— Знаете что, Екатерина Евгеньевна… — сказал лауреат и холостяк. — Не составите мне компанию?

— Э-э, — несколько опешила она. — Для чего?

— Для прогулки по этому замечательному парку!

— Пожалуйста, но… Я хотела почитать…

— А что вы читаете, позвольте полюбопытствовать?

Катя протянула ему книжку. Берестов аккуратно взял ее большими, темными от пятен непонятного происхождения, но чистыми пальцами. Быстро пролистал. Веселые глаза на мгновение стали серьезными.

— Не читал, — сказал он, возвращая томик. — Не хватает времени на беллетристику, а жаль…

— А мне дали всего на четыре дня, — непонятно зачем, уточнила Катя.

— Я бы освоил ее часа за три, — без всякой рисовки сообщил Берестов. — Кто бы мне их дал…

Грусть, прозвучавшая в его голосе, была столь искренней, что Катя, не колеблясь, опять спрятала Трифонова в сумочку и подхватила астронома под локоток.

— Прогуливайте, коль предложили. — потребовала она. — И рассказывайте что-нибудь. Только — обязательно интересное!

Они двинулись по аллее, заметенной слишком уж ранним листопадом.

— Что же мне вам рассказать?

— О космосе рассказывайте. Над чем вы у себя в Институте сейчас работаете…

— Боюсь, вам это будет не слишком интересно.

— Ну почему же! Я все-таки редактор в отделе научно-популярной литературы.

— Нисколько не сомневаюсь в широте ваших познаний, Екатерина Евгеньевна, — проговорил он. — Однако область моей работы настолько узка, что внятно может быть выражена лишь математически…

— И все же? — продолжала настаивать Катя.

— Ну-у… скажем… мы пытаемся рассчитать взаимообусловленное движение коротационного пояса периферийных областей Галактики и ее центральных скоплений… Чертовски сложная конструкция получается. Не под силу ни нам, ни нашей электронно-вычислительной красавице… ЭВМ, то есть…

— Я догадалась, — кисло откликнулась Катя.

— Вот видите! Я вас предупреждал. — Берестов помолчал и добавил: — А давайте, я расскажу вам… ну, сон — не сон, а одну почти фантастическую историю?

— Давайте! — немедленно согласилась Катя.

— Хорошо, слушайте. — начал он. — Это произошло около года назад… Помните то прохладное лето?

— Еще бы! — воскликнула она. — Отлично помню. Лета, собственно, и не было. Заливало как в тропиках, только вместо нынешней тропической жары была обычная наша сибирская холодрыга. Все, кто мог, бежали на юга.

— Так вот… На борьбу с наводнениями тогда бросили всех, включая военных… И можете представить, что один… ну, скажем, полковник, заблудился…

— Он шел пешком? — удивилась Катя.

— Ну не пешком, конечно. Он ехал на вездеходе. Он и солдат-водитель. И вот представьте себе, что в густом тумане они встретили странного типа, которого Полковник мысленно окрестил Головастиком…

— Хорошо, — кивнула Катя. — Рассказывайте дальше. Мне уже интересно…

Густой, словно молочный кисель, туман обступал со всех сторон. Сухие метелочки камыша то там, то сям выглядывали из редких разрывов в его почти монолитном теле. Их можно было принять за султаны на шлемах неприятельских солдат, подкрадывающихся к застрявшей в болоте машине. Полковнику отчаянно хотелось курить — нервы требовали успокоительного никотинового яда, но сигареты набухли влагой и расползались в пальцах… Достаточно трезвый в любой обстановке ум Полковника искал выход. Например, высушить сигареты на теплом еще моторном кожухе, а потом покурить в непроницаемом для сырости тепле кабины, а заодно отыскать в водительском загашнике фляжку со спиртом. Этот план имел один существенный недостаток: все предусматриваемые им манипуляции пришлось бы проделывать в присутствии Головастика.

— Где же этот чертов водила? — пробормотал Полковник, озираясь с беспомощностью внезапно ослепшего.

Он вытащил из-за пазухи ракетницу, повертел ее в руке и засунул обратно. Истратить последнюю ракету, не будучи уверенным, что помощь близка, глупо. Глупее только застрять посреди болота на транспортном вездеходе вместе с подобранным на лесном проселке сумасшедшим. Впрочем, может быть, он и не сумасшедший… Чтобы отвлечься, Полковник включил рацию на прием, но в наушниках не было ничего, кроме помех. Их шорох казался звуком, производимым самим туманом, обтекающим угловатый корпус вездехода.

— Первый, первый, я второй… — пробормотал Полковник в шуршащую пустоту, даже не переключившись на передачу. — Тьфу ты…

Сдвинув дужку наушников на шею, он приотворил люк. В лицо дохнуло кислым, почти жилым запахом.

— Так вот, — продолжал свой монолог Головастик, — их общественное устройство не только ничем не напоминает ваше, но его нельзя сравнить и ни с каким другим. Вот, например, как они выращивают свое потомство? Тринадцать переходных форм от эмбриона до взрослой особи! И каждую форму воспитывают по особой программе. Они даже питаются по-разному. Если форму номер семь накормить пищей для формы номер девять, седьмая погибнет от отравления. Метаболизм у них нестабильный…

Головастика они подобрали спустя час после выезда с Базы. Хорошо, что водитель оказался глазастым парнем.

— Твою мать, — в сердцах сказал он, когда вездеход, тяжко осев на передней подвеске, остановился в полуметре от торчащего посреди дороги уродца. — Простите, товарищ полковник, — продолжал он плачущим голосом, — тут какой-то головастик под колеса кидается! Псих, наверное, из мирновского дурдома сбежавший…

Полковник, откинув дверцу, высунулся из кабины по плечи, всмотрелся в виновника несостоявшегося ДТП и подивился точности определения: «И впрямь головастик!» Тщедушное тело человека углами выпирало из-под грязно-серого, изрядно обтрепанного балахона, босые ноги топтались на месте, словно месили глину, худые, длинные, но жилистые руки, что-то непрерывно чертили в воздухе, и все это венчала грушевидная, сужающаяся книзу широколобая голова.

— Ты кто такой? — спросил его Полковник.

Головастик обернулся на голос, и офицер увидел узкое личико со сходящим на нет подбородком, щелевидные ноздри плоского носа и большие глаза ночного животного. Губы незнакомца шевельнулись, но вместо ответа на свой вопрос Полковник услышал:

— Представьте, десять миллионов лет эволюции разумного вида. Пройдены этапы натуралистической, примитивно-инструментальной и индустриально-технологической цивилизаций. Посттехнологический период тоже оставлен далеко позади…

— Заблудился, что ли?

— …все, что для вас только начинается, ими познано и отвергнуто, как тупиковая ветвь развития…

— Мы едем в Малые Пихты, можем подбросить.

— …вожделенный космос…

Полковник втянул голову и плечи обратно в кабину.

— Слушай, Степанов, — сказал он водителю, — мужик, кажется, не в себе… Надо его отвезти в Малые Пихты и сдать в фельдшерский пункт. Ты его этак аккуратненько в кузов, через заднюю дверцу…

Головастик не стал сопротивляться, когда водитель, обняв его как родного за плечи, втащил в кузов с брезентовым верхом, усадил на бухту телефонного кабеля, поверх которой был предварительно брошен старый ватник. А через час они сбились с дороги и застряли в болоте. Отчаявшись вытащить вездеход самостоятельно, водитель отправился в ближайший леспромхоз, до которого по карте было не больше трех километров, за трактором. Прошло еще два часа. Сумерки сгустились в ночь. Водитель не возвращался, по рации никто не отвечал, словно не только База, но и все ближайшие милицейские посты вымерли. Не спрашивая разрешения, Головастик перебрался из кузова в кабину, уселся на водительское место и снова закрутил свою шарманку. Полковник терпел-терпел, да и вылез наверх, подышать свежим воздухом.

Полковник мягко опустил крышку люка. Подобрал под себя ноги, а озябшие руки спрятал в карманы кожаной куртки.

Жанка, небось, волнуется, подумал он и сразу же увидел ее, сонную, в любимой им голубой ночнушке, раскинувшуюся на разметанной постели, сладкую…

И вовсе она не волнуется, а дрыхнет себе, видя свои радужные, пока не омраченные возрастными подспудными хворями, сны. Чего волноваться зазря, когда Полковник обещал поутру, и не раньше, быть дома? А до утра пока далеко… Еще медленно наползает из болота туман, просачиваясь сквозь деревья редкого леса, заволакивая отдыхающие после пахоты поля, обвиваясь вокруг опор высоковольтной линии, украдкой облизывая бетон межобластной трассы и стекая в карьер Старого рудника, где темной безмолвной глыбой лежит корабль пришельцев… Полковник тяжело качнулся, вздрогнул и пробудился. Видение замаскированного, словно мобильная баллистическая установка на стартовой позиции, инопланетного корабля было таким отчетливым, что Полковник вскочил на ноги, тревожно всматриваясь в туман.