– Вон оно что… – протянула я. Сама я придерживалась того же мнения. – А мне сказали, люди там сплошь достойные и порядочные. Я думал, если до зимы так и не доберусь до Данвора, попрошусь в обители перезимовать. Не задаром, конечно, работать-то я могу, сами видели! А у них там наверняка и лошади есть, и вообще скотина всякая, я б справился…

– Ну ты и дурак, Ленни, уж прости! – покачал головой Вител.

– Чего это я сразу дурак?

– А того, что вот так попасть – хуже не придумаешь. Приютить приютят, как пить дать, только обратно не выпустят.

– Да почему же?!

– А потому, что за зиму ты со своим конем слопаешь больше, чем наработаешь, – пояснил Чарим. – Там своих тружеников хватает, да таких, которые задарма трудятся и черствой коркой сыты, а что ты, что конь твой – прожоры, каких поискать. И скажи спасибо, если по весне у тебя за долги только коня заберут, а не оставят самого отрабатывать…

– Ой… Так сбежать же можно!

– Угу, сбежишь ты, как же, особенно на своих двоих да после зимы впроголодь. Учти, вещи-то у тебя, скорее всего, тоже забрали бы, зачем они тебе в обители? Да и припасов с собой не возьмешь, это тебе не на мамкиной кухне пироги воровать, – ухмыльнулся Чарим. – Один наш возчик попытался как-то к ним в кладовую забраться, едва не попался.

– А зачем он туда полез? – удивилась я.

– Жрать захотел посреди ночи, а на столе за ужином такой окорок был – пальчики оближешь! И от него больше половины осталось, – пояснил Вител. – Вот этот дуралей и решил поживиться потихоньку. Еле удрал. Хорошо шум на каких-то странников свалили, они как раз ночевали там, а то мне и за этого бы платить пришлось!

– Вон оно как… – Я почесала в затылке.

Все это совпадало с историями Мадиты, и я в очередной раз порадовалась, что не угодила в обитель! Я была бы там почетной гостьей, но это лишь означало, что следили бы за мной неусыпно и неустанно, о каком же побеге может идти речь? В самом деле, коня не уведешь, припасами не разживешься… Если только затеряться между убогими странницами, но они ведь сразу заметят лишнюю и мгновенно ее выдадут! И маска бы не помогла: лицо лицом, но Мадита говорила, у странников есть свои словечки, свои приметы, которых человек со стороны не знает и угадать не сможет, но по которым они с легкостью отличают чужаков.

– Что-то ты у нас закудрявился, – сказал вдруг Мак, присмотревшись.

– Это у меня от сырости лохмы пообвисли, а теперь сохнут, – пояснила я, скосив глаза на выбившуюся из хвоста прядь. Она в самом деле немного завилась на конце. Ну надо же! А как Мадита мучилась с моей прической… – А как совсем высохну, вообще на барана похож сделаюсь.

– Да ты и так похож, особенно умишком, – сделал мне комплимент Чарим, и они дружно загоготали, а я сделала вид, будто обиделась. Пускай смеются, от меня не убудет…

Обитель показалась вдалеке, когда солнце уже клонилось к закату, и выглядела она мрачной и негостеприимной. И, право слово, иной замок был хуже укреплен, чем это место!

К стенам обители лепилось десятка полтора домишек, и кто уж там жил, не знаю. Наверно, пришлые люди, которым больше некуда было деваться, но которые не захотели уходить в обитель насовсем или даже на время: если верить Вителу, это было почти одно и то же.

– Вон там остановимся, – сказал он, кивнув на берег узенькой речушки, – а я съезжу разузнаю, что к чему.

– А почему сразу туда не поехать? – тут же спросила я.

– Потому что ворота закрыты, – мрачно ответил Вител, – а до ночи еще далеко. Не к добру это.

– Может, мне с тобой съездить? – спросил Чарим.

– Нет уж, ты за главного оставайся. Мак! Давай ты со мной, а вы не лодырничайте, делом займитесь!

– Так каким делом-то? – нахмурился Марон. – Распрягать иль не распрягать?

– Погодите пока, – подумав, решил Вител. – Но вы что, дела не найдете? Оси проверьте, упряжь…

Вернулся Вител скоро, и по его мрачному лицу стало ясно: дела обстоят скверно.

– Чего там такое? – первым спросил Чарим. – Никак зараза какая-нибудь?

– Ага, подъехал бы я тогда к вам с наветренной стороны, – буркнул Вител, спешившись и передав повод Маку. – Не зараза там, слава Создателю. Но в обитель никого не впускают, только гонцов, ну и своих, ясное дело. И припасов не продадут, так что затягивайте пояса… К тебе, Ленни, особенно относится!

– А чего сразу я-то?.. – обиженно пробормотала я.

Моя прожорливость попутчиков страшно забавляла, а я… Вроде бы в княжеском замке я довольствовалась положенным, от голода не страдала, да и вообще могла позабыть об ужине, если Мадита не напоминала. А теперь… Наверно, вольный воздух был тому причиной, а еще работа. Не такая уж тяжелая, но жечь костер, ворочать котел, таскать воду и запрягать-распрягать волов – это все же не иголку с шелковинкой двумя пальчиками держать! Да еще и верхами день-деньской напролет: вроде не сама идешь, конь везет, но ты же не мешок, который как поперек седла кинули, так он и лежит… Дома-то, точно помню, как нагуляешься за день, тоже метешь со стола все подряд, и уговаривать не нужно!

Конечно, молодому парню, последнее время жившему впроголодь, и полагалось есть все, что не приколочено, особенного удивления это не вызывало, а шуточки… да пес с ними! Опасалась я только одного: как бы не обзавестись выдающимися девичьими округлостями, ведь тогда притворяться Ленни Тором станет намного сложнее… Впрочем, с такой походной жизнью не раздобреешь, и на том спасибо.

– Так в чем дело-то? – повторил Чарим.

– Не говорят толком, – помотал головой Вител. – Но там у ворот странники толклись и просто нищие, вот я краем уха услыхал – голод.

– С чего вдруг?! Нет, урожай не ахти какой, вон, на продажу не хватило, но был же! Люди жаловались, но вроде как кору и гнилую солому есть не собирались, до весны бы протянули…

– Я не больше твоего знаю, – буркнул наш предводитель. – Говорят, гонец прискакал дня за три до нас, и как раз после того ворота заперли и двойную стражу выставили. И то, ты верно сказал, в обители припасов с избытком, а если и впрямь голод…

Он не закончил фразу, но и так было понятно: если дома плачут голодные дети, а закрома обители набиты по самую крышу, даже мирные крестьяне возьмутся за вилы и топоры и ворота вынесут, как пить дать.

– Странно это, – пробормотал Чарим. – Может, дело в другом?

– Кто его знает… Ладно. Небось доберемся до дома, – Вител угрюмо посмотрел на нас. – Но пайку придется урезать. Людям, само собой, так что… Ленни!

– Чего?

– Кидай в котел хоть змей, хоть лягушек, разрешаю. Не до жиру, быть бы живу!

– Найду – кину, – согласилась я. – Но вот грибы и коренья, если что, сами разбирайте, я здешних не знаю.

Он кивнул и уставился в костер.

Прочесть мысли Витела было проще некуда: до перевала уже рукой подать, и он рассчитывал дать людям и животным передохнуть немного перед сложным переходом. Раньше-то об этом можно было не так заботиться, на землях рода Сайтор путника всегда бы приютили и обогрели, но теперь… Теперь оставалось рассчитывать только на удачу. Если бы я умела, я бы поворожила, но увы – все, что я могла, так это состряпать что-нибудь и не лезть с вопросами, а то так вот попадешь под горячую руку…

Мы уже обиходили животных и сели ужинать, когда к нашему костру бочком-бочком подобрался незнакомец.

– Люди добрые, – завел он дрожащим голосом, – не дайте скитальцу пропасть, поделитесь хоть глоданой косточкой, хоть горелой корочкой, век благодарен буду…

– Ты столько не проживешь, – фыркнул Чарим. – Чего тебе возле обители не сидится? Все странники там, иди подожди, может, вынесут вам чан помоев!

– Прогнали меня оттуда, господин, – ответил тот и чихнул, обхватив себя за плечи. И то, вечер выдался на редкость холодным, а одежонка на страннике была – заплата на заплате. – Слишком много болтаю, значит. Такого, чего они слушать не желают… Обещали побить, если вернусь, а я и так уж хромаю, и рука не подымается…

– Садись к огню, убогий, – мрачно сказал ему Вител. – Ленни, там осталось чего-нибудь в котле?