— Свечами обойдемся, — буркнул хозяин. — Давайте-ка спать, сеньоры. Вам лучше затемно выехать, по холодку. Мимо дороги-то не промахнетесь…

Я вышел прогуляться перед сном, прошелся вдоль ограды, но кактусов не было и тут. Впрочем, они никуда не убегут, а вот поручение консула… В целом, пока складывалась достаточно ясная картина: серебряные рудники, необходимость их осушать, новые машины, для использования которых потребовалась постройка гидроэлектростанции, а как следствие — иссякшие речушки, берущие начало где-то в горах, засуха и голод на равнине. Вот вам и причина недовольства крестьян. Главное, чтобы не додумались взорвать плотину, а то их и смыть может…

Но причем тут Стрелок? Или он не имеет отношения к этому делу? Либо же это месть за затопленную долину, погибший на корню урожай и изобиженных девушек? Помнится, есть тут какая-то легенда о мстителе, правда, нечеловеческой природы, этаком воплощенном народном гневе.

Я решил подумать об этом завтра: Педро обещал разбудить до рассвета, нужно было выспаться…

По утренней прохладе ехать было даже приятно, и я совсем расслабился, когда мул вдруг встал, как вкопанный. На дороге перед нами загарцевал на белом коне неизвестный в маске, широкополой шляпе (копии моей) и с пистолетом в руке.

— Святая Мадонна, Стрелок! — охнул Педро, вцепившись в поводья. — Прячьтесь, сеньор!

— С какой это стати? — не понял я и вынул револьвер, изготовившись к стрельбе. — И, главное, куда?

— Доброго утра, сеньоры! — крикнул незнакомец в маске. — Прошу прощения за то, что прерываю ваше путешествие, но я немного поиздержался… Одним словом — кошелек или жизнь!

Вместо ответа я выпалил в воздух. Белая лошадь взвилась на дыбы, а Стрелок в попытках успокоить ее и удержаться в седле потерял шляпу.

— Ах вот вы как, сеньор! — воскликнул он. — Ну что ж, считаю до трех, а потом начну стрелять…

— У вас курок не взведен, — любезно сообщил я, и юноша (а заметно было, что он намного моложе меня) на секунду растерялся. Пожелай я, вполне мог бы его пристрелить, но я не настолько кровожаден. — Знаете, Педро, по-моему, это никакой не Стрелок. Мне говорили, он мастерски управляется с револьвером, и что я вижу? Или местные бандиты не чета техасским?

Это явно задело грабителя за живое.

— Что, гринго, только в молоко умеешь палить? — выкрикнул он.

— Не только, — скромно ответил я. — Ну хорошо… видите во-он на той опунции цветок? Собьете его с этого самого места первым же выстрелом, я поверю, что вы действительно Стрелок.

— На что держим пари? — деловито осведомился молодой человек.

— Какое пари? — не понял я. — Я просто хочу удостовериться, что меня грабит прославленный бандит, а не какой-то молокосос, нацепивший дедушкину шляпу и не умеющий толком сидеть в седле!

— Ну что ж, сеньор, я докажу! — гневно фыркнул он и развернул лошадь.

— Стрелок обычно атакует на полном ходу, — подсказал Педро.

— Не надо, это жестоко. Видели, какая у него нервная кобыла? — негромко ответил я. — Убьется еще, чего доброго.

— И то верно, грех на душу брать… — кивнул возница. Наш мул только ушами прядал, но с места не двигался, а вот белая лошадь приплясывала на месте. — Я еще подумал: вроде все говорят, у Стрелка вороной жеребец, послушный, а тут, сами видите…

Юноша тщательно прицелился… Грянул выстрел. Опунция, как я и ожидал, стояла цела и невредима, цветок по-прежнему красовался у нее на макушке, будто у модницы на шляпке.

— Поздравляю, вы проиграли, — сказал я. — Трогаемся, Педро. И так много времени потеряли.

— Стрелок! — пренебрежительно бросил возница, сплюнул в пыль и взял поводья. — Промазал на милю! Я вон кнутом могу с уха мула слепня снять, а этот выпалил в белый свет!

— Вот-вот, Стрелка так же нахваливали… Ну, едем!

— Нет уж, постойте! — юнец подскакал к самой повозке. В прорезях маски яростно сверкали черные глаза. — А вы, сеньор, не удивите ли своей меткостью ничтожного бандита?

— Приятно слышать, что вы осознаете свой статус, — ответил я и встал. — Надеюсь, вы сделаете скидку на мои почтенные годы и не потребуете сесть верхом? Прекрасно. Тогда я буду стрелять навскидку, по вашему сигналу. Идет?

— А что на кону? — повторил он.

— Если я выиграю, вы снимете маску, — на ходу придумал я. — Если проиграю, так и быть, отсыплю вам десяток песо на бедность, а то у вашей доходяги уже мослы наружу торчат!

Он вспыхнул, но промолчал. Вблизи и впрямь было видно, что лошадиные бока напоминают стиральную доску, да и вообще кобыла выглядела неухоженной.

— По рукам, сеньор! — сказал он. — Приготовились? На счет три… И-и-и… Три!

Этот фокус был мне давно известен, сам сколько раз им пользовался.

Я картинно сдул дымок с дула револьвера и посмотрел на проигравшего. Меткость и твердую руку не пропьешь! Хотя нет, второе как раз пропить вполне реально…

— Ваша взяла, сеньор, — печально сказал горе-бандит и снял маску.

Физиономия у него оказалась довольно симпатичная, характерная для местных уроженцев. На вид парнишке было лет двадцать, но здесь рано взрослеют, так что ему могло оказаться и пятнадцать.

— Ты откуда такой взялся? — жалостливо спросил Педро, развернувшись на облучке. Мул невозмутимо шагал по дороге.

— Из долины, — хмуро ответил тот. Он спешился и вел лошадь в поводу. — Жили — не тужили, а тут… Был дом — не стало дома, все затопило. Мать кухаркой пошла к какой-то городской сеньоре, сестры, слава Иисусу, обе замужем в других деревнях, а мне куда деваться? Либо в рудокопы, либо в солдаты, либо на эту стройку. Тут как раз Стрелок объявился… Дай, думаю, подзаработаю, может, смогу в Техас удрать!

— Много заработал? — спросил я.

— Не особо, — фыркнул юноша. — Револьвер — это еще отцовский, с войны. Ну да его кому покажешь, те и пугаются. Не все ж такие смелые, как вы! Вот лошадь раздобыл и деньжат немного… На богатых-то не нападешь, с ними охрана, — добавил он, — а с бедноты взять нечего. Кобыла-то совсем старая, на убой вели.

— А скачет резво, — заметил Педро.

— Это она с перепугу. Так-то еле плетется, вроде вашего мула.

— Мой мул твою клячу догонит и перегонит! — рассердился возница.

— Так, угомонитесь, — попросил я. — Парень, как тебя зовут?

— Диего, — ответил тот. Что ж, я мог бы не спрашивать, тут куда ни ткни пальцем, попадешь в Диего, Хуана или Педро. Хотя поступать так не рекомендую, палец могут и отрезать.

— Есть хочешь?

— Еще бы, — облизнулся он.

— Тогда привяжи лошадь к повозке и залезай сюда. Перекуси и расскажи мне все, что знаешь о долине, стройке и… да вообще, все сплетни, какие вспомнишь, — решил я. Спина Педро выразила некоторое возмущение, но он промолчал. — Про Стрелка тоже рассказывай.

Диего не заставил себя упрашивать, а уж как обрадовался немудреным припасам…

— Про Стрелка проще всего, — сказал он, одним махом проглотив лепешку и ухватив вторую. — Появляется всадник на вороном коне. Бац-бац, охрану по кустам разогнал, денежки прихватил, знак свой нарисовал и исчез.

— Как знак выглядит, знаешь? — спросил я.

— А то. Его в Кампочите два дня с ратуши отскрести пытались, — фыркнул он. — Чем бы намалевать…

Я подсунул ему блокнот и карандаш. Диего, высунув от усердия язык, прочертил несколько линий, и я подавил желание протереть здоровый глаз (стеклянный тоже, запылился): передо мною красовалась руна тейваз. Ну да, я ведь уже думал об этом.

— Что ему нужно? — спросил я. — Слышал, он деньги и вещи раздает бедным, это так?

— Не знаю, сеньор, мне от него ничего не перепадало, — ухмыльнулся Диего. — А слухи разные ходят. То ли девушку его, то ли сестру гринго изобидели. То ли, как меня, из дома выгнали, а дома того уж нет. То ли землю обманом выкупили, ну, там, где железка пойдет…

— Погоди, какая железка? — насторожился я.

— Ну, где паровоз, — пояснил он. — Чтоб с рудников побольше да побыстрее вывозить, а то обоз пока дотащится… Там у кого за бесценок купили, пообещали, как достроят, сразу рай земной настанет. Кто сдуру подписал бумажку, теперь вот мается неприкаянный. А кого просто выгнали, особенно одиноких да стариков, кто за себя постоять не может…