— Так он сражался за тебя?

Волколюдка прикрыла глаза. Даже спустя много лет она помнила это бой. Весь клан поднялся на лапы, чтобы не пропустить зрелище: за всю многовековую историю клана лишь четырежды спор вождя и советника доходил до поединка. И сама она наблюдала, как двое могучих волколюдов кружатся по тренировочной поляне, выдирая клоки шерсти, оставляя рваные раны на плечах, морде, боках, и при этом испытывала ужас вперемешку с восторгом. Такое может испытывать только волчица, за которую сражаются сильнейшие из клана. Бой был тяжелым, и победителя не нашлось. Но тогда Дииса решила, с кем разделит следующую охоту.

— Дуррлан тогда отказался от меня, — произнесла волколюдка. — И после того случая вождем продержался лишь несколько лун. Сам понимаешь, поединок взволновал всех, и Руумана стали прочить на его место.

— Отец говорил, что вождь Дуррлан ушел сам.

— Да, свое место он отдал добровольно. А потом и вовсе покинул клан, и с тех пор о нем практически не слышал. Я согласилась стать волчицей Руумана и нисколько об этом не пожалела.

— Ты не жалела? — переспросил Лик. — Несмотря на…

— Не жалею, — поправила Дииса. — Я сделала свой выбор. Разве я ничего не получила? Ты. Тайра. Место первой волчицы. Не титул, а возможность взращивать новые поколения — то, что является долгом любой матери. Любой женщины.

Лик повертел уже пустую кружку, отставил ее к очагу и сцепил пальцы в замок.

— К чему эта история?

— А ты не понял? — хитро подмигнула волколюдка.

— Всевидящая… — пробурчал он. — Ты снова говоришь со мной загадками?

— Есть вопросы, ответы на которые можешь найти только ты сам. — Она положила ладонь поверх его рук, заставив поднять голову и заглянуть ей в лицо. — Мы всегда занимали высокое положение в клане, и это накладывает на нас ответственность, заставляет вести себя, руководствуясь одним лишь рассудком. Мы сами выбрали этот путь. Правильно это или нет — решать тебе. Чтобы что-то изменить, нужно рискнуть. Боги не дают испытаний просто так.

— Звучит так, будто ты предлагаешь мне поступиться законами клана.

Дииса усмехнулась.

— Я такого не говорила, волчонок. Хотя, нерушимых законов не существует.

Лицо Лика стало задумчивым. Он высвободил руки из ладоней матери и едва заметно улыбнулся.

— Спасибо за чай… и этот разговор.

— Ты всегда можешь прийти ко мне за советом. В любое время.

Дииса проводила уходящего сына взглядом. Лик сказал достаточно, чтобы догадаться, в чем дело — и от мысли, что ее волчонок взрослеет, ей стало тепло.

[1] Маун-трава — другое название валерианы.

Из наставлений матери будущей деревенской невесте

Х514 год, 13 день месяца Зреяния

Столяр Варлам с сыном приехали в деревню на день позже, чем планировали — утром тринадцатого дня месяца Зреяния. Первым делом, как и водилось в Калсангане, они направились к старосте — поприветствовать, отобедать, обменяться новостями.

С самого их приезда Зера была сама не своя. Когда Митьяна заглянула к ней домой, чтобы позвать за водой до ручья, она отказалась, заявив, что никуда из дома не выйдет. Мита знала подругу слишком хорошо и оставлять одну не намеревалась. На улицу она вытаскивала ее чуть ли не силком.

— Не выйду я, ясно вам? — упиралась Зера, бросая гневные взгляды на деда Казира. — Что хотите делайте, запрусь в сарае, не выкурите!

— Пойдем. — Мита потащила ее за рукав. — Поговорим.

До ручья шли в молчании: Зера дулась и на травницу не смотрела. Пока набирали ведра, Мита перебросилась парой слов с Радией, которая тоже спустилась пополнить запас воды. Зера продолжала отмалчиваться. Стоило жене старосты уйти, как Мита огляделась, отставила ведра в сторону и потащила подругу в кусты, подальше от случайных ушей.

— Ну, чего тебе? — не выдержала, наконец, Зера.

— Что у тебя не сложилось с этим Миленом?

Зера пожевала губу. В сочетании с растрепанными черными волосами, которые девушка не успела поутру заплести в косу, это выглядело забавно, и Мита тут же вспомнила Тира. Странно, но, кажется, она скучала по этому веселому вранолюду.

— Не сложилось… Не сложилось, говоришь… А я и не хочу, чтобы складывалось, понимаешь?

Митьяна вздохнула и усадила подругу на траву.

— Выкладывай.

— Да не хочу я за него замуж! — громко заявила она.

И заревела.

Мита потерла лоб. Слезы подруги ее не удивили: Зеру могла расстроить любая мелочь, а тут такое. Браки не по любви в деревнях были обычным делом. Девиц пытались пристроить, пока те были молодые — а что они в любви понимают, когда им всего по пятнадцать лет?

— Не нравится он тебе?

— Не нравится! — завыла она и всхлипнула. — Надоело, понимаешь? Все одно вокруг талдычат, какой он хороший, какой надежный, богатый и все вот это вот… Да на кой мне его деньги, если я сама ему не нужна-а?..

— А деда Казир чего?

— А ничего! Хочет, чтобы я за него за… Замуж… И детей… Внуков надо… А не надо мне от него детей! И уезжать никуда не хочу-у… как я без тебя буду-у…

Митьяна обняла подругу, позволив той уткнуться в плечо. Зера тряслась и всхлипывала.

— Хорошо тебе, Мит… — пробурчала она, немного успокоившись. — Никто тебя замуж не гонит. Это я для всех в старых девах хожу. А тебе хоть бы что, ты ж знаха-арка…

Травница улыбнулась. Ей было почти двадцать, но с замужеством никто не приставал, ни деревенские, ни отец. Почему-то все решили, что Мита дала обет целомудрия, словно монахиня или служительница храма древних богов. Зеру же, которой месяц назад исполнилось девятнадцать, уже не один год пытались пристроить в «хорошие руки», да только та упрямилась и старательно портила образ прилежной невесты на каждых смотринах.

— Давай хоть поглядим на этого Милена, хорошо? — Мита отстранилась и заглянула подруге в глаза. — Вместе. Если не понравится, то придумаем, как его спровадить. Я со старостой поговорю, с Радией. С дедом Казиром.

Шмыгнув носом, Зера нехотя кивнула.

— Обещаешь, что не бросишь?

— Не брошу. Ну, успокоилась?

Зера встала и вытерла нос рукавом.

— Да… Но сегодня держимся вместе.

— Конечно, — улыбнулась Мита. — Пойдем домой. Нас, наверное, заждались уже.

Стоило подругам вернуться с ручья, как их огорошили новостью о смотринах. Дед Казир выглядел взволнованным, без конца теребил бороду и бормотал что-то себе под нос. Зера сразу насупилась и с большой неохотой стала рядиться в платье, приготовленное Радией: жена старосты больше всех суетилась, чтобы девушка выглядела красавицей. Платье было нежным хлопковым, кремового цвета, с аккуратной вышивкой по краям рукавов, воротнику, подолу и правому боку; оно собиралось на талии кожаным шнурком, который по случаю подарил отец Миты. Волосы Зеры заплели в косу, уложили на голове обручем и украсили полевыми цветами, а пару локонов выпустили, чтобы они обрамляли лицо и подчеркнули белизну кожи. Правда, Мите казалось, что белизна та была неестественной и показывала лишь то, что будущая невеста сильно тревожилась.

Сама Митьяна не горела желанием встречаться с семьей столяра и наряжаться не собиралась. Хотела лишь поприсутствовать: раз уж всех незамужних девок знакомят с Миленом, то и ей как будто стоит прийти, да и Зере обещала же. Радия с этим была категорически не согласна. Стоило ей увидеть травницу в простой льняной юбке и свободной рубашке, перетянутой поясом, как она всплеснула руками. ' Хоть мы и не выдаем тебя, милая, но не должно прятать такую красоту! ' — заявила она и, к огромному неудовольствию девушки, повела ту на второй этаж.