Время близилось к полудню. В эти часы на тренировочных полянах было немного желающих поупражняться, а значит, в случае чего, его позорные стоны услышат единицы.

Так он считал ровно до того момента, как его нога ступила на редкую траву, залитую лучами солнца.

Пользуясь нежаркой погодой, охотники клана выгнали своих подопечных и теперь гоняли тех по полю, заставляя отрабатывать прыжки, укусы и приемы борьбы — не иначе как в преддверии первой охоты новой луны. Среди наставников Лик увидел Филлата и стиснул зубы так, что свело челюсть.

— Надо же, — вместо приветствия произнес первый охотник клана, — решил удостоить молодняк своим вниманием?

Лик хотел съязвить, мол, больно надо, но заметил несколько пар любопытных глаз, наполненных благоговением, и благоразумно промолчал.

— Не только охотники принимают участие в охоте, — отозвался он.

— Боишься, что не справишься?

— То, что я пришел размяться, еще не значит, что я не уверен в себе.

Зверь внутри недовольно заворчал, и Лик, бросив взгляд на усердно скачущих молодых волколюдов, направился на другой конец поляны.

— Я ни в коем случае не хотел обидеть сына вождя, — бросил Филлат ему в спину. — Уверен, ты, как и всегда, покажешь всем мастерство первого воина.

— Чего ты добиваешься? — не выдержал Лик и обернулся.

Теперь волколюды стояли друг напротив друга, испепеляя друг друга взглядами. От прохладной вежливости на лице Филлата не осталось и следа.

— Уже такой взрослый, а не понимаешь, — поморщился первый охотник.

Разумеется, Лик понимал. Филлат нарочно провоцировал его на драку. Он чувствовал слабость в его теле и хотел ей воспользоваться, а потому старался разозлить, нарочно обращаясь к нему как к непутевому волчонку — притом что разница в возрасте у них была всего два с небольшим года.

— Не заговаривай мне зубы, Филлат. Если тебе нечего сказать, я пойду.

Прочие охотники отвлеклись от своих тренировок и теперь с интересом наблюдали за ссорой. Зверь Лика продолжал ворчать, и волколюд призвал в помощь все свое самообладание.

— Знаешь, я честно молчал все это время, — неожиданно зло процедил Филлат. — Следовал приказу моего вождя и хранил тайну этой девки. Но ведает Всевидящая, мне сразу стоило рассказать о ней всем. Она свела тебя с ума, заставила отступиться от принципов клана. Я восхищался тобой до сегодняшнего дня. Поверить не могу, что ты решился на такую глупость.

— Не тебе решать, что глупость, а что нет, — парировал Лик. — Ты ее совершенно не знаешь.

— Увидеть ее один раз было вполне достаточно. Она-то волколюдка? Ошибка первых богов, не более того. Обычная деревенская дура.

Кулаки Лика сжались так, что побелели костяшки пальцев.

— Не думаю, что она действительно что-то умеет. И что? — продолжал Филлат. — Будешь убивать за нее добычу, чтобы она подносила ее клану? Защищать от других? Тебе бы о своем положении позаботиться…

Охотник не договорил — Лик налетел на него и сбил с ног. Ударом о землю Филлату вышибло весь воздух из легких, и он закашлялся. Свидетели драки зароптали, кто испуганно, а кто с восхищением. Пальцы Лика сомкнулись на воротнике Филлата, сильнее вдавив соперника в землю. Тот захрипел.

— У кого-то еще остались сомнения? — прорычал Лик, обведя взглядом остальных.

Над поляной повисла тишина; ее нарушали только хрипы, издаваемые первым охотником.

— У меня достаточно сил, чтобы постоять за себя и за нее, — продолжил сын вождя. — Если кто-то не согласен с решением отца принять ее на время в клан, пусть выйдет сюда и бросит вызов.

Молодые волколюды испуганно замотали головами. Охотники постарше нахмурились, но склонили головы. Лик разжал пальцы и выпустил Филлата, а затем поднялся на ноги.

На край поляны, скрытый тенью деревьев, Лик уходил под гробовое молчание и сдавленные ругательства Филлата. Руки мелко дрожали от клокочущей в груди ярости, но Лик прикрыл глаза и несколько раз глубоко вздохнул. Он пришел сюда размяться, и его планам никто не помешает.

Четырех богов-покровителей зверолюдов чаще всего называют первыми богами. Встречается еще название ' изначальные боги ', но оно скорее просторечное. Изначальный — это сущность, не столько похожая на божество, сколько на материю, из которой был создан мир, и первые боги тоже появились от Него. Иногда эту сущность называют Хаосом, а на древнем языке он звучит как llier.

Тиэда Бут. ' Тайны богов '

Из коллекции библиотеки академии Куубер.

Х514 год, 22 день месяца Зреяния

Рууман остановился перед покрытой мхом дверью, но вместо того, чтобы постучать, зачем-то провел по ней пальцами. День был полон событий, разозливших его до невозможности, и в попытке охладить голову он больше часа провел в лесу. В конце концов, ноги привели его к дому, на пороге которого он желал сейчас оказаться меньше всего. Тогда в голове и промелькнула предательская мысль, что единственным собеседником, способным выслушать его и, возможно, дать совет, может быть та, с кем он провел половину жизни.

Прочистив горло, Рууман несколько раз постучал, но привычного ' входите ' не услышал. Ответом ему послужила тишина, и, толкнув на проверку дверь, он убедился, что дома никого не было. Какая-то его часть облегченно выдохнула, и, оглядевшись, Рууман поспешил прочь, надеясь, что его замешательства никто не видел.

Интересно, куда Дииса запропастилась в такое время?

В поселении вовсю готовились к вечерним тренировкам, столь долгожданным после новолуния. Волколюды приветствовали своего вождя, почтительно склоняя головы, но Рууман, шагая по протоптанным дорожкам, почти не уделял им внимания. Хотелось еще ненадолго побыть одному. Хоть клан чувствовал, что вождь не в духе, тот был не готов поручиться, что не сорвется на кого-то из сородичей.

Рууман совершенно точно не хотел искать Диису, но вместе с этим тайно желал столкнуться с ней где-нибудь. От противоречия хотелось выть и рычать, но вместо этого он стискивал зубы.

Спокойствие пришло к нему на берегу реки, где вода грохотала, перекатываясь на порогах, и заглушала его собственное раздражение. Некоторое время Рууман стоял, вглядываясь в бурлящий поток, на гребнях которого набухала пена. Тень от леса окрашивала воду в глубокий темный цвет, и вождю казалось, что если слишком долго в нее смотреть, то можешь невольно упасть.

Рууман не знал, сколько времени прошло, прежде чем он почувствовал чужое присутствие за спиной. Выбранное им место, укрытое скалами, уже не единожды спасало его от нежеланных гостей, и найти здесь его могли лишь двое.

И в этот раз его нашел не Ирмар.

— Не ожидала увидеть тебя здесь. Не помню даже, когда ты последний раз сюда приходил.

Рууман закрыл глаза. Зачем оборачиваться, если образ собеседницы и так вставал ее перед глазами? Так хоть не увидит ее уставшее лицо — а судя по голосу, Дииса была измотана.

— Тяжелый день? — хмыкнул он.

— Не легче твоего.

— Ты всегда так говоришь.

— Не хочешь ли ты снова оспорить тяжесть моей ответственности? — Голос волколюдки стал вкрадчивым.

Рууман шумно выдохнул. Он снова перестал понимать, рад ли был этой встрече или же хотел поскорее уйти.

— Я не собираюсь заводить с тобой этот разговор, Дииса. Однажды он уже расколол нашу семью.

— Совсем ты шуток не понимаешь, — вздохнула она, опускаясь на каменистый берег. — С тех пор, как мы перестали жить под одной крышей, ты становишься все хмурее и серьезнее.

— Мое положение в клане как-то не располагает к шуткам. Особенно сейчас.

— Я слышала, — перебила вождя Дииса, — что та занятная человеческая девушка вскоре придет в наш клан. Это правда?

Говорить о дочке охотника, доставившей столько проблем, не хотелось. Стоило подумать о ней, как следом вспоминался горящий яростной решимостью взгляд сына. Рууман хорошо знал этот блеск в глазах, эту смелость, которая стирала все границы самообладания и толкала на опрометчивые поступки. Даже защищая Тайру, Лик думал о той, ради кого рискнул своим положением, из-за кого сейчас клан разрывался на части.