Он уже давно должен был бы привыкнуть к этому. Однако почему-то на сердце как будто упал тяжелый камень.

Возможно, потому что Чу Ваньнин невольно окунулся в чужое веселье, когда он вернулся в свою холодное уединение, то почувствовал себя особенно неуютно.

Мужчина молча смотрел на взлетающие в небо и рассыпающиеся на тысячи искр фейерверки, слушал как люди приветствовали друг друга, хором выкрикивая поздравления и пожелания счастья в Новом Году.

Прислонившись к цветущему дереву, Чу Ваньнин устало прикрыл глаза.

Он не знал, сколько прошло времени. Чу очнулся, только почувствовав, что кто-то прошел через установленный им барьер.

Его сердце чуть дрогнуло, но он не осмелился открыть глаза, вслушиваясь в звук дыхания и знакомые шаги. Кто-то подошел и остановился рядом с ним.

В юношеском голосе звучали нотки нерешительности:

— Учитель.

Чу Ваньнин молчал.

— Завтра я уеду.

— …

— Пройдет очень много времени, прежде чем я смогу вернуться…

— …

— Я подумал, так как сегодня уже все разошлись, а завтра Ши Мэю рано вставать, наверное он уже лег спать.

Снова послышался звук шагов. На этот раз юноша подошел еще ближе, замер на расстоянии вытянутой руки и смущенно продолжил:

— Если вы все еще хотите, я … — взорвавшиеся в небе фейерверки заглушили его слова, и Чу Ваньнин так и не услышал окончания фразы.

Он, не спеша, открыл глаза, поднял голову и увидел, как звезды Млечного пути, рассыпанные по безоблачному небу, смешались с серебряными и огненными искрами, медленно растворяющимися в прозрачном морозном воздухе.

Красивый юноша стоял перед ним, и лицо его раскраснелось от стыда и вины.

— …

До этого дня Чу Ваньнин всегда смотрел свысока на людей, что ищут компании тех, к кому испытывают симпатию. Но в этот момент, глядя на Мо Жаня, он вдруг почувствовал, что не может отвергнуть это неловкое приглашение.

Может быть, он все-таки немного опьянел. Но в этот момент Чу Ваньнин почувствовал, как в груди стало и больно, и тепло.

— Раз уж ты здесь, присаживайся. В конце концов, — беспечно продолжил он, — я посмотрю на него вместе с тобой.

Он всматривался в ночное небо невидящим взглядом. Пальцы, спрятанные в длинном рукаве, нервно сжались. Чу Ваньнин не осмеливался даже повернуть голову и взглянуть на человека рядом ним. Ему оставалось только наблюдать, как над линией горизонта расцветают огненные цветы, и лепестки кружатся в холодном воздухе этой длинной ночи.

Чу Ваньнин тихо спросил:

— Чем ты занимался все эти дни?

— Эм, я встретил очень милого Маленького Учителя, я уже писал вам о нем в письмах. Но что с вашими ранами?

— Без последствий. Не вини себя.

Фейерверк вспыхнул и рассыпался сотней радужных искр.

В ту ночь огненные хризантемы всю ночь цвели в небесах. Трещали петарды, и громыхали хлопушки, тонкий запах пороха в морозном воздухе смешался с ароматом цветущей яблони. Чу Ваньнин все больше молчал, а Мо Жань говорил за двоих. Наконец, усталость сморила его, и он сам не заметил, как уснул.

На следующее утро Мо Жань проснулся и обнаружил, что он все еще лежит под цветущим деревом. Его голова лежала на коленях Чу Ваньнина, тело было накрыто мягким плащом с подкладкой из меха огненной лисы. Тем самым, что должен был защитить Учителя от зимнего холода этой новогодней ночью.

Пораженный Мо Вэйюй поднял голову и увидел Чу Ваньнина, который крепко спал, прислонившись к стволу дерева. Его веки были закрыты, а длинные и мягкие ресницы трепетали с каждым вздохом, как бабочки на ветру.

Неужели вчера они просто засиделись под деревом и заснули?

Не может быть.

Зная упорядоченную и склонную к излишнему контролю личность Чу Ваньнина, в такой ситуации, независимо от того, насколько устал, он определенно должен был вернуться в дом, чтобы лечь спать. Как Учитель мог так запросто заснуть под деревом, да еще и скинуть свою лисью мантию на него?

Неужели это не случайность, и Учитель специально укрыл Мо Жаня?

Юноша сел, его черные волосы были немного растрепаны, глаза широко открыты, и меховая мантия Чу Ваньнина определенно была надета на него. Он был в некотором душевном смятении.

Вчера Мо Жань не был так уж пьян. Хотя он не мог ясно вспомнить детали, большинство воспоминаний были довольно четкими.

Вчера Мо Вэйюй в ясном уме и трезвой памяти принял решение отправиться в Павильон Алого Лотоса, чтобы встретить Новый год вместе с Чу Ваньнином.

Конечно, он до глубины души ненавидел Учителя, но когда услышал его робкий вопрос: «хочешь посмотреть на фейерверк», когда увидел, как его голова опустилась и поникли плечи, когда наблюдал, как Учитель уходит прочь, такой одинокий и несчастный…

Ему действительно стало грустно…

Он подумал, что пройдет довольно много времени, прежде чем они снова увидятся. Обиды, нанесенные ему в этой жизни, были не так уж и глубоки. Чу Ваньнин был так одинок, и один раз встретить с ним рассвет не так уж и обременительно.

И этот достопочтенный сам пришел к нему.

Оглядываясь назад, он почувствовал, что это действительно выглядит так…

Прежде чем он успел закончить свою мысль, Чу Ваньнин проснулся.

— Учитель, — пробормотал Мо Жань.

— Хм... — только что проснувшись, мужчина слегка нахмурился и потер лоб. — Ты... ты все еще не ушел?

— Я… э… я только что проснулся.

Почему-то, когда Мо Жань видел равнодушное выражение на лице Чу Ваньнина, его хваленое красноречие мгновенно испарялось, и он начинал заикаться, как будто на его языке завязали пару узелков.

Через некоторое время Мо Жань внезапно вспомнил, что меховая мантия Учителя все еще была на нем. Он быстро снял ее и неловко накинул на плечи Чу Ваньнина. Только тут он заметил: хотя Чу Ваньнин был одет в несколько слоев одежды, из-за того, что на нем не было мантии, он выглядел слишком бледным и продрогшим.

Из-за этой мысли его движения стали еще более рваными и суетливыми. Он занялся завязками плаща, но тут же совершенно в них запутался.

Мо Жань неловко замер.

Чу Ваньнин посмотрел на него, протянул руку, ослабляя узел, и спокойно сказал:

— Я сделаю это сам.

— Хорошо.

Нужно было еще что-то сказать.

— Извините.

— Ничего.

Мо Жань встал и на мгновение стушевался:

— Учитель, мне нужно собрать вещи и позавтракать, прежде чем отправиться путь.

— Хм…

— Не желаете позавтракать со мной?

Ох! Сказав это, Мо Жань пожалел, что не может прикусить язык и покончить с собой! Да что с ним такое? Зачем было приглашать Чу Ваньнина провести время вместе?

Возможно, это было потому, что он заметил сожаление на лице Мо Жаня, но, услышав это предложение, Чу Ваньнин после небольшой паузы ответил:

— Не нужно. Иди один.

Мо Жань боялся, что если задержится еще немного, то брякнет еще что-нибудь лишнее, поэтому он поспешно сказал:

— Тогда я покину вас…

Чу Ваньнин кивнул:

— Конечно.

После того, как Мо Жань ушел, Чу Ваньнин некоторое время сидел под деревом с отстраненным выражением лица. Наконец, ухватившись за ствол дерева, он медленно встал и замер в неловкой позе.

Всю ночь Мо Жань спал у него на ноге и отлежал ее, сам же он заснул только под утро. Поэтому сейчас Чу Ваньнин вообще не мог двигаться.

Он долго стоял под деревом, ожидая, пока восстановится кровообращение, а затем захромал по направлению к дому.

Всю ночь Чу Ваньнин просидел на морозе без верхней одежды. Несмотря на то, что под яблоней не было снега, промороженная земля источала холод.

— Aпчихи! — громко чихнул он. Сразу же выступили слезы, глаза покраснели.

Он закрыл нос платком и подумал, что умирает. Похоже... его опять лихорадит…

Старейшина Юйхэн был непревзойденным воином своего поколения, обладателем трех божественных оружий, человеком, которого мечтали завербовать все духовные школы в мире. Когда его божественное оружие Тяньвэнь задавала вопросы, даже моря и горы не могли уйти от ответа, что уж говорить о простых смертных. Казалось, у такого героя не может быть слабостей.