Лауринь оборвал свой сбивчивый монолог на полуслове, заметив, очевидно, что я отвлеклась.

– Вы мне не верите?.. – спросил он.

Я посмотрела в угрюмые серые глаза и ответила неожиданно совсем не то, что собиралась:

– Я вам верю, Лауринь. – И озвучила то, что давно уже не давало мне покоя: – Вокруг вашего отца закручено слишком много всего непонятного, начиная его ссылкой и заканчивая обвинением в практике запретных искусств.

– Я… – Лауринь вздохнул, будто не веря своим ушам. – Я пытался говорить с ним… ну, после пожара. Но он никогда не упоминал, за что его сослали…

– Но вы знаете, – утвердительно сказала я.

– Да. – Лауринь вертел в пальцах какую-то безделушку. – Мне рассказала мать. О том, что было написано в приговоре. Только она в это не верила, понимаете?! Он не мог… не мог…

– Я тоже в это не верю, – сказала я, и это было правдой. – Я думаю, Ференца Лагарсту подставили, только я пока не понимаю, кто и зачем.

Этот кто-то, скорее всего, ожидал, что Лагарсту казнят. Однако Арнелий ухитрился спасти тому жизнь, и неизвестный затаился, удовлетворяясь удалением Лагарсты с арены.

А вот затем Лагарста снова сделал что-то, что насторожило его неизвестного врага. И этим чем-то, несомненно, была попытка послать весточку Вергию Старсису. До чего же все-таки додумался Лагарста?!

И вот тут грянуло обвинение в занятии смертоведством, заклятие кары, гибель родных… Да, Лагарста был замешан в чем-то крайне интересном. Был бы он жив! Увы, Ференца Лагарсты уже нет в этом мире, а Старсис ничего не может сказать…

– Наверно, не стоит в этом копаться, – неожиданно произнес Лауринь.

– Почему же? – поинтересовалась я.

– Если это правда… что отца обвинили ложно… – Лауринь поднял на меня глаза, и я невольно отметила, каким взрослым кажется сейчас его взгляд. – Если он кому-то мешал… А этот кто-то сумел организовать и ссылку, и заклятие кары! Госпожа Нарен, ведь это кто-то очень влиятельный, так ведь?

Я кивнула. Действительно, Лауринь прав. Положим, устроить обвинение Лагарсты, достаточное для ссылки, мог любой достаточно искушенный в своем деле царедворец. Не так уж это сложно. Но вот заклятие кары… Здесь обвинение не могло быть голословным и базироваться на какой-то дурацкой записке! Нужны были доказательства, и эти доказательства наверняка обнаружили, раз применили заклятие! А подложные улики, достаточные для убеждения Коллегии, это, скажу я вам, проявление высшего мастерства. Либо же… Я прищелкнула пальцами – ну конечно! Показаниям человека со стороны в Коллегии просто так не поверят, разумеется, но вот слова своего, особенно если это кто-то достаточно уважаемый, будут проверять далеко не так тщательно. Значит, таинственный незнакомец (или незнакомка) входит в Совет Коллегии либо, по меньшей мере, имеет влияние на кого-то из его членов. Час от часу не легче!

«Насколько проще было сразу поверить в виновность Лагарсты и забыть обо всем этом раз и навсегда!» – подумала я. Проще-то оно проще, но я отнюдь не беспочвенно полагала, что человек, столь упорно старавшийся заставить замолчать Ференца Лагарсту, мог иметь отношение и к нынешним событиям.

– Госпожа Нарен, а он… – Лауринь кивнул на Старсиса. – Его тоже… хотели убрать?

Я помолчала.

– Думаю, да, – сказала я наконец. – Но, сдается мне, не успели. Помните, его племянница сказала, что Старсиса нашли у камина? Я думаю, он получил известие о том, что случилось с вашим поместьем. Вряд ли там были какие-то подробности насчет того, кто остался в живых. – Я покосилась на безучастного старика. – Старсис уже был очень немолод, взвинчен… Этой весточки и осознания того, что их с Лагарстой раскрыли, было вполне достаточно, чтобы Старсиса хватил удар.

– А письмá не нашли, потому что он мог в сердцах бросить его в огонь? – снова удивил меня Лауринь.

– Очень может быть, – дернула я плечом. – Но это всего лишь догадки, Лауринь. Всего лишь догадки…

– А почему… почему тот, кто обвинил отца во всем этом, не довел дела до конца? – спросил лейтенант. – Я имею в виду… ну… отец же остался жив…

– Думаю, в одиночку он уже не представлял никакой опасности его замыслам, – вздохнула я. – Ему запрещено было покидать имение, да он и не смог бы этого сделать. Письма наверняка тщательно проверялись, отправить гонца с устным сообщением – тоже перехватят. Нет, ваш отец уже ничему не мог помешать…

Лауринь подавленно молчал.

– Самое неприятное, Лауринь, – произнесла я наконец, – это то, что мы по-прежнему не знаем ровным счетом ничего. Последняя надежда была на Старсиса, но…

– Госпожа Нарен! – Лауринь уставился мимо меня, приоткрыв рот.

Я повернула голову и не поверила своим глазам: Вергий Старсис смотрел на меня в упор, не прежним стеклянным взглядом, а вполне осмысленным, и силился что-то сказать.

– А… я… – удалось мне разобрать. – Ани…

– Вы хотите, чтобы я позвала вашу племянницу? – быстро спросила я, наклонившись к старику, и рявкнула через плечо: – Лауринь!

– Сейчас!

Хлопнула дверь, я услышала, как Лауринь зовет Анию Старсис.

– Господин Старсис, вы меня знаете? – торопливо произнесла я. – Я Флоссия Нарен, независимый судебный маг. Этот юноша – сын Ференца Лагарсты. Мне нужно знать, о чем догадались вы и Ференц. Ведь он вам написал о чем-то? Вы получили от него послание?

Слабое движение головой с некоторой натяжкой можно было принять за утвердительный кивок.

– Оно сохранилось?

Снова тот же жест.

– То, о чем вы говорили с Ференцем, связано с магом по прозвищу Наор?

– Н-не… – По подбородку Старсиса снова текла слюна. – Н-не… Ф-фере…

– Не связано? – Я пыталась понять его бессвязный лепет.

– Ф-фе-ре…

– Все-таки связано? Вы поделились своими подозрениями с Ференцем, а он дошел до чего-то большего? Так?

Снова утвердительный кивок.

– Он… – Я на мгновение задумалась. – Ференц понял, каковы истинные цели этого человека?

Старсис смотрел на меня в упор и дышал мелко и часто, видно было, что вынужденная немота мучит его несказанно.

– В ссылку его отправили из-за того, что он начал что-то подозревать? – спросила я, хотя не рассчитывала на ответ.

– М-ма… – попытался что-то выговорить старик, но тут распахнулась дверь, и в комнату ворвались Лауринь и Ания Старсис.

– Дядя!

– Ани… – Внимание старика переключилось на нее. – Ан-ни…

– Я слушаю, дядя! – Ания опустилась на колени у изголовья кровати.

– Ан-ни… после… воля… – слова давались Старсису с огромным трудом, но сейчас он говорил уже разборчивей.

– Твоя последняя воля? – догадалась Ания.

– После… воля… – повторил старик, глядя в упор на племянницу, потом перевел взгляд на меня. – Ани… им… бума…ги… им…

– Ты хочешь, чтобы я отдала твои бумаги госпоже Нарен? – нахмурилась Ания. Видимо, она наловчилась понимать дядю, еще когда минуты просветления не были у него так редки.

Судя по выражению лица Старсиса, племянница поняла его верно.

– Бу… маги… – повторил он. – Им… бумаги… все… син… все… бумаги… там…

Челюсть его дернулась в последний раз и отвисла, взгляд, остановившийся уже навек, устремился в потолок.

Ания, помедлив, поднялась на ноги, постояла, глядя на дядю, потом осторожно закрыла ему глаза.

– Отмучился, – сказала она спокойно и взглянула на меня. – Госпожа Нарен, вы слышали последнюю волю моего дяди. Вы можете забрать его документы. Они все хранятся здесь и в соседней комнате, там был дядин кабинет… – Она быстро смахнула слезы. – Мне нужно отдать распоряжения… Прошу извинить меня.

Ания быстро вышла из комнаты. Мы с Лауринем переглянулись.

– Не будем терять времени, – сказала я. – Вы беритесь за книжный шкаф, а я займусь письменным столом. Как следует перетряхивайте книги, в них могут быть заложены бумаги.

– Но, госпожа Нарен…

– Быстро, Лауринь, – повторила я не терпящим возражений тоном. – Вы слышали последнюю волю покойного.

К тому моменту, как слуги пришли заняться телом Старсиса, мы с Лауринем успели перевернуть вверх дном и спальню, и кабинет, но не нашли ничего ценного, во всяком случае, на первый взгляд. Ни переписки, ни дневника… Я проверила – тайники в комнатах имелись, но и там не оказалось никаких документов. С разрешения Ании мы быстро осмотрели и остальные помещения, но опять-таки ничего не обнаружили.