Его речь была по-детски бессвязной, но простой и полной энтузиазма. И от этого сердце еще больше ныло от жалости.

Мо Жань ответил:

— Хорошо, тогда мы вечером придем в ваш дом. Заранее извиняемся за беспокойство. Спасибо, братишка.

— Хе-хе, не благодари меня, не благодари.

Глядя вслед скачущему вприпрыжку мальчику, Мо Жань взял за руку Чу Ваньнина и сказал:

— Эй, а я говорил тебе…

— Я знаю, что ты хочешь сказать. Молчи!

— Ха-ха. Ты опять все знаешь? — Мо Жань с улыбкой взъерошил его волосы. — Когда мы вернемся на Пик Сышэн, мне действительно нужно поговорить с Учителем об этом. Вы двое, как зеркальные отражения друг друга, только один взрослый, другой маленький. Сложно поверить, что правитель Чу и вы двое не родственники.

Чу Ваньнин хмыкнул:

— Даже если и родственники, что с того?

— А?

Чу Ваньнин посмотрел на отца и сына под деревом и произнес без тени эмоции на лице:

— В любом случае, прошло двести лет. Все уже умерли.

Сказав это, он повернулся и ушел.

Мо Жань некоторое время просто стоял на месте, прежде чем со всех ног помчался догонять его:

— Эй, как у такого маленького мальчика может быть такой дрянной характер? Даже если и умерли, они все равно твои предки. На твоем месте, вернувшись домой, я бы поставил огромный алтарь и совершил моление за их души. А потом воздвиг огромную золотую статую Будды, с головы до ног украсил жемчугом и драгоценностями и каждый год совершал обряд возжигания благовоний. Разве ты не хочешь получить покровительство предков? Эй… остановись... не беги так быстро!

Прогуливаясь по городу, они обнаружили, что жители собирают рисовую солому и делают из нее пугала. Расспросив их, они выяснили, что это делалось по поручению князя Чу Сюня. Каждый житель Линьаня, независимо от возраста и положения, должен был иметь соломенную копию. Каждую «фальшивую куклу» заворачивали в бумажные одежды и окропляли кровью человека, чьей заменой он должен был стать.

Принцип использования «кукол» был схож с жертвоприношением речному богу. Чтобы обмануть его, люди, вместо человеческой головы, бросали в воду фаршированную мясом паровую булочку.

Основная часть призраков и демонов не обладали развитым интеллектом, и даже маленькая хитрость могла обмануть их. Ярким примером была Призрачная Госпожа из города Цайде, которую смог обмануть Чу Ваньнин. Хоть она и доросла до статуса божества, все равно по сути осталась глиняной болванкой, которую можно было легко обвести вокруг пальца.

Таким образом, чтобы спасти жителей, Чу Сюнь придумал два способа защиты. Во-первых, это талисманы сокрытия души, которые не позволяли призракам обнаружить присутствие живых людей, позволяя им сбежать. Во-вторых, соломенные чучела, которые должны были заменить жителей, когда те покинут город. Если бы призраки сразу обнаружили, что живых в Линьане больше нет, они сразу бросились бы на их поиски. Чучела позволяли создать видимость присутствия людей, давая жителям время на эвакуацию в место защищенное положительной духовной энергией.

Однако эти приготовления только увеличили груз на сердце Мо Жаня и Чу Ваньнина.

Князь Чу Сюнь так хорошо все продумал, так почему его план провалился?

С этими тревожными мыслями они вернулись в резиденцию префекта. К этому времени небо уже зловеще потемнело. Многие из тех, кто жил в отдаленных районах, не хотели возвращаться вечером домой. Прихватив постельные принадлежности, они со всеми слугами и домочадцами пришли под защиту барьера. Молодой князь на ночь не запирал двери своего дома, только одетая в белое стража регистрировала пришедших и патрулировала границы защищенного магией периметра.

К тому времени, как Мо Жань и Чу Ваньнин прибыли на ночлег, в особняке уже не осталось свободных комнат, и даже двор был занят. В каждом помещении находилось по три или четыре семьи. Людей было так много, что яблоку негде упасть.

Не найдя для себя места в доме, они решили устроиться на ночлег на крыше галереи. Конечно, для них не нашлось ни кровати, ни циновки, поэтому Мо Жань попросил у охранника немного соломы. Устроив ложе на крыше, он, подхватив Чу Ваньнина на руки, аккуратно поднял его наверх.

— К сожалению, тебе придется сегодня спать тут.

— Здесь очень хорошо, — ответил Чу Ваньнин, устраиваясь на соломе.

— В самом деле? — Мо Жань рассмеялся, и тоже поднялся на крышу. — Я тоже так думаю.

Он растянулся во весь рост, закинул руку за голову и посмотрел на деревянную крышу соседнего здания.

— Младший брат, а созданная птицами иллюзия действительно хороша. Хотя в основе этого сна лежат лишь воспоминания выживших, мир восстановлен с таким мастерством, что можно в деталях разглядеть даже трещины на дереве арочных пролетов.

— В конце концов, юйминь наполовину боги. Хотя их духовная сила несравнима с магией истинного бога, они могут создавать вещи, недоступные смертным.

— И то верно, — Мо Жань подмигнул ему, перевернулся и, схватив охапку сена, посыпал им свою голову. — Я не хочу спать.

Чу Ваньнин насмешливо взглянул на него и в шутку спросил:

— Хочешь, чтобы я рассказал тебе сказку?

Он не предполагал, что этот толстокожий Мо Жань рассмеется и заявит:

— Хорошо, просто отлично! Младший брат, расскажи мне сказку о Дун Юне и Седьмой фее[64.3].

Чу Ваньнин не ожидал, что Мо Жань воспримет его шутку всерьез. На щеках вспыхнул гневный румянец:

— Как ты додумался до такого? В твои годы должно быть стыдно вести себя так по-детски.

Мо Жань рассмеялся:

— Сам подумай, люди всегда будут мечтать о том, что не могут получить. Это не имеет ничего общего с возрастом. Когда я был маленьким, никто не рассказывал мне сказки перед сном. А я… я всегда мечтал, чтобы пришел кто-то, кто уложил бы меня спать и рассказывал истории, пока я не усну. Но шли годы, а этот человек так и не пришел, а потом я вырос и перестал хотеть этого. Однако, где-то в глубине души, я все еще думаю об этом.

Услышав это признание, Чу Ваньнин не сразу смог найти слова:

— Но… неужели никто не рассказывал тебе сказки, когда ты был ребенком?

— Э... ха-ха, так и скажи, что ты не знаешь эту сказку, я прав?

— Ты… ты же просто подначиваешь меня, чтобы поменять тему.

— Если не знаешь, так и скажи, зачем обвинять меня. Когда ты вырастешь, станешь таким же занудой, как мой наставник. Никто не захочет общаться с тобой.

Чу Ваньнин сердито ответил:

— Мне все равно. Отстань от меня, я сплю.

Он лег и закрыл глаза.

Мо Жань рассмеялся и стал катался по настилу из соломы, имитируя приступ гомерического хохота до тех пор, пока не очутился возле Чу Ваньнина. Он посмотрел на спокойное лицо младшего брата, на его длинные черные ресницы, бросающие тени на нежную кожу. Малыш выглядел настолько прелестным, что, не удержавшись, Мо протянул руку и ущипнул его за щечку.

— Ты правда спишь?

— Сплю.

Мо Жань улыбнулся.

— Тогда ты спи, а я расскажу тебе сказку.

— Ты умеешь рассказывать сказки?

— Конечно, это не сильно отличается от того, что ты болтаешь во сне.

Удивленный Чу Ваньнин закрыл рот.

Мо Жань был совсем рядом с ним, их головы лежали рядом на подушке из рисовой соломы. Юноша все еще какое-то время делал вид, что ему очень смешно, но видя, что младший брат не обращает на него внимания, перестал изображать бурное веселье. Он прищурился и посмотрел вдаль. В воздухе пахло землей и рисовой соломой. Когда он снова заговорил, его голос звучал спокойно и умиротворяюще:

— История, которую я расскажу тебе, придумана мной. В детстве никто не рассказывал мне сказки на ночь, а я очень хотел, поэтому каждую ночь, лежа в постели, я рассказывал их себе сам. Эта сказка из самых любимых. Я назвал ее «Коровы едят траву».

Автору есть, что сказать:

Маленькое представление: «Сказка на ночь».

Сказка о Рыбке Поньо начинается так: давным-давно жил-был ребенок…