Седой молча кивнул. На Гангу он даже не смотрел.
Воины противников Худжгарха неспешно выстраивались в длинную колонну. Наконец они закончили построение и длинной гусеницей пошли на гору.
Ганга замешкалась, и ученик шамана подтолкнул ее в бок.
— Не спи! — тихо проговорил он. — Я не хочу из-за тебя впасть в немилость к учителю.
Ганга покачнулась и пошла, следуя за шаманом. Она не понимала действий противников Худжгарха, но разговор шамана и седого орка навел ее на определенные размышления. Речь шла о защите, и она видела ее ужасающее действие своими глазами. Ганга вспомнила, что Ирридар научил ее магическому взору, и, применив магию людей, посмотрела на идущее войско. Воинов окружала белесая пелена, напоминающая туман. С четырех сторон к войску тянулись силовые линии, искрящиеся красными огоньками. Источником силовых линий был шаман, что шел впереди нее. «Вот что погубило нападавших», — догадалась она.
Войско ревнителей старой веры медленно, словно громадная гусеница, продвигалось к подъему на плато. Сотники отдавали команды, десятники кричали на воинов, чтобы те держали строй. По степи разносились шум от лязганья оружия, крики и громкий топот тысяч ног.
В лагере наверху царила тишина. Там на повозке стоял только один орк с синими развевающимися на ветру волосами.
Ганга внутренним чутьем поняла, что сейчас решается судьба степи. Судьба всех орков. Ее судьба. Судьба ее жениха и судьба еще нерожденного ребенка. Она прикусила губу. Перед глазами в мгновение ока пролетело страшное видение. Часть племен орков с огнем и мечом прошла по степи, вырезая непокорных. И, к ее ужасу, их вели лесные эльфары. А в авангарде орочьих войск шли конные лавины снежных эльфаров, холодных, как вершины их снежных гор, и беспощадных. Тысячи трупов устелили степь, а на горе из отрубленных голов стоял и скалился этот шаман, что шел впереди нее. У подножия холма стояли на коленях орки, и было их множество.
Она тряхнула головой, отгоняя кровавую пелену, и уставилась на затылок шамана с редкими длинными волосами. Из повязки его торчали защитные амулеты, вырезанные из кости.
Тысячи мыслей роились у нее в голове. Но самая главная была та, что шамана нужно убить. Она билась в висках, страшила и лишала духовных сил. А как же ребенок? Как же ее жених? Но, может, само провидение послало ее в этот поход и она не сама избрала этот путь? Что привело ее в ставку врагов Худжгарха? Может, сейчас решается судьба всего мира, и все будет зависеть от нее? Сможет ли она остановить кровавый поток смертей, тянущихся за этим страшным в своей ненависти к инакомыслящим шаманом? Может ли гибель одной женщины остановить гибель сотен тысяч? Страх и ужас стали наполнять ее сердце. Материнский инстинкт вопил и требовал смириться, а чувства бушевали и толкали в бой. В безудержный, смертельно опасный…
И она не выдержала.
— Как быть, любимый? Где ты? Ты слышишь меня?
— Слышу, любимая!
Ганга не ожидала услышать его ответ. Она от неожиданности чуть не вскрикнула и споткнулась о камень. Ее поддержал ученик шамана.
— С тобой все в порядке? — спросил он.
— Да… Я нормально… — отозвалась девушка и слабо улыбнулась.
— Что ты надумала? — прозвучал голос Ирридара.
— Шамана нужно убить. Я хотела это сделать.
— Просто так его не убьешь, у него сильнейшая подпитка от его покровителя. Не спеши, я вытащу тебя оттуда, и перед уходом ты вонзишь кинжал ему в голову. Но только тогда, когда я дам тебе знать.
— Хорошо, любимый, я буду ждать.
Надежда вновь проснулась в ней и с новой силой ожила в ее сердце. Приободрила ее и принесла успокоение. Она не одна. Ее мужчина здесь, он ее слышит, и он решит все проблемы.
Войско последователей Рока медленно подходило к подъему на плато, и чем ближе оно было к нам, тем больше морального и душевного напряжения испытывал я. Не хотелось смиряться с мыслью, что засела у меня в мозгу, делала слабым и безвольным. Ужасная мысль фаталиста: «В конце концов, если мы не можем избежать неизбежного ужасного конца, то можем сделать все, чтобы этого не случилось. А что из этого получится, известно лишь Творцу. Да, я опростоволосился, понадеявшись на то, что Йода пророет туннель, по которому смогу пробраться в центр войска и попытаться убить верховного шамана. Но я сделал все, что смог».
Я мог бы еще приказать молодым оркам запустить торнадо, и десятки вихрей, набирая силу, понеслись бы к врагам, прихватив с собой груды камней, но там, среди моих противников, шла та, кто мне дороже всех. Моя невеста, в утробе которой живет мой ребенок. Судьба или кто-то еще были сегодня не на моей стороне.
Я стоял и ждал. Чего я ждал? В глубине души очень хорошо понимал — ждал смерти! Не знаю как, но я отдам жизнь, чтобы другие могли жить. Я много убивал. За моей спиной — длинная дорога, устланная трупами разумных. И если пришло время вернуть долг живым, я его верну. Я уйду за грань, но продолжусь в своем сыне… или дочери. Умирать не страшно, однажды я уже умер. Страшно не исполнить свой долг перед теми, кто мне доверился и пошел за мной…
И вдруг в хоровод моих мыслей ворвался крик Ганги:
— Как быть, любимый? Где ты? Ты слышишь меня?
Теплота прошла по моей груди, сладостная истома накрыла сердце мягким нежным одеялом. Моя любовь здесь, она слышит меня, она знает, что надо делать, и взывает ко мне.
— Слышу, любимая! Что ты надумала? — Я улавливал смутные образы ее мыслей и понимал, что она, как и я, готовится сделать последний шаг в этой жизни. Она готова пожертвовать собой, нашим ребенком, чтобы спасти меня!
— Я хочу убить шамана!
И тотчас мое сознание заработало с ускоренной силой. Оно отслеживало сотни тысяч вариантов действий и отбрасывало их прочь. Но одно оно вычленило из этого хаоса: «Надо подождать! Надо подождать! Чего?» Ответа не было на этот вопрос, но я знал — нужно подождать.
— Не спеши. Я вытащу тебя оттуда, — почему-то, вопреки всему, я поверил в это.
А перед глазами длинная гусеница из человеческих тел вползала на широкий склон пологого подъема на плато. Я видел, как эта медленно приближающаяся смерть неумолимо сокращает расстояние до меня… Неожиданно шквалом навалился ужас… Судьба отмеряет мне минуты оставшейся жизни. В голову полезли предательские мысли о том, что это конец. Конец всему. Конец жизни, конец служению. Надо уйти, спрятаться. Что я не достоин такой чести, как вести за собой народ. Кто я? Слабый человек. Роса на траве. Что сделать с этим ползущим чудовищем ничего невозможно. За этими воинами стоит непреодолимая сила хранителя всего мира Сивиллы. Ему невозможно противостоять. Может, убежать? Может, обойдется? И все можно начать сначала? Такие малодушные и ненужные мысли Виктора Глухова. И они разбивались, как волны, о причал хладнокровия Ирридара. И я почувствовал, как крепкая рука юноши легла на мое поникшее плечо землянина. Легко потрепала, приободряя. Стало немного легче.
Гусеница из тел тысяч орков, неспешно извиваясь на повороте, гремя, шумя и оглушительно топая, приближалась. И эта самая неспешность необъяснимым образом сильно действовала на нервы, гораздо сильнее, чем сама мысль о смерти.
— Мы были рождены для боя, друг, — услышал я голос. — Теперь ты — это я. Не посрами!
Я выпрямился. Почувствовал внутри себя стержень и ухватился за него.
— Не посрамлю, друг!
Я глядел на врагов без страха, но с зарождающейся ненавистью. Не к ним, этим тысячам обреченных на заклание, а к тем, кто их вел на смерть. Я понял — это Рок применил ментальное воздействие на меня и на всех тех, кто стоял за моей спиной. Все-таки он ухитрился как-то участвовать в сражении. Ублюдок!
Когда они подойдут ближе, я уйду в ускоренное восприятие и начну рыть подкоп. Вылезу за пеленой… А там… А там — как судьба распорядится. Дальше подкопа я не заглядывал. Не хотел рыть его заранее, чтобы не привлечь внимание Рока. Не думаю, что он не отслеживает ситуацию, ведь он вложил столько сил и благодати в этот поход!