В курятнике встревоженно закудахтали куры. Лай не прекращался, и проснувшийся хозяин недовольно прикрикнул на собаку. Это был голос Нита, Митьяна узнала его, несмотря на то, что дом молочницы находился на другом конце деревни. Странно: она мало что различала перед глазами, кроме цветных бликов, чувствовала себя почти что слепой, но при этом слышала каждый шорох, каждый треск и множество чужих голосов. Ее нос улавливал несметное множество запахов: травы на чердаке, корова в сарае у деда Казира, собачья шерсть, настаивающиеся в чьей-то печи наваристые щи. К ним примешивались и совершенно незнакомые ароматы. От них кружилась голова и хотелось взвыть.

Запоздало Митьяна сообразила, что в деревне ей оставаться нельзя. Собака Нита продолжала заливаться, и неизвестно, когда сам Нит заподозрит неладное и поднимет народ, чтобы все выяснить. Она заметалась по чердаку, пытаясь найти выход. В узкую дверь в полу она не пролезала, да и по крутой лестнице бы не спустилась; оставалось только окно, к которому она и подскочила. Сообразить бы только, как его открыть и выбраться наружу.

Цветные блики продолжали надоедливо плясать перед глазами. Голова сходила с ума от обилия запахов.

Мита несколько раз ткнулась носом в задвижку, поскребла ее когтями, но никак не могла подцепить. Собака стала лаять реже, но проснувшиеся куры и не думали замолкать. Травница мысленно обругала себя за привычку запирать окно на чердаке и попробовала взять задвижку в зубы. Не с первой попытки, но ей это удалось: засов поддался, окно открылось, и Мита кубарем выкатилась из него по покатой крыше крыльца прямо в кусты черноплодной рябины.

Теперь ей предстояло выбраться из деревни. Вот только куда?

Волчье тело казалось Мите неуклюжим. Лапы не слушались и заплетались в траве — она не понимала, как управляться сразу с четырьмя. Морда казалась слишком длинной, и ветки больно хлестали ее по носу. Когда она выкарабкалась из рябиновых кустов, палки, листья и стебли вьюна, обвивавшего стволы, застряли повсюду в ее шкуре. Травница подскочила к калитке и едва не сбила ее с петель.

Она услышала еще один недовольный окрик — Нит все-таки вышел на крыльцо, чтобы усмирить собаку. От мысли, что ее могут заметить, Мита задрожала и бездумно припустила по дороге, меся лапами пыль. Сама того не осознавая, она побежала на равнину, прямиком в лес Лииш, туда, где были волколюды — пожалуй, единственные, кто мог бы ей помочь.

Из справочных материалов «Повадки диких животных».

Библиотека академии Куубер.

Х514 год, 10 день месяца Зреяния

Лес Лииш выглядел совсем иначе. А возможно, дело было в том, что этой ночью Мита смотрела на него волчьими глазами.

Стоило ей оказаться в тени могучих деревьев, как ее затопила волна облегчения, словно после долгого странствия она очутилась на родной земле. Тело расслабилось и теперь двигалось само. Волчица бежала ровно, оглядываясь по сторонам и постоянно моргая, надеясь, что цветные блики перед глазами когда-нибудь исчезнут. Пока чуда не происходило.

Незнакомых запахов в лесу оказалось еще больше, чем в деревне. Помимо трав, хвои и редких ранних грибов здесь пахло жителями леса. Стоило ей прикрыть глаза, как каждая дымка, витавшая перед глазами, пыталась принять чьи-то очертания, но их было так много, что у волчицы кружилась голова.

Митьяне всегда казалось, что лес по ночам спит, но на самом деле он был переполнен звуками. Рядом с ней шуршали лесной подстилкой мыши, наверху меж еловых веток перекликивались сычи. Она слышала, как в чаще стучат по земле чьи-то копыта — возможно, лося или оленя. Казалось, даже земля под ее лапами дрожала, донося какое-то тайное послание. Митяна не успевала осмыслить происходящее: слишком много сведений об окружающем мире, слишком непривычно было слышать и чувствовать, то, что ранее оставалось за пределами возможностей человеческого тела.

Вместе с этим с каждой преодоленной саженью бежать становилось легче. Волчица уже не спотыкалась, легче перепрыгивала через поваленные деревья. Тело будто само знало, куда ступить, как обойти, где находится очередная преграда и что ожидает впереди.

Желтоватая дымка вокруг стала ярче. Она тянулась нитями сквозь лес и спустя несколько саженей сложилась в два силуэта. Мита снова заморгала, но они никуда не исчезали. В нечетких границах она разглядела волчьи лапы и пушистый хвост; казалось, будто дымчатые звери бежали перед ней. Недолго думая, Мита последовала за силуэтами.

Чем дальше она бежала за ними, тем отчетливей становились волки. Незнакомый резкий запах ударил в нос, моментально сбив волчицу с толку. Она мотнула головой, прыгнула через кусты и очутилась на небольшой поляне.

Дымчатые волки исчезли, а вместо них перед ней очутились настоящие.

Мита резко затормозила и впилась когтями в мягкую лесную подстилку. Волк слева показался ей знакомым: от него пахло терновником, а еще чем-то сладковатым и металлическим, как от рук, которые долго держали монеты. «Кровь…» — вдруг подумала она. Что-то внутри нее откликнулось, заставив задрожать всем телом.

Рядом с волком, вздыбив шерсть, стояла волчица. Из-за витавшей вокруг дымки Мита не могла определить, какого цвета была их шерсть, но все же чуяла, что они похожи — их запахи почти сливались в один.

Мита, наконец, осознала, что перед ней были волколюды. Кажется, их она и искала. Но совершенно не представляла, что делать при встрече. Несколько долгих мгновений висела оглушающая тишина, а потом незнакомая волчица рассвирепела и обнажила клыки.

— Это что еще за фокусы?

Волк поднял морду и посмотрел прямо в глаза Мите. Сердце у той ухнуло в пятки.

— Ба, — услышала она еще один голос откуда-то сверху, — да она ж не ваша!

Мита попятилась.

— И… извините… — пролепетала она. — Я не знала… я просто… я пойду…

Волк подался вперед, и она запоздало подумала, что однажды уже видела его. Однако инстинкты не велели выяснять, где и когда, а лапы просто понесли ее прочь.

Перепуганная Мита летела, не разбирая дороги, спотыкаясь о каждый корень и собирая мордой все еловые ветки. Позади раздался шум, словно бы кто-то преследовал ее. Шерсть на загривке встала дыбом, и от страха быть пойманной она только ускорила бег.

Остановилась она только тогда, когда лапы вынесли ее на берег реки. Вода блестела в лунном свете, перекатываясь на порогах. Страх перед речным потоком привел ее в чувство. В то же мгновение что-то тяжелое сшибло ее с ног.

— Пусти! — завизжала Мита, когда острые зубы впились ей в загривок.

— Успокойся! — властно рявкнули ей над ухом.

Мита съежилась под телом волколюда, который прижимал ее лапами к земле. В голове стало проясняться. Теперь шум в ушах сменился шумом бурлящей реки; она услышала звонкое пение дрозда где-то на том берегу и громкое дыхание зверя.

— Полегчало? — поинтересовался он. — Я отпущу тебя. Но при условии, что ты не будешь дурить.

— Не буду, — всхлипнула она. — Отпусти, пожалуйста, мне больно.

Волколюд не спешил выполнять ее просьбу. Выждав еще несколько секунд для верности, он напоследок сдавил челюсти и разжал. Почувствовав свободу, Мита торопливо отползла к камышам и прижалась брюхом к земле. Волк сел неподалеку и уставился на нее янтарными глазами.

— Как тебя там прозвали? Лик Стремительный? Уже трижды за эту ночь ты оправдал это имя.

На один из прибрежных камней уселся черный, как смоль, ворон и принялся деловито чистить перья. Мита уставилась на него во все глаза.

— Приятно слышать, — сухо бросил волк.