не сомневалась, что у нее родится именно мальчик, которого она непременно назовет в честь своего отца. А отчество и фамилия будут Мишины. Если все будет хорошо, Вадим Михайлович Скоробогатов родится в феврале будущего года. И хорошо — что зимой. Зимние дети самые крепкие.