— Сядь, герой, — шикнул на его Тир. — В таком состоянии ты сделаешь только хуже.

— Может, — слабым голосом отозвалась Митьяна, — мне и правда стоит показаться клану?

На мгновение в доме повисла тишина. Зверолюды переглянулись, после чего ворон заявил:

— Зашибут.

— Может, оно и к лучшему?

— Пусть только попробуют! — зарычал Лик.

— Из-за меня все случилось, — не унималась травница. Она сжала в руках осколок кружки, и по пальцу скатилась капля крови. — Если это предотвратит войну…

— Не вздумай приносить себя в жертву! — рявкнул Лик.

Тир подскочил с места и поднял руки в мирном жесте.

— Угомонись, Лик. Сядь. Сядь, кому говорю! Может, ты и чувствуешь себя лучше, но я бы на твоем месте поберег силы. Митьяна, милая, ты тоже сядь. Не на пол, на скамью. Отпусти эту дамнарову кружку и вспомни, о чем тебе говорили — будешь винить себя, сделаешь лишь хуже. — Он закатил глаза. — Многоликая, дай мне еще немного терпения… я скоро сойду с ними с ума.

Лик помедлил, но послушно сел и запустил пятерню в волосы. После вчерашнего вечера он и правда сдал. Надломилась не только вера в людей и мир с ними, но и его контроль эмоций пошел трещинами. Он никогда бы не подумал, что потеря Зверя так сильно на нем скажется. Но если бы он знал, стал бы подвергать себя такому испытанию? Стал бы. Он охотно повторил бы тысячу раз, если бы от этого зависела жизнь в хрупком девичьем теле, плечи которого сейчас вздрагивали от всхлипов. Да будь она даже волчицей, способной за себя постоять, он без колебаний встал бы рядом.

И это говорил не его Зверь.

Мысль о том, что сейчас Митьяна в безопасности, заставила его успокоиться. Он снова закрыл глаза, догнал мысленную добычу, шумно выдохнул и ровно поинтересовался:

— Тир, ты знаешь, кто на чьей стороне?

Вранолюд замычал, задрал голову, несколько секунд разглядывал низкий потолок и стал перечислять:

— На сторону Филлата встала Кама. Она повела за собой почти всех охотниц клана. Еще несколько воинов…

— И Мигир наверняка, — фыркнул Лик.

Тир опустил голову, и его глаза лукаво сверкнули.

— Мне так приятно это говорить… тут ты ошибся, друг.

Лик переглянулся с сестрой.

— Что?

— Мигир встал на твою защиту. Заявил, что место первого воина получат только через его труп и что ты должен стоять во главе. Виран и Лари поддержали его. Знаешь, в большинстве своем клан разделился на охотников и воинов — за парой редких исключений.

— А волчицы-няньки? А ма… Дииса?

— Про нее ничего не знаю. Она не выходила из яслей и никак свою позицию не обозначила.

— Она же не пойдет против отца? — с неуверенностью спросила Тайра.

Лик пожевал губу.

— Я надеюсь. Няньки последуют за ней. Чью сторону она примет — туда и будет перевес.

— Лучше бы тебе самому набраться сил и встать на ноги, — заметил Тир.

— Знаю…

Лик постучал пальцами по колену и бросил взгляд на Миту. Та крутила осколок кружки и между делом пыталась стереть кровь с руки.

— Мое возвращение вызовет еще больше шума, — наконец, продолжил он. — Надо придумать, как объединить клан.

— Придумщики, — проворчал Тир. — Думаю, Рууман и его советник с этим как-нибудь справятся.

— Если Ирмар будет действовать своими обычными методами, воссоединения мы будем ждать до следующей весны. Ты сам сказал, что князь может прислать дружину и времени у нас мало. Значит, нужен быстрый способ собрать всех на одной стороне.

— Я так сказал, но… — Ворон не договорил, так и застыл с открытым ртом. Они обменялись взглядами с Ликом, и тот криво усмехнулся. — Скажи, ты думаешь о том же?

— Об одной совершенно сумасшедшей идее.

Тир впервые за вечер широко улыбнулся.

— Люблю сумасшедшие идеи. А когда они приходят в твою голову, то становятся еще более бредовыми.

— А пробыв в твоей, еще и опасными, — не удержался от колкости волколюд.

Тир расхохотался.

— Валяй.

— Нам нужен общий враг, — поделился Лик соображениями. Тайра подобралась, а Мита выпустила осколок из рук и вся превратилась в слух. — И мне нужно, чтобы ты кое-куда слетал. Один знакомый немного задолжал мне, вот и попросим расплатиться.

Случаев союза человека и зверолюда зафиксировано крайне мало. Вероятно, это связано с тем, что во времена, когда народы больше взаимодействовали друг с другом, магия была вне закона, и полукровки были вынуждены скрываться.

У известных нам полукровок способности к трансформации не проявлялись, но сохранялся иммунитет к магии — правда, не такой сильный, как у самих зверолюдов.

Капан Гайрих. «Местисы: все, что известно о существах смешанных кровей». Издание от 1037 года по жреческому календарю.

Х514 год, 22 день месяца Зреяния

Чем закончилось вечернее собрание, Митьяна уже не помнила. Когда Лик и Тир стали обсуждать план по воссоединению расколотого клана, на нее обрушилась усталость. Тайра, заметив, что травницу стало клонить в сон, велела ей уйти на чердак и хорошо выспаться. Мита не могла отделаться от мысли, что та хотела поскорее ее спровадить, но во взгляде волколюдки читалось плохо скрытое беспокойство. Неясно только, за кого она волновалась больше: за травницу или же своего брата, неравнодушного к ней.

Когда Митьяна проснулась утром следующего дня, волколюдов в доме уже не было. Внизу, судя по стуку костылей, суетился отец. Мита села, протерла припухшие глаза и осмотрелась: солнце пробивалось сквозь окно на чердак, и пыль на свету светилась, будто слюдяные осколки.

— Тебе не стоит напрягаться, — окликнула она отца, когда спустилась в подклеть.

Гидер поставил горшок на стол и слабо улыбнулся.

— Проснулась?

— Не помню, когда я в последний раз так долго и крепко спала. Давай приготовлю завтрак. Сядь, отдохни.

Охотник послушно сел на лавку и вытянул больную ногу. Мита схватилась за горшок и, стараясь не смотреть на аккуратную перевязь, засуетилась рядом с печью.

— Как… — осторожно начала она, — как давно они ушли?

— Они? А, Лик и Тайра… Еще до рассвета.

— Ты не спал?

— Не слишком хорошо.

Гидер был особенно немногословен, и это не ускользнуло от внимания дочери. Травница залила крупу водой, добавила молока и отставила горшок в сторону.

— Что-то случилось? — тихо спросила она.

Пальцы охотника бегали по кромке льняной рубахи, но он молчал. Мита не стала требовать ответа и продолжила заниматься завтраком. Когда она закрыла горшок крышкой и поставила в печь, Гидер, наконец, произнес:

— Это правда, что… — Он коротко вздохнул и облизал губы.

Руки травницы затряслись, и втайне девушка обрадовалась, что уже не держала в руках горшок. Она отвернулась, чтобы не видеть его лица и принялась бездумно перебирать посуду на полке рядом.

— Правда — что?

— Я думаю, ты понимаешь… Я о тебе и Лике.

На короткий миг Мита почувствовала облегчение: похоже, отец просто видел их вместе и не мог не заметить, как они относятся друг к другу. Наверняка, сейчас последуют слова о запретной любви и всем подобном.

— Он рассказал мне все, — тише добавил Гидер, и сердце Миты ухнуло в пятки. — Про твою руку и то, что ты больше не простой человек.

Митьяна поспешно убрала руки от посуды, чтобы не разбить ненароком — хватит и вчерашнего. Теперь она молча смотрела себе под ноги. Гидер терпеливо ждал от дочери ответа.

— Я могу понять, почему ты скрывала это от меня, — произнес он. В его голосе слышалась горечь вперемешку с раздражением. — Могу понять, почему не говорила Дирку. Но рано или поздно это бы всплыло. И чем дольше ты бы это скрывала…

— Тем хуже бы было… — прошептала Мита. — Я знаю…

— Знаешь, — эхом отозвался Гидер, потер лоб и вздохнул. — Просто стоило рассказать, а не пытаться решить все самим. Лик наверняка не хотел предавать случившееся огласке, и это правильно. Но что он, что ты… вы слишком молоды, чтобы решать такое в одиночку. Вы попытались — и к чему это привело?