Натиск солдат в тяжёлой броне и с преимущественно двуручным оружием на стоящих в ступоре противников был ужасен, впавшие в боевую ярость солдаты за несколько ударов буквально расчленяли лошадей и наездников. Две минуты, и одинокий всадник, скачущий куда-то вдаль — это всё что осталось от двух с половиной сотен кавалеристов, которые должны были решить исход этого боя.

Оглядевшись вокруг, мне стало понятно, что наш успех не только разрушил планы врага, но и позволил мне и моим воинам выйти во фланг пехоте противника. Не тратя время на членораздельную речь, я просто ещё раз взревел и указал своему отряду куда ему бить, и они ударили.

Натиск впавших в боевое безумие орков был сокрушителен, и полностью смяв первые ряды не успевшего подготовиться к атаке с фланга противника они продолжили прорезать себе путь. Я в это время был в первых рядах атакующих, орудуя своим шестопёром, иногда за раз сваливая сразу двух, а то и трёх противников. Тут играло роль то, что большая часть врагов имела на себе, в лучшем случае, кожаную или кольчужную броню, отчего находящийся под постоянным насыщением маной шестопёр буквально разрывал тела врагов на части, кажется забыв о том, что он является дробящим оружием.

Из пелены боя меня вывело не то, что передо мной закончились враги, а образовавшаяся в центре вражеского войска метель, которая с каждой секундой только набирала силу, расширяя свой радиус действия с каждой секундой. Столпившиеся в одном месте враги, прижатые справа и по центру, не могли никуда сбежать от холода и вьюги, даже находясь в километре от эпицентра, я чувствовал морозное касание. Холодный ветер терзал центр вражеского войска почти пять минут, перед тем как начал стихать, и только после этого бой продолжился, до этого никто не мог нормально сражаться, заворожённый буйством стихии.

Когда над полем боя прозвучал сигнал множества рогов, которые прорезали шум возобновившейся схватки, картина сражения изменилась. Войска Доминиона дрогнули и если не участвующие в бою подразделения начали отступать, стараясь сохранить хоть какое-то подобие дисциплины, то находящиеся в непосредственной близости отряды откровенно побежали, не разбирая дороги. За ними вслед тут же направились манипулы, развивая наступление и не давая противнику шанса реорганизоваться, а из леса вышла наша кавалерия, которая насколько это возможно быстро построилась и ударила в тыл отступающим.

На моменте бегства солдат Доминиона бой не закончился, и потрёпанные, но всё ещё боеспособные легионы двинулись вперёд, я же, кое-как собрав ещё живых орков заставил их собрать не способных самостоятельно двигаться собратьев, которых требовалось немедленно доставить в лазарет, а сам с оставшимися пристроился за одну из манипул, в качестве резерва. По мере приближения к вражескому лагерю, противник оказывал всё меньше физического сопротивления и всё больше магического. Фигуры в чёрных мантиях, на вороных конях посылали всё новые и новые заклинания по рядам легионеров, что конечно сбивало темп наступления, но не так как в начале боя, используемые сейчас заклинания были в разы слабее, но и их хватало, чтобы убивать легионеров десятками за раз.

Когда до небольшого холма, на котором стояли Талморцы, оставалось не больше сотни метров, я решил рискнуть, напитав остатками своих магических сил, которые серьёзно уменьшились за бой, свои доспехи, я вырвался из единого строя и рванул в сторону вражеских магов. Первые пятьдесят метров на меня не обращали внимания, за следующие тридцать в мою сторону прилетело несколько молний и огненных шаров, но видимо из-за высокой скорости бега, альтмеры не могли нормально прицелиться. Когда до цели оставалось десять метров, один из магов всё же смог правильно направить огненный шар. Видя, как на меня летит раскалённый шар огня, я мысленно помолился богам и задержал дыхание. Взрыв от заклинания если и замедлил меня, то совсем чуть-чуть, всё же моя собственная масса со всеми одетыми на меня доспехами превышала двести килограмм. Однако, вспышка пламени сделала главное, а именно полностью скрыла меня от взора магов, что и стало их концом.

Атакуя на грани возможностей, я первым же взмахом шестопёра превратил грудную клетку одного из магов в месиво из костей и плоти, и пользуясь эффектом неожиданности начал развивать успех. Маги и их скакуны падали под моими ударами, сминаясь и кровоточа от нанесённых увечий, дикий крик боли и агонии эльфов и животных заполнил вершину холма. Добивая седьмого мага, мне стало понятно, что вокруг меня не осталось никого, только одна, юная на вид эльфийка, стонала от боли под моими ногами, не только придавленная трупом своего коня, которому я начисто снёс голову, но и забрызганная кровью и мозгами одного из своих коллег. Повесив шестопёр на пояс, я приподнял тушу и вытащил альтмерку из ловушки, при этом надёжно обхватив её за горло, и подняв её над собой на вытянутой руке, и развернулся в сторону нашего войска, победно взревев. Ответом мне был единый и слитный ответ, солдаты, видя как те, кто только что безнаказанно убивал их товарищей сейчас или бежал, или мёртв, не сдерживали себя и взревели в ответ. Лишившись сдерживающего фактора, все те, кто маршировал в сторону вражеского лагеря, ускорили шаг, пока я так и продолжал стоять на холме, смотря на раскинувшийся передо мной пейзаж.

Небольшая передышка, которую я себе позволил, была ошибкой, яростный бой, в котором я несколько десятков минут размахивал утяжелённым шестопёром, дал о себе знать — правая рука вплоть до плеча сильно болела и почти не двигалась, а магическое истощение наложилось на меня дополнительным грузом усталости. Так что в финальном эпизоде боя поучаствовать мне не удастся, во всяком случае, пока не вернётся подвижность руке.

Передав командование Громашу, который на протяжении всего боя был всегда недалеко от меня, сам я отправился обратно в лагерь, заодно прихватив с собой всех раненых из ауксилии. Не только потому что пользы в бою от них почти не будет, но для того чтобы с их помощью перенести тех раненых, кого ещё можно спасти. Бредя по полю боя в сопровождении десятка орков, мы проверяли все тела, которые принадлежали солдатам Империи, и если кто-то из них был ещё жив, тут же подхватывали на руки и несли в сторону лагеря. Закинув на левое плечо двоих постанывающих легионеров, я пошагал в сторону лазарета, немного восстановившиеся магические силы были мною направлены на поддержание раненых целебными чарами, с моими травмами справится и естественная регенерация.

Уже на подходе к позиции, где располагался ритуальный круг Изабеллы, я заметил странности, а точнее то, что на исчерченной символами земле лежало несколько трупов как моих магов со стрелами в теле, так и явно не относящимся к силам Империи, ведь в наших рядах нет такого количество представителей рас Доминиона. Причём все не наши лежали по краям круга с перерезанными глотками. Плюнув на всё, и не замечая тяжести раненых, которых нёс, я рванул в сторону лазарета, уже забитого под завязку. Найдя глазами Джанессу, которую узнал только по уникальному доспеху, в создании которого принимал непосредственное участие, так как лицо девушки была почти полностью было скрыто повязкой. Данмерка так же увидев меня, лишь печально помотала головой и продолжила смотреть в землю.

На всей доступной мне скорости я побежал в сторону палатки в которой должен был быть Тимис, и скинув перед ней свою ношу, чем вызвал болезненный стон у раненых, распахнул занавеску. Сам целитель в это время стоял спиной ко мне и проводил какие-то манипуляции с лежащим перед ним пациентом. В одно мгновение буквально подлетев к Тимису, я бесцеремонно развернул его лицом к себе и не давая опомниться задал тот вопрос который был для меня сейчас самым важным.

— Что с ней?

Тимис поднял на меня свои красные глаза, и казалось, только через несколько секунд понял, кто к нему обратился.

— Эрик? Бой уже закончился, если да, то не отвлекай меня от раненых, — перед тем как начать поворачиваться обратно к пациенту, данмер выдернул у меня из руки обломок стрелы.