Это был небесный разлом.
В прошлой жизни Ши Мэй умер под этими расколовшимися небесами. Тогда он вместе с Чу Ваньнином пытался восстановить границу, однако его духовных сил было недостаточно, чтобы остановить десятки тысяч злобных призраков, устремившихся наружу из разлома между мирами...
Но это совершенно точно должно было случиться только через три года! Мо Жань отчетливо помнил ту снежную ночь в канун Нового года, воздух, еще пахнущий дымом фейерверков, и кусочки конфетти, валяющиеся в снегу. Той ночью он вместе со всеми пил вино Тусу[95.1].
Тогда слегка пьяный Мо Жань поднял взгляд. В теплом свете свечей глаза Ши Мея сверкали, как вода в роднике. И чем больше он смотрел в них, тем быстрее расцветало в его сердце светлое чувство первой любви.
Пик Сышэн тогда был до краев наполнен улыбками, смехом и весельем.
В ту ночь Мо Жань подумал: в общем-то ему больше ничего и не нужно, чтобы быть счастливым. Даже если у него не выйдет добиться взаимности от человека, который ему нравится, будет достаточно и того, что он сможет всю жизнь просто наблюдать за ним и быть рядом.
Дым фейерверков рассеялся, и ученики разошлись по своим комнатам. Он и Ши Мэй вместе покинули Зал Мэнпо и направились к общежитию. Поземка пробежала по заснеженной земле. Мо заметил, что Ши Мэй замерз, и снял свою мантию, чтобы накинуть ее на плечи друга. Глотнув еще немного вина, Мо Жань незаметно залюбовался юношей рядом с собой. Он был таким нежным и чистым, как первый снег, осквернить который было бы преступлением.
— А-Жань.
— Да?
— Ты слишком много выпил сегодня.
— Ха-ха, правда? — Мо Жань было засмеялся, но вдруг ему стало не до смеха.
Прохладные ладони Ши Мэя бережно обхватили его разгоряченное лицо. Щеки Мо залил горячий румянец, он вздрогнул и широко открыл глаза.
Ши Мэй улыбнулся ему.
— Скажешь нет? Посмотри на себя. Выпил три чаши вина и весь покраснел.
— Мне просто жарко, — Мо Жань неуклюже почесал в затылке, и его щеки запылали еще ярче.
В то время Мо Жань был счастлив тем, что имел. Ему нравился этот человек, но он не предпринимал никаких действий, чтобы завоевать его любовь, не смея даже мечтать о взаимности.
Ши Мэй только прикоснулся к его лицу, а Мо Жань был так счастлив, словно его поцеловали Небеса. Онемев от восторга, он замер, ошеломленный и растерянный.
Черные как смоль теплые глаза наполнились восторгом и благодарностью.
Они расстались у дверей общежития. Ши Мэй снял мантию, повернулся к нему и улыбнулся.
— А-Жань.
Мо уже собирался уходить, но, услышав оклик, как юла крутанулся назад и с жадностью уставился на Ши Мэя, боясь что-то упустить.
— Да, я здесь!
— Спасибо за мантию.
— Не за что. Мне все равно жарко.
— И еще… — Взгляд Ши Мэя стал еще нежнее, таким теплым, что почти растопил весь холод этой долгой зимы. — А-Жань, на самом деле я...
Громыхнул разорвавшийся вдалеке фейерверк.
Мо Жань не расслышал, что Ши Мэй произнес тогда, а может, он ничего и не сказал.
Когда вокруг воцарилась тишина, Ши Мэй толкнул дверь в свою спальню.
Мо Жань поспешил окликнуть его:
— Подожди! Что ты только что сказал?
Но тот только бросил на него странный чуть насмешливый взгляд и подмигнул:
— Некоторые слова не повторяют дважды.
— Ши Мэй...
Но этот сводящий с ума, самый желанный для Мо Жаня человек только выглянул из-за теплого занавеса, прикрывающего вход в комнату. Мо Жань мог видеть только половину изящного красивого лица и улыбку, которую никогда не смог бы забыть.
— Уже поздно, я пойду спать. Завтра утром просыпайся пораньше, и если тебе будет все еще интересно, то я скажу тебе... — он опустил мягкие пушистые ресницы, похожие на веточки мимозы. — Я снова скажу тебе это…
Внезапно небеса раскололись, и кровавый рассвет наступил раньше, чем кто-либо ожидал.
Мо Жань так и не узнал, что хотел сказать ему Ши Мэй, все самые светлые мечты его юности окрасились алым.
Сколько раз посреди ночи он вспоминал улыбающееся лицо, наполовину скрытое теплым занавесом, такое прекрасное, такое ласковое, что он не был уверен, не привиделся ли ему тогда этот взгляд, полный безграничной любви.
Этот момент Мо видел в своих снах снова и снова до конца своей жизни.
Только в них Ши Мэй признавался ему в любви. Он просыпался со счастливой улыбкой и был так счастлив, что порой даже забывал, что Ши Мэй умер, и прошлое не вернуть назад.
Мо Жань улыбался и думал, что отныне будет делать для него только хорошее, и никогда не огорчит его.
Но всегда с осознанием реальности эта улыбка тонула в слезах.
Он прятал лицо в ладонях, глубоко скорбя в своем сердце.
В ту снежную ночь в канун Нового года ветер унес слова, которые он никогда так и не услышал.
Пронзив десять тысяч ли грозовых облаков, Врата Ада разверзлись.
Бесчисленные злые духи хлынули из расщелины в Небесах, подобно многотысячной армии, ворвавшейся в осажденный город. Вопли вокруг выдернули Мо Жаня из воспоминаний.
Почти обезумев, он с трудом двигался в этом бушующем море из сражающихся людей и призраков и кричал, лихорадочно пытаясь найти...
— Ши Мэй!.. Ши Мэй! Ши Минцзин!.. Где ты?! Где?!
«Я не знаю, почему Небеса раскололись на три года раньше.
Я не знаю, смогу ли защитить тебя на этот раз.
Но я не могу снова смотреть на твою боль, не могу видеть, как ты умираешь.
Я прошу тебя, только живи!..
Мне так стыдно! Я все еще слишком слаб, чтобы защитить тебя, и слишком глуп, раз думал, что контролирую ситуацию и на этот раз успею подготовиться! Ну где же ты?!»
— А-Жань?
В звоне оружия он с трудом различил знакомый тихий голос.
— Ши Мэй!
Он увидел его рядом с Сюэ Мэном. Ши Мэй был скрыт магическим водным щитом, который защищал его от атакующих злых духов. Горло Мо Жаня перехватило от волнения, глаза покраснели, когда, забыв обо всем, он бросился к Ши Мэю.
— Сукин ты сын, быстро иди сюда и помоги нам! — Сюэ Мэн дрался один против десятерых, но мертвецы прибывали нескончаемым потоком, от усталости и напряжения его лоб уже покрылся потом. Сквозь стиснутые зубы, он выдохнул. — Быстрее!
Зачем повторять? Мо Жань бросился вперед, на ходу призывая Цзяньгуй.
Он взмахнул рукой, алая плеть обрушилась на призраков перед ним, в мгновение ока превратив их в пыль. Мо Жань повернулся к Ши Мэю и крикнул:
— Держись рядом! Следуй за мной!
— Я хочу помочь Учителю…
Стоило Мо Жаню услышать эти слова, как его накрыл приступ панического ужаса:
— Не ходи!
В этой битве он не должен был позволять Ши Мэю приближаться к Чу Ваньнину.
В прошлом он уже слышал эту фразу, слово в слово...
— Я хочу помочь Учителю…
— Хорошо, иди, — ответил он тогда, — рядом с Учителем ты будешь в безопасности. Не отходи от него, позволь ему защитить тебя.
Какой вздор…
«Позволь ему защитить тебя».
Чу Ваньнин! Чу Ваньнин! Мо Жань все предусмотрел, но забыл, что речь идет о Чу Ваньнине!
Бесчувственном. Хладнокровном. Безжалостном.
Его сердце заботила судьба всех людей, но ему было безразлично, умрет ли его ученик!
— Не ходи к нему! Он сможет справиться сам!
События в двух жизнях наложились друг на друга. Лицо Мо Жаня онемело, а глаза налились кровью. Он сердито закричал Ши Мэю:
— Никуда не уходи, останься!
— Но Учитель уже израсходовал так много духовной энергии...
— Он не умрет! За собой следи! — прикрикнул Мо, нахмурясь, и остервенело опуская на мертвецов свое божественное оружие. В мгновение ока кровь полилась рекой, ошметки плоти и брызги крови разлетелись вокруг, как взорвавшийся фейерверк.
Хотя сейчас его духовная сила не шла в сравнение с тем, чего он достиг в прошлой жизни, но каждое движение было четким и выверенным. В конце концов, Мо Вэйюй прошел через сотни битв и сражался с такими выдающимися воинами, как Е Ванси и Чу Ваньнин, так что даже миллионы зомби не смогли бы испугать его.
