Каждая Охота — это дань уважения Всевидящей Луноликой. Охота объединяет стаю и делает ее сильнее, а дружная семья и растущие дети — то, что радует любую мать.

Из торжественной речи вождя волколюдов, открывающей Охоту

Х514 год, 26 день месяца Зреяния

Митьяна все же поселилась в комнатке под самой крышей. Места было немного, спать приходилось на узкой кровати с подстилкой из мха и сухой травы, но зато было окно прямо на крыше. Лик помог ей обустроиться, предложил побыть одной некоторое время, предупредив, что вечером устроит ей обход поселения, а затем поведет на тренировку.

С Тайрой она почти не пересекалась — те два раза, когда они сталкивались на лестнице, волколюдка поджимала губы и спешила по своим делам, даже не здороваясь. Мита не настаивала на общении. Даже несмотря на их разговор по душам в деревне, ее отношение к травнице не сильно изменилось.

Луна понемногу росла, и Зверь стал подавать голос. Среди сородичей он осмелел, и Митьяна стала чаще замечать, что плохо контролирует эмоции. Вечером первого дня пребывания в поселении, на тренировке, она обернулась по собственному желанию, но на завтра же ее тело и душа заныли, требуя волчьего облика. Это так напугало ее, что девушка, не раздумывая, влетела в комнату Лика, разбудив хозяина от утреннего сна.

' Раз просит, значит, надо… ' — пробурчал Лик и посоветовал ей не препятствовать желаниям Зверя.

Чтобы не выставлять напоказ умения новоиспеченной волколюдки, Лик не тренировал ее рядом с поселением, а уходил на юго-запад, поближе к тракту, ведущему в Алсен. Мысль о том, что придется участвовать в общей охоте, не обрадовала травницу.

— Да я ж так никого ни разу и не поймала! — жаловалась она на одной из таких тренировок, уворачиваясь от прыжков Лика.

— А зайца? — напомнил волк.

— Не без твоей помощи. Ты загнал его для меня.

— А на охоте тебе поможет вся стая. Не отвлекайся.

Как учитель Лик был беспощаден. Если бы кроме тренировок их ничего не связывало, Митьяна наверняка возненавидела бы его. Он раздавал указания и не давал ни малейшего шанса выполнять упражнения вполсилы, и травница понимала, что все их встречи ранее он был весьма снисходителен. Теперь же за пару часов с двумя короткими перерывами она выматывалась так, будто целый день таскала полные ведра от родника до дома.

Одним из преимуществ Митьяны Лик считал скорость. По прямой или с небольшими препятствиями она разгонялась так, что даже ему приходилось напрягаться, чтобы догнать ее. Вместе с этим Всевидящая обделила свое новое дитя ловкостью: прыжки волчицы всегда были мимо цели, во время бега она собирала мордой все ветки, что вставали на пути, не успевая уклониться. Что уж говорить о том, чтобы поймать кого-то на лету.

На двадцать шестой день месяца Зреяния, ближе к вечеру, когда лучи солнца уже приобрели золотистый оттенок, к их тренировкам впервые присоединился Катар. Ранее Лик разделял их, давая Митьяне отдохнуть во время занятий с волчонком, но сегодня малыш выпросил у наставника разрешение потренироваться вечером. Мита не видела Катара с тех пор, как они с Зерой спрятали его от деревенских, и была невероятно рада встрече. Тот обрадовался не меньше.

— Ты и правда та самая! — воскликнул он вместо приветствия, стоило ему выскочить на поляну, где они тренировались с Лико.

Лик поднял бровь и едва заметно обнажил клыки.

— Ой, — перепугался Катар и наклонил морду к земле. — Прошу прощения, мой вождь…

— Сколько раз тебе говорил, зови по имени.

— Да… конечно… прости.

— Можешь пока отдохнуть, — обратился Лик к Мите, и та едва не заскулила от облегчения. — Катар, помнишь, чем мы занимались в прошлый раз?

— Конечно! — с гордостью отозвался волчонок.

Лик кивнул, приглашая продемонстрировать свои умения.

Мита лежала в тени и вяло поглядывала за тем, как Катар прыгал вокруг Лика, пытаясь дотянуться до загривка. Волчонок пользовался своим размером и нырял между лап наставника, уворачиваясь от его зубов; прятался между ветками кустарника, крался в высокой траве, чтобы застигнуть его врасплох. Несмотря на некоторую скованность движений, Лик ни на мгновение не уступал Катару и не переставал перемещаться по поляне. Устав нападать из тени, Катар пошел в открытую и попытался взять Лика хитростью.

Глаза волчонка горели решимостью вперемешку с восторгом; в них светилось неподдельное обожание. Миту это даже тронуло — малыш искренне любил своего наставника, а занятия с ним приносили ему удовольствие. В таком возрасте взрослые кажутся почти богами, и если так, то для Катара Лик был невероятно заботливым богом. Сын главы гонял его не меньше, чем Миту, но со стороны ей было отлично видно, каким вниманием был пропитан каждый укус или толчок лапой.

Внезапно Митьяна ощутила укол в груди и растерянно прижала уши. Она проследила, как после очередного неудачного прыжка Катар кубарем покатился по траве. Лик выпрямился и обнажил клыки в насмешливом оскале. Было в нем что-то снисходительное и нежное одновременно, и от этого в груди у Миты защемило еще сильнее. Она одернула себя и зарылась носом в растущий под елями мелкий хвощ. Боги, она что, ревнует?..

— Ты выбираешь верную тактику, — вырвал ее из мыслей голос Лика, — но исполнение все еще не дотягивает. Впрочем, справляешься гораздо лучше, чем несколько дней назад. Уже не похоже на неуклюжую перепелку, которая пытается взлететь.

— Я почти не падал! — похвалился Катар.

Мита про себя хихикнула: светлую шкуру волчонка облепили сухие иголки и травинки, как если бы он от души извалялся в них.

— Главное — всегда подниматься на ноги. Брюхом кверху — верная смерть перед врагом. — Янтарные глаза волколюда уставились на травницу — он обращался и к ней.

— Надеюсь, на ближайшей охоте мне простят подобную оплошность… — попыталась пошутить волчица.

— Я бы на это не надеялся.

— Почему? Это же охота, а не битва.

— Охота — это всегда битва. Любое животное попытается дать отпор в попытке сохранить себе жизнь.

— Под отпором ты подразумеваешь побег?

Лик криво улыбнулся.

— Звериная охота сильно отличается от человеческой. Вы предпочитаете бить с расстояния, что совершенно не играет на лапу добыче. Вот она и убегает, потому что это единственный способ защититься. А мы всегда вступаем в ближний бой. И побег — самое безобидное, что ты можешь встретить, хотя и это не всегда так.

— А что тогда страшно? — спросила Мита.

— Когда увидишь вблизи оленьи или лосиные рога, или же их копыта — поймешь, о чем я. Твоя очередь, ты отдохнула достаточно. А ты, Катар, отдохни.

— Я не устал! — выпятил грудь волчонок.

— Я велел отдохнуть. Или ты уже забыл, что обещал меня слушаться?

Катар опустил уши.

— Помню…

— Если не хочешь валяться в тени, сбегай домой и принеси нам всем чего-нибудь перекусить, — предложил Лик.

— Это я могу! — обрадовался Катар и стрелой сорвался с места.

Лик проводил волчонка взглядом и повернулся к Мите.

— Ты сам-то не выдохся? — поинтересовалась волчица. — У тебя же до сих пор тело болит.

— Мне уже легче, — отрезал он.

— Не загоняй себя из-за меня.

— Если я не смогу научить тебя хоть чему-то за эти пару дней, это будет пятном на моей чести. Не пытайся отлынивать. От этого зависит и твое будущее тоже.

— Я знаю. — Митьяна вздохнула. — Знаю, но… как-то странно для меня все это.

Лик подошел ближе и осторожно коснулся носом ее щеки.

— Давай для начала разберемся с охотой. А потом со всем остальным.

На закате в лесу раздалась перекличка: несколько голосов слились в стройный вой, который дополняли короткие подвывания. Катар, который до этого прыгал по поваленной ели, поскользнулся и шмякнулся на землю. Лик навострил уши и недовольно проворчал: