Да уж, такое зрелище не забывается: сонный рашудан, сидя под сливами в цвету, декламирует стихи собственного сочинения…

– Так вот, помнить-то о ночном путешествии он не мог, Лалира постаралась, – продолжала Фергия. – А вот цветущие и не увядающие ветви сливы узнал. И пожелал узнать, откуда они взялись в покоях и не обманули ли его тридцать лет назад, сказав, что Маддариш погиб.

– Подозреваю, гнев рашудана обрушился на главного советника? – сообразил я.

– На кого же еще? Ларсию, знаете ли, очень были не по душе отлучки рашудана в заколдованный оазис. Не сомневаюсь, если бы он мог, то непременно прикончил бы Мадри-Маддариша. Но он не мог, – ухмыльнулась Фергия, – хотя, как выяснилось, неоднократно пытался и платил за голову торговца большие деньги. Только у того была Лалира, сами знаете…

Еще бы! Когда тебя охраняет джанная, привязанная не заклятиями, не цепями, а любовью, ни один наемный убийца не сумеет даже близко подойти, а и подойдет – не обрадуется.

– Надеюсь, Ларсию не поздоровилось? Ну, когда все это всплыло?

– Рашудан кинул в него туфлей, – ответила Фергия. – У него на удивление верный глаз, несмотря на все излишества, так что он попал советнику точно в лоб, и у того выросла изумительная шишка, почти как у зверя-однорога, только фиолетовая.

– Ну повезло советнику, рашудан мог бы повелеть казнить… – пробормотал я.

– Так он и повелел. Только сыновья схватили его за обе руки и принялись убеждать, что Ларсий Адмару еще пригодится. Даже не знаю, кто сильнее удивился – рашудан или сам Ларсий.

– Погодите, это что, все при вас происходило?

– Конечно, иначе бы откуда я знала такие подробности?

– Ладно, вернемся немного назад… – я постарался говорить спокойно. – Как вас занесло во дворец?

– Так рашудан пригласил, – удивленно сказала Фергия. – Неужели не понятно? Вернее, он прислал гонца и повелел прибыть, ну так я не гордая, собралась да поехала. А то когда еще дворец изнутри увидишь?

Ну конечно! Не надо быть великим мыслителем, чтобы сообразить: если рашудан вспомнил цветущие в неурочное время сливы Мадри, то наверняка велел узнать, что теперь происходит в оазисе. Ему и доложили, что теперь там хозяйничает колдунья с Севера, ее он и призвал пред свои очи. Вот я балбес! Не иначе, весенним ветром все мысли из головы выдуло…

– Что это ты, шодан? – спросил Чайка, когда я в досаде хлопнул себя по лбу. – Мух вроде нету…

– Не обращай внимания, это он так мозги на место ставит, – хихикнула Фергия. – Что, дальше рассказывать?

– Конечно!

– Я приехала, представилась чин по чину… Руммаль и его помощники, конечно, скорчили недовольные рожи, но им слова никто не давал, – с удовольствием сказала она. – В некоторых отношениях Адмар мне нравится даже больше Арастена: там покуда договоришься с Коллегией магов о чем-то существенном, дюжина потов сойдет, а тут рашудан ногой топнул, туфлей кинул – и все стало, как он желает!

– Если его самого не заколдуют, – вставил Чайка.

– Э, не так-то это просто, я уже разузнала. Чародеи спят и видят, как бы выслужиться, а потому следят друг за другом и за придворными в оба глаза. Там такая яма со змеями, какая Коллегии и не снилась, – покачала головой Фергия. – Конечно, если зреет большой заговор, то скольких-то чародеев сумеют переманить, но и то… Уж скорее они отойдут в сторонку и станут ждать, кто победит, а потом поклянутся в верности новому рашудану.

– Так и случилось, когда на золотой трон сел нынешний правитель?

– Ну да. Руммаль прекрасно помнит те времена… Эх, расспросить бы его подробнее, да он даже смотреть в мою сторону не желает! Впрочем, я опять отвлеклась…

– Вы все время отвлекаетесь, – проворчал я и встал, чтобы пойти на кухню: на дне ойфари осталась одна жижа, а разговор грозил затянуться.

– Погодите! – Фергия поймала меня за штанину, и я от неожиданности уронил посудину. Ей ничего не сделалось, медной-то, хотя звона было много, только остатки ойфа живописно расплескались по камням. – Ну вот, а я хотела попросить какое-нибудь блюдо… теперь уже не надо.

– Это вы о чем? – осторожно спросил я, подобрав ойфари.

– Осторожно, не наступите, – шикнула она, встала на четвереньки и принялась всматриваться в темные пятна, подсвечивая себе волшебным огоньком.

– Да объясните вы, в чем дело!

– Это гадание такое, – пояснил Чайка, – Хаксют мне рассказывал. Надо вылить жижу и смотреть, какие получатся фигуры. Только это ерунда, потому что вот то пятно, как по мне, похоже на собаку с большими ушами…

– А по-моему, на осла…

– Так а я о чем, шодан? Все разное видят, а гадатель может толковать, как ему удобно. В смысле, за что больше заплатят.

– Ну тебя с твоими теориями, – беззлобно сказала Фергия. – Гляди лучше: вот однозначно дракон!

Мы присмотрелись, переглянулись и кивнули. Действительно, самое большое пятно было очень похоже на мой силуэт, каким я мог увидеть его на песке в солнечный день или лунную ночь.

– Это какие-то ворота, шади? – ткнул пальцем Чайка. – Только на городские не похожи, те другие совсем.

«Кровь крылатого закроет врата», – вспомнил я слова пророчества и невольно вздрогнул. Да ну, ерунда какая!

– А вот это что за кляксы? – указал он на потеки там, где ойфари подпрыгнул на камнях, расплескивая остатки содержимого.

– Если смотреть с моего места… – Я невольно сглотнул. – Они похожи на языки пламени.

– А с моего – на полосы тумана, – пожала плечами Фергия.

«И Адмар исчезнет, как исчезают миражи», – снова припомнил я.

– Говорю же, выдумки все это, – подытожил Чайка и пошел за тряпкой. – Что захочешь, то и увидишь.

– Вот именно! – загадочно произнесла Фергия и тут же пояснила: – Знаешь присловье: у кого что болит, тот о том и говорит? Сообразил, нет?

– Хочешь сказать, шади, если у кого есть тяжелые думы, те первыми на ум приходят?

– Почему сразу тяжелые? Может, наоборот, радостные – о свадьбе, о детях, о хорошей выручке, мало ли… Ты вот точно думал только о том, что снова пол мыть придется, поэтому для тебя эти пятна – просто пятна. А я давно размышляю о крылатых, их и вижу.

– Шади, а если отсюда смотреть – это морская птица, – сказал наш поэт, остановившись над большим пятном. – Или летучая мышь. Или вообще бабочка.

– Хм… И правда, – согласилась Фергия, присмотревшись. – А вот в тех потеках Вейриш отчего-то увидел языки пламени.

– Так я думаю о том, что творилось во дворце. Вы же никак до этого не доберетесь, – напомнил я. – Там, говорят, огонь стоял до небес, вот он и не дает мне покоя.

– Ну да, ну да, – пробормотала Фергия и мановением руки очистила пол.

Ладно, потом спрошу у нее, что это было за представление. Иначе, если она возьмется объяснять прямо сейчас, мы никогда не доберемся до сути!

– Правда, что-то мы снова отвлеклись… – пробормотала она. – Так вот, когда все немного успокоились, а Ларсию ко лбу приложили мокрую тряпочку…

– Там же маги были, почему они не могли избавить его от этого… гм… рога?

– Вейриш, если вы будете перебивать, я до завтра не закончу! – вспылила Фергия. – Почему, почему… Рашудан запретил, вот и все. Он, понимаете ли, вспомнил о младшем сыне, и вот тут его снова пришлось держать в четыре руки, чтобы не зашиб Ларсия чем-нибудь потяжелее туфли.

– За что? – не понял я. – Он же сам отрекся от Искера и отдал его Ларсию на воспитание.

– Так-то оно так, да только рашудан рассчитывал, что мальчик останется во дворце и станет верно служить Адмару, а не растворится где-то в необозримой пустыне в компании диких, пускай и симпатичных бардазинов… Согласитесь, от таких новостей немудрено взбелениться!

– Пожалуй… Но вы все-таки не уводите разговор в сторону. Что было после того, как все угомонились? Да, и почему рашудан на вас не гневался, вы ведь принимали самое деятельное участие в авантюре с Искером!

– Какой с меня спрос? Меня просто наняли, а вникать в тонкости придворных отношений я не обязана, – улыбнулась Фергия. – Нет, не стану врать – в меня рашудан швырнул второй туфлей, но не попал, потому что я все-таки на корабле выросла, и реакция у меня хорошая. Перепало помощнику Руммаля – он как раз у меня за спиной сидел… Но ему повезло – только тарбан слетел.