Он знал, что лицо Чу Ваньнина где-то совсем рядом, и чувствовал его дыхание на своей коже. Если бы он сейчас бросился на него и впился в его губы, Учитель совершенно точно не смог бы вырваться, да и бежать ему было некуда, но...

Забудь об этом!

Мо Жань с большим трудом откатился подальше от Чу Ваньнина, но гроб был действительно слишком тесным.

— Извините, Учитель, — Мо Жань неловко рассмеялся. — Я не ожидал, что гроб будет так тря-я-а-а-сти.

Пока он говорил, гроб снова накренился. Мо Жань снова скатился на Чу Ваньнина.

Он отодвинулся назад, но гроб опять качнулся. Это повторялось снова и снова.

— Меня прокляли? — Мо Жань поспешил отстраниться еще раз.

Золотой мальчик и Нефритовая девочка, вероятно, поднимались по склону. Внутри гроба было не за что зацепиться, и вскоре Мо Жань беспомощно перекатился обратно на Чу Ваньнина.

— Учитель... — Мо Жань прикусил губу, напустив на себя жалкий вид.　

Этот парень родился с милой внешностью и, когда хотел, умел скрыть свой волчий хвост, совершая убедительные щенячьи поступки.

Чу Ваньнин молчал.

Мо Жань действительно не хотел, чтобы его опять перекатывали по гробу, поэтому он просто сложил лапки и жалобно заныл:

— Я правда не специально...

— …

— Раны на спине так болят... — тихо пожаловался Мо Жань.

В темноте Чу Ваньнин, казалось, слегка вздрогнул. Гонги и барабаны снаружи заглушали любой шум, поэтому Мо Жань не был уверен.

В следующий момент запах цветов яблони стал сильнее. Это Чу Ваньнин подложил руку за спину Мо Жаня, чтобы тот опять не врезался в стенку.

Это было не совсем объятие. Чу Ваньнин касался Мо Жаня только краем одежды и следил, чтобы его ладонь не дотрагивалась до его тела, но все равно этот жест был довольно интимным.

— Будь осторожен, не ударься снова.

Его голос был ровным, холодным и глубоким, как фарфор, погруженный в ручей. Оказалось так приятно просто слушать этот голос, когда тебя не распирает от ненависти.

— Угу…

После этого никто не проронил ни слова.

Сейчас тело Мо Жаня было все еще несформированным телом подростка и его рост даже не приблизился к тому, каким он станет в будущем. Прямо сейчас, в объятиях Чу Ваньнина, его лоб упирался тому в подбородок.

Это чувство было знакомым и незнакомым одновременно. Знакомым был человек, лежащий рядом с ним. Незнакомым — само положение, в котором они находились.

Очень давно, в прошлой жизни, на своем ложе во Дворце Ушань Наступающий на бессмертных Император, задыхаясь в бесконечной и удушающей темноте, не раз тайком сжимал в объятиях тело Чу Ваньнина.

В то время он уже был выше и сильнее Учителя, а его объятия были подобны стальным кандалам, цепляющимся за единственный оставшийся кусочек тепла в его руках, как за самый последний огонек в этом мире. Он наклонял голову, чтобы сперва поцеловать чернильно-черные волосы Чу Ваньнина, затем ненасытно притягивал ближе податливое тело и зарывался лицом в изгиб шеи, со стоном безжалостно кусая ее.

— Я ненавижу тебя, Чу Ваньнин. Я так тебя ненавижу!

Его голос звучал хрипло и надсадно.

— Но ты — все, что у меня осталось...

Яростный грохот музыкальных инструментов бесцеремонно выдернул Мо Жаня из его воспоминаний, а затем гонги и барабаны внезапно смолкли и все погрузилось в мертвую тишину.

— Учитель...

Чу Ваньнин прижал палец к губам и шепотом предупредил его:

— Молчи. Мы прибыли на место.

И действительно, снаружи больше не было слышно шагов, только напряженная тишина.

Кончик пальца Чу Ваньнина вспыхнул слабым золотистым светом и прорезал в стенке гроба узкую щель, достаточную, чтобы можно было увидеть, что творится снаружи.

Их на самом деле принесли на окраину города Цайде. Площадка во внутреннем дворе храма была плотно заставлена двухместными гробами. Тяжелый запах парфюмированной пудры «Сто бабочек» проник через отверстие в гроб и стал еще насыщеннее.

Мо Жань внезапно понял, что тут что-то не так:

— Учитель, вам не кажется, что иллюзорный аромат не совсем такой же, как запах в гробу молодого господина Чэнь?

— Почему ты так решил?

Мо Жань обладал острым обонянием и сейчас был практически уверен.

— До того, как они достигли предместий Цайде, доносившийся снаружи запах был приятным и не вызывал у меня никакого дискомфорта. Это был почти наверняка аромат пудры «Сто бабочек». Но когда мы были в иллюзорном царстве, я чувствовал похожий, но все же несколько иной запах. Тогда я не мог понять, в чем дело, но теперь... думаю, что знаю, в чем разница.

Чу Ваньнин искоса посмотрел на него:

— Тебе не нравится этот запах?

Мо Жань все еще прижимался к отверстию, выглядывая наружу:

— Ну… я с самого детства терпеть не мог запах ритуальных возжиганий. Запах здесь и в иллюзорном царстве — это вовсе не «Сто бабочек», а аромат особых благовоний, которые жители города Цайде сжигают, поклоняясь призрачной покровительнице браков. Вон, видите, там...

Чу Ваньнин придвинулся и увидел три палочки ладана толщиной в руку в курильнице перед храмом, запах от сжигания которых медленно распространялся с потоком воздуха.

Для производства всех видов благовоний жители Цайде использовали выращенные на полях вокруг города цветы. Конечно, ароматы для ритуальных возжиганий также были местного производства, поэтому не имеющему специальных знаний в этом вопросе человеку было довольно сложно найти различия между двумя похожими запахами.

Чу Ваньнин задумался:

— Может ли быть так, что запах в гробу старшего сына семьи Чэнь на самом деле не имеет ничего общего с ароматом из иллюзии?

Прежде чем он успел обдумать эту новую деталь, его мысли были прерваны вспышкой яркого красного света из глубины храма. Взглянув в направлении источника этого сияния, они увидели, как оно начало распространяться. Один за другим начали загораться стоящие на подставках красные фонарики-лотосы, используемые для загадывания желаний.

Сопровождающие гробы призрачные дети тут же преклонили колени и начали напевать:

— Матушка-покровительница браков, услышав наши молитвы, снизошла в этот суетный мир, чтобы направить эти несчастные души и избавить их от мук одиночества. Она благословит вас на вечную любовь в загробном мире.

Под звуки этого пения статуя призрачной покровительницы браков внутри храма воссияла священным золотым светом. Ее глаза начали двигаться, уголки губ медленно шевельнулись в улыбке, и в следующий момент довольное божество легко спрыгнуло с алтаря.

Движения ее были грациозными, а осанка — уверенной, но, к несчастью, сделанное из глины тело оказалось слишком тяжелым, и божество приземлилось с глухим стуком, выбив в земле огромную яму.

Мо Жань не выдержал:

— Пффф!

Призрачная покровительница браков, казалось, тоже осознала свой конфуз. Она довольно долго смотрела на выбоину, прежде чем медленно выйти из нее, поправляя одежду.

Она была похожа на собравшуюся на праздник деву, одетую в богатые красные и зеленые одежды, с ярко накрашенным лицом и веточкой кипариса в волосах. В темноте ночи божество повернуло голову в одну сторону, потом — в другую и остановилось перед сотней гробов. Воздух наполнился запахом трупной гнили, а ее настроение, казалось, улучшилось. Божество раскинуло руки и весело захохотало.

— Все, кто верует в меня и поклоняется мне, получат партнера в браке, исполняя то, в чем им было отказано в жизни, — нежный голос поплыл в ночи, и призраки начали благодарно кланяться.

— Хозяйка церемонии, благослови нас…

— Хозяйка церемонии, даруй нам брак...

Такие мольбы накатывали волна за волной. Призрачная покровительница браков, казалось, была очень довольна. Она медленно плыла между рядами и с разрывающим уши пронзительным звуком скребла своими длинными когтями по выкрашенным красной краской гробам для совместного погребения.

— Учитель, я помню, вы упоминали раньше, что монстры, божества, призраки, боги, демоны и люди живут в своих собственных мирах. Почему это божество проводит время с призраками здесь вместо того, чтобы жить в своем пространстве?