— Нет... Учитель…
— Учитель! — Сюэ Мэн и Ши Мэй тоже было рванулись к нему, но отступили, увидев выражение лица Чу Ваньнина. Движением руки тот воздвиг ограждающий барьер между ними, а потом отрывисто позвал:
— Тяньвэнь!
Тяньвэнь явилась по первому зову, одним махом разрезав десятки ветвей, что пронзили тело ее хозяина!
Но эти лозы не были обычным оружием. Чу Ваньнин чувствовал, что даже обрубки продолжают поглощать духовную силу, погружаясь все глубже в его плоть. Не имея другого выбора, он стиснул зубы и, собравшись духом, схватил сломанные ветви, вырывая их!
Хлынула кровь!
Чу Ваньнин отбросил окровавленный ротанг в сторону и, сделав глубокий вдох, пропустил исцеляющую духовную энергию сквозь духовные меридианы и акупунктурные точки, временно блокируя кровопотерю. Затем пара черных глаз уставилась на Мо Жаня с немой мольбой: «отдай его мне!»
— Учитель…
— Поменяйся со мной жетонами! — голос его звучал жестко и безапелляционно, как приказ.
К этому времени Мо Жань уже сообразил, что такое «кровавый дождь». Проклятие, оставленное Гоучэнем миллионы лет назад, по принципу своего действия практически не отличалось от того, как он сам мучил Чу Ваньнина в предыдущей жизни. Действительно, будь то бог, демон, человек или призрак, в стремлении причинить жертве как можно больше страданий все они думали более или менее одинаково.
«Кровавый дождь».
Чтобы отсчитывать время, просто замените в часах песок на кровь.
Когда человек будет полностью обескровлен, время выйдет и наступит тот самый нужный момент.
Разве Тасянь-Цзюнь для церемонии своей коронации не использовал Чу Ваньнина как кровавые песочные часы, отсчитывающие минуты до его триумфа? Разве не заставлял капля за каплей истекающего кровью Учителя смотреть, как он топтал покоренные ордены, восходя на вершину мира?
Но в этой жизни, стоя перед кровавыми песочными часами Гоучэнь Шангуна, этот Чу Ваньнин готов был отдать ему свой безопасный жетон и добровольно занять его, Мо Вэйюя, место жертвы на медном кресте. Он...
Сердце Мо Жаня бешено колотилось в груди.
Мысли путались.
Как такое могло случиться?..
Как такое может быть?!
Медные песочные часы не смогли с первого удара захватить свою жертву. Колючие ветки собрались вместе, изготовившись для новой атаки.
Чу Ваньнин смотрел на Мо Жаня. В его влажных глазах отражались мерцающие блики, лицо побледнело от боли, дыхание сбилось. Он выдохнул:
— Мо Жань, ты… просто сделай, как я говорю… отдай мне его...
Но Мо Жань молчал.
— Быстрее!..
Лицо Чу Ваньнина было белым, как свежевыпавший снег в сиянии полной луны.
— Ты хочешь, чтобы я защитил тебя от второй атаки?!
— Учитель...
Ветви вновь ринулись в бой.
В этот момент Мо Жань протянул ему свой жетон. Чу Ваньнин, не сомневаясь ни секунды, потянулся за ним.
Когда казалось, их руки вот-вот соприкоснутся, глаза Мо Жаня ярко вспыхнули и он сжал ладонь. Ему оставалось только сделать шаг вперед, оставив Чу Ваньнина позади себя. Вторая волна ротанговой лозы в одно мгновение опутала все его тело, утягивая к песочным часам.
— Мо Жань!
Десятки гибких ветвей надежно приковали юношу к медному кресту. Мо Жань смог повернуть голову так, чтобы увидеть Учителя. Его губы зашевелились.
От услышанного глаза Чу Ваньнина широко открылись.
Мо Жань говорил тихо, но он слышал его очень ясно и понял каждое слово:
— Учитель, я... правда... не знаю… почему... от природы дурной характер... не поддается исправлению…
«Но ты мог бы не отказываться от меня?»
Он так и не смог вслух задать этот вопрос. В прошлой жизни Мо Вэйюй хотел сказать это, но не сказал, и в этой тоже было уже слишком поздно.
Откажется от него Чу Ваньнин или нет, теперь было не так уж и важно.
Он просто не хотел быть в долгу перед этим человеком…
Мо Вэйюй действительно был слишком глуп, раз до сих пор не мог разобраться в этой путанице чувств по отношению к Чу Ваньнину. И он не хотел потеряться в этом еще больше.
«В этой жизни, — подумал Мо Жань, — тот человек, о котором я забочусь, тот, кто важен для меня — это Ши Мэй. Только он».
Причина, по которой он не стал меняться жетонами с Чу Ваньнином, только в том, что не хотел быть у него в долгу, только потому что не хотел… не хотел...
Не хотел, чтобы Чу Ваньнин снова истекал кровью…
Его сердце не было каменным. Ничего в этой жизни не делало Мо Жаня более счастливым, чем простое искреннее участие другого человека.
Хватило бы и пары добрых слов, чтобы в его сердце зацвела весна.
А если кто-то щедро одарил бы его сердечным теплом, то он бы умер за него без сожалений.
Внезапно из переплетения ветвей появился сверкающий меч.
Несомненно, это было древнее божественное оружие, несущее на себе отпечаток былых великих деяний. Эфес украшали шипы, похожие на зубы дракона, и два кольца с правой и левой стороны. На излучающем лазурное сияние мече был выгравирован дракон с бычьей головой. Узкий и тонкий клинок мог разрезать все, от тончайшего волоска до самого жесткого металла.
Однако Мо Жань успел только прочитать написанное на рукоятке слово «Гоучэнь» и даже без «Шангун», прежде чем меч Бога оружия вонзился в его грудь прямо под ребрами.
Кровь хлынула в песочные часы.
В то же время из невидимого купола Арсенала опустилась водяная завеса, отрезав Чу Ваньнина от Мо Жаня. Теперь любые попытки пробиться к нему были заблокированы стеной воды.
Ши Мэй закричал:
— А-Жань! А-Жань!..
Ливневый занавес размыл перспективу, и было сложно рассмотреть, что происходит с другой стороны. Чу Ваньнин снова и снова пытался прорваться сквозь воду, но его раз за разом выталкивало назад. Он промок с головы до пят, на встревоженном бледном лице темные брови сошлись над переносицей в выражении крайней тревоги, губы посинели.
— Мо Жань!.. — хриплый голос Чу Ваньнина сорвался и задрожал.
Сам он даже не обратил на это внимание, но Ши Мэй вздрогнул и повернулся, чтобы посмотреть на него. И увидел, что всегда спокойный, невозмутимый, идеально одетый Учитель был в ужасном состоянии. Его длинные пушистые ресницы дрожали, а на лице отражалась буря эмоций, которые он даже не пытался подавить или скрыть.
Когда Чу Ваньнин призвал Тяньвэнь, его брови яростно сошлись, как натянутая тетива лука перед выстрелом. Ши Мэй так испугался, что схватил его за рукав, пытаясь удержать:
— Учитель, не ходите! Вы не сможете пройти!
Чу Ваньнин стряхнул его руку. Острый как лезвие взгляд резанул по воде, прежде чем он бросился вперед, разбивая барьер при помощи Тяньвэнь. Но водопад, щедро напитанный духовной энергией озера Цзиньчэн, легко отразил удар, и его воды с яростью обрушились на наглеца, подобно тысяче неумолимо пронзающих плоть стрел.
Ослабленный тяжелыми ранениями, полученными ранее, Чу Ваньнин с трудом удержался на ногах. Он схватился за грудь, пытаясь противостоять накатывающей слабости, но был вынужден опуститься на одно колено. Лицо его побледнело, когда раны на спине открылись и кровь хлынула щедрым потоком.
Невозможно было сказать, была ли влага на лице Ши Мэя водой или слезами. Он в отчаянии закричал:
— Учитель! Зачем вы это делаете?!
— Что значит «зачем»? Если бы там был ты или Сюэ Мэн... — резко отрезал Чу Ваньнин, — я… точно так же…
Говорить было слишком больно. Он так и не смог закончить предложение.
Неожиданно их ослепила вспышка света. Из водопада появился сверкающий клинок, разрезавший водную завесу, как нож — тофу.
Энергия этого меча была необычайно мощной. Удар должен был прийтись точно в то место, где стоял Ши Мэй, но Чу Ваньнин в последний момент успел отразить его. Взмахнув рукавом, он использовал всю оставшуюся духовную энергию, чтобы воздвигнуть защитный барьер вокруг ученика. От этого усилия кровь хлынула у него изо рта.
Глубокий и чистый мужской голос отразился от стен Божественного Арсенала:
