В глазах у травницы защипало, и она с трудом подавила желание потереть их кулаками.

— Я боялась… — прошептала она и сглотнула ком в горле. — Боялась… вдруг ты не примешь меня… такой…

— Глупая! — Охотник встал, сделал несколько неуклюжих шагов к дочери и заключил ее в объятия. — Мит, ты моя родная дочь. Что бы с тобой ни случилось, я буду любить тебя и приму как есть. Я прошу тебя, не молчи, если с тобой что-то происходит!

Перед глазами все размылось, и Мита часто заморгала. Слезы потекли по щекам. Девушка шмыгнула носом и уткнулась отцу в грудь.

— Прости… Я не хотела, чтобы ты волновался. И не хотела сваливать на тебя чужие проблемы.

— Не говори ерунды. Проблемы мне не чужие.

— А когда?.. — опомнилась Мита и вытерла лицо тыльной стороной ладони. — Когда Лик тебе рассказал?

— Сегодня утром, перед тем как уйти.

— Ты… злишься на него?

— Как отец — очень. Но, как мужчина, я уважаю его за смелость. — Гидер улыбнулся. — Я не так хорошо знаю его и Руумана, но характером Лик точно пошел в него. Он станет хорошим вождем.

— Лик и от отца не стал скрывать. — Мита потерла ладони. — Сейчас глава клана хочет со мной встретиться.

— Неудивительно. Я поговорю с Дирком, придумаем, как это устроить без лишних ушей.

— Ты хочешь рассказать старосте? — похолодела травница.

— Он должен знать, — отрезал Гидер. — Разумеется, я расскажу.

— Да… конечно…

Раскрывать правду страшно. Мита с замиранием сердца рассказывала обо всем Зере, нервничала сейчас, во время разговора с отцом. Но то были близкие ей люди. Семья старосты, хоть и относилась к ней хорошо, могла отреагировать как угодно. А что, если Дирк выгонит ее, Миту, из деревни?

— Не переживай, ничего страшного не случится. Не выгонит же он тебя, в самом деле, — улыбнулся отец, словно прочитал ее мысли.

«Я уже ни в чем не уверена…» — подумала травница.

Воды дома было немного, поэтому Мите пришлось идти за ней через полдеревни. По дороге к роднику она постоянно ловила на себе чужие взгляды. В них не было открытой ненависти или злобы, как пару дней назад, но сквозила настороженность. Мита чувствовала себя так, словно каждый в деревне уже знал, что то она волколюдка, или видел в ней Зверя. От этого ей хотелось опустить взгляд и как можно скорее убраться с улицы.

В обед в дом охотника заглянули Норан и Пилар, и мясник от всего сердца попросил у Гидера и Миты прощения. Пилар повторил извинения за дядей и почему-то покраснел. Травница сделала вид, что не заметила, и сдержанно поблагодарила их за помощь — за то, что помогли Лику и удержали людей от драки с Тайрой и ее сородичами.

— Да ладно. — Пастух почесал затылок. — Считай это… ну, навроде как извинения.

Разговор с Тайрой не шел у Миты из головы. От мысли, что надо предстать перед кланом, одна ее часть сжималась от страха, а другая — явно принадлежавшая Зверю — дрожала от нетерпения и желания показать другим волколюдам, чего она стоит. Это даже смешило ее. Что она может доказать тем, кто с самого рождения живет в волчьей шкуре?

Разговор со старостой Дирком в полдень расставил все по местам. Дирк сам пришел в дом охотника, даже не постучавшись. Впрочем, ему это было дозволено. Как только Мита слезла с чердака и увидела ссутулившуюся спину, тут же засуетилась.

— Я сейчас чаю сделаю… — предложила она.

— Не нужно, — отмахнулся Дирк. — Гидер звал на разговор. Он дома?

— Дома. — Митьяна постаралась выбросить из головы мысли о теме этого разговора и оглядела старосту. — А чаю все-таки надо. Вы в зеркале себя видели? Похожи на утопленника.

— Знаешь, — пробормотал Дирк, — иногда мысль утопиться кажется мне весьма привлекательной.

— Все настолько плохо? — подал голос Гидер.

Староста вздохнул, прошел в подклеть и опустился на лавку. Мита налила чай из сушеной малины и чабреца и поставила на стол; мужчина, помедлив, взялся пальцами за ручку, но кружку так и не поднял.

— Подожди еще топиться, — невесело хмыкнул охотник. — Есть еще новость. Тебе она, скорее всего, не понравится.

— Если ты про раскол в клане Лииш…

— Я про другое.

Мита приютилась на краю лавки и стиснула руками подол. Пока Гидер рассказывал все, что услышал от Лика, она мяла льняную ткань, не решаясь поднять глаза.

— Боги первые… — процедил Дирк. — И почему я узнаю об этом только сейчас?

Травница съежилась, чувствуя себя, как провинившаяся собака, ожидающая пинка хозяина. Но за этими словами последовал только очередной вздох, больше похожий на стон.

— За что мне такое наказание?.. — пробормотал староста. — Мало проблем в деревне, теперь еще это… Получается, давно?

— Две недели, — отозвалась Митьяна.

— Чудо, что тебя до сих пор не раскрыли!

— Есть мысли, как выкручиваться теперь? — поинтересовался Гидер.

— То есть, кашу заварили вы, — Дирк рассерженно взглянул на травницу, — а как выкручиваться — так сразу мне, я правильно вас понял?

— Не горячись. Они уже попытались решить все сами. Если бы продолжили в том же духе, тебе бы понравилось еще меньше. Я позвал тебя не потому, что хочу свалить на тебя решение. Я хочу с тобой посоветоваться. Ты староста, тебе виднее, как нам лучше поступить.

Дирк отмахнулся.

— С Митой как раз понятно, что делать. Меня больше беспокоит князь. Думаю, Варлам не смолчал о случившемся, а значит, княжеская дружина будет здесь дней через пять, самое большее — через неделю.

— Что значит — со мной понятно? — переспросила Мита, проигнорировав последние слова.

Дирк вздохнул и сцепил руки в замок.

— Уходить тебе из деревни надо, Митьяна.

Слова, которых травница боялась больше всего, все-таки прозвучали, и внутри у нее все оборвалось.

— Мит, — заметил ее смятение Дирк, — ты же понимаешь, даже если уляжется все, стоит им узнать о твоей тайне — и о мирной жизни в деревне можно забыть. Некоторые, конечно, примут, но большинство ополоумеет. Я не хочу рассказывать людям про превращение в волколюда после укуса. — Староста поджал губы. — Я люблю тебя почти как родную дочь, Мита, но ты больше не похожа на нас. Твое место теперь среди подобных тебе. Среди зверолюдов, среди клана Лииш.

Митьяна медленно выпустила подол из рук. Сказать что-либо она не решалась — в горле встал ком, и было чувство, что если она сейчас заговорит, ее голос сорвется. Она подняла растерянный взгляд на отца в поисках поддержки, но лицо последнего было не менее растерянным.

— Мита, милая, это не значит, что я тебя выгоняю, — мягко пояснил Дирк. — Решать тебе. Для начала попробуй пожить у них немного. Я хочу отправить Гидера в город к лекарю, скажем всем, что ты поехала с ним.

— А скотина? — вяло возразила травница.

— За ней-то кто-нибудь присмотрит. Зера, например. Или попрошу младшую свою, уж кормить-то она умеет.

— Я боюсь, — честно призналась она. — Никто не может поручиться, что меня там, в клане примут. Почему вы все думаете, что это наилучший вариант?

Дирк улыбнулся уголком рта.

— Думаю, если после недавних событий Лик все еще верховодит, клану будет нечего возразить, когда он представит тебя своей избранницей.

Мита подавилась возражениями и густо покраснела.

— Я не… С чего вы…

— У вас на лицах все написано. Он за тебя убить готов, а ты беспокоишься за него едва ли не больше, чем за отца.

Травница снова метнула взгляд в отца, но тот ободряюще кивнул.

— Ну… я… мы…

— Гидер, не возражаешь против такого моего решения?

Охотник покачал головой.

— Думаю, что за время вашего отсутствия я как-нибудь разрешу проблему с князем. Оно и к лучшему, если ты, Мита, не будешь показываться на глаза Варламу и дружине. Да и в деревне разговоры поутихнут. — Дирк сцепил руки в замок. — Я, правда, пока не представляю, как остановлю их от разорения этих земель, но сделаю, что смогу.

— Не переусердствуй. — Гидер поджал губы. — Не только ты, но и семья попадет под раздачу.