Первой лисичкой подскочила дворфа и схватила листы. Углубилась в чтение и начала охать и ахать.

– Ох, вот это да! Ах, как замечательно! Ох, какой хозяин умный! – Подняла глаза на девушек. – Я всегда это знала, – твердо произнесла Лианора и снова углубилась в чтение. – Хм… так-так, а это что, чертежи? – Она забрала часть листов и, не прощаясь, убежала.

Непомерно удивленная Чернушка взяла оставшиеся листы и тоже стала просматривать.

– Ага, ага, хорошо, правильно, так в самом деле лучше. Угу, – бормотала она и, подняв восторженные глаза на орчанку, констатировала: – Пупсик в самом деле очень, очень умный, умней Беоты, кинжал ей в одно место. – Она рассмеялась и убежала прочь.

– А почему пупсик?! – запоздало крикнула ей вслед растерянная Ганга. Все листы были расхватаны, и только листик с пирамидой одиноко скучал на столе. Но Чернушка уже скрылась.

Орчанка с обидой уставилась на лист.

– И что мне делать? Править? Так это скучно… Выходит, что я дура и ничего не поняла из того, что этот пупсик нарисовал.

Слово «пупсик» она произнесла с легким раздражением. Уселась за стол и подперла руками подбородок. Посмотрела на лист и стала его гипнотизировать. Мыслей не было, а они должны были быть.

Как же трудно быть баронессой и править, подумала она. Вот воительницей и шпионкой быть было нетрудно, ее готовили к этому. А тут – править. Лист на столе не шевелился и подсказок не давал.

– Не хочу быть баронессой! Хочу быть просто женой! – заревела она и так просидела ридок пять, плача и злясь на себя все больше. Наконец вытерла припухшие глаза.

– Нет, я не дура и докажу этому любителю санамориев… тьфу, санаториев, что я тоже умная! – решила она. – Как он сказал, надо править? Отдавать распоряжения и требовать отчета? Так и буду делать. – Повеселевшая Ганга перевернула лист и стала писать, от усердия высунув кончик языка.

Замок я обошел весь, заглянул и на хозяйственный двор, по которому бродили куры. Я заметил также несколько свиней и трех коров. Запашок там стоял тот еще. Двор грязный и немощеный. С этим надо было что-то делать. Или не делать. Все будет зависеть от того, буду я тут сидеть или нет. А затворяться в баронстве я не хотел. С другой стороны, что мне делать после окончания учебы в академии? Я сам оплатил свою учебу и на службу королю в армию не пойду. Хотя я уже на службе, как Скорпион. Думаю, скоро меня позовут доделывать грязную работу. Укокошил-то я в столице не всех. Потом ожидается война орков с лесом, лигирийцев с Вангором и моя с империей, чтобы сохранить нарушенное мной же равновесие. А чтобы армия империи разделилась на два фронта, к войне надо готовиться, собрать орков и обучить их монгольской тактике. В общем, дел у меня хватает. А надо признаться, когда я задумывался над предстоящими событиями, чувствовал страх. Страх пойти против божьих сынов, ведь я отнимаю часть силы и власти у тех, кого создал Творец и наделил своей божественной природой, бессмертием. А кто я? Мгновение. Пылинка на весах истории. Я вздохнул обреченно. Во что это все выльется? А вот этого никто не знал, даже божественные сыновья. Ветер обстоятельств подхватил меня и несет, несет, помимо моей воли поднимая все выше и выше. А чем ты выше, тем меньше пространства для маневра и тем большая вероятность непоправимой ошибки. Не зря Шиза предостерегала, что я могу залить кровью всю планету. Вот с такими мыслями я ушел обедать.

Обедал я в обществе Черридара, Марка и алхимика. Женщин не было, и меня это как-то не беспокоило. Чувства скованности, возникавшего в их присутствии, не было и у моих сотрапезников, они с аппетитом лопали, не стесняясь. Когда принесли цвар с булочками, я сказал:

– Тан Черридар, у меня два вопроса.

Тот внимательно на меня посмотрел.

– Слушаю вас, милорд.

– Вы разобрались с гарнизоном? Кого нужно оставить, кого стоит убрать, как выгнали бывшего начальника гарнизона?

– Конечно, милорд, разобрался. Я благодарен рену Марку за помощь. Я выгнал пятерых. Кроме того, рена Лианора взяла на себя смелость и выдала мне средства для выплаты воинам задержанного жалованья. А второй вопрос какой? – спросил он.

– Как думаете выловить банду, терроризирующую баронство?

– Банду, делающую что? – Он заморгал, уставившись на меня.

Я понял, что употребил словечко из своего прошлого, и, улыбнувшись, пояснил:

– Банду, грабившую мои земли.

– А-а, вот вы о чем. Пошлем разведку и будем их искать. Рано или поздно они найдутся. Вы же знаете, что нехейцы лучшие разведчики, – похвалился он.

Я же понимал, что банда просто уйдет из моих земель и вернется после того, как все успокоится. И это может продолжаться очень долго. У банды должны быть свои осведомители в деревнях, и о всех перемещениях дружины разбойники узнают практически сразу. А мне надо, как выразился Черридар, чтобы поимка грабителей случилась рано.

– Предлагаю несколько другой вариант, тан Черридар. Мы поймаем их при попытке разграбить караван. Ты, Марк, пойдешь в деревенский трактир, притворишься пьяным и пожалуешься во всеуслышание, что тебя унижают и наказывают, поэтому ты хочешь уйти со службы. Пустишь слух, что барон хочет вывезти казну из замка в Азанар. Для того чтобы не привлекать внимания к обозу, он будет слабо охраняем и замаскирован под крестьянский обоз с продовольствием. Думаю, что они не удержатся и клюнут. А в возах будут дружинники с амулетами. Вот такой у меня план. Что скажете?

– Если у Марка все получится, то это идеальный план, милорд, – одобрил нехеец.

Уж посидел, обдумывая мои слова, затем хищно улыбнулся своим мыслям.

– У меня получится, милорд.

– Кривой, там пастух пришел, хочет тебе что-то сказать.

В большой шалаш, где лежал атаман банды с двумя молоденькими крестьянками, заглянул разбойник, весело оглядел стыдливо прикрывшихся девок и подмигнул им.

– Ну так что, гнать или звать его?

После того как барон Шарду погиб, новонабранная банда некоторое время сидела тихо, но затем, видя бездействие дружины, осмелела и постепенно обложила данью все деревни и рудники. Купцы, приезжающие за рудой и солью, платили им дорожный сбор, а воины нового префекта в землях барона не появлялись. Поняв, что можно припеваючи жить, не вылезая на большую дорогу, банда разленилась, разрослась любителями легкой поживы и продолжала держать в страхе селян. Старосты обязаны были сообщать им о всех передвижениях воинских отрядов по землям баронства. Поэтому, понимая, что пришел гонец с необычным известием, атаман лениво поднялся и вылез из шалаша.

– Давай зови пастуха, – завязывая веревку на шелковых портках, разрешил он. Уселся на пенек и стал ждать.

Пастух опасливо приблизился, приведший его разбойник треснул мужика по затылку и грозно произнес:

– Шапку сними перед его милостью!

Спрятав голову в плечи и согнувшись, пастух быстро снял шапку и поклонился.

– Говори, – разрешил довольный Кривой. Чувствовать себя его милостью бывший убийца и беглый каторжник любил.

– Значится, староста передать велел, ваш милость. Новый барон прибыл в земли. Значится, выгнал часть воинов. Так, значится, и воины недовольны.

– Все? – спросил атаман. Он сразу смекнул, что вольная жизнь закончилась и за его бандой начнется охота. Рано или поздно его поймают или заставят уйти, а там орудуют отряды префекта.

– Нет, ваш милость, значится, новый барон казну хочет вывести в Азанар, тайно.

Атаман недоверчиво посмотрел на пастуха.

– И про это он рассказал старосте? Вы что, за дурака меня принимаете? – Он в гневе стал приподниматься.

– Нет, ваш милость, мы вас принимаем не за дурака, – в испуге отшатнулся пастух, – за бандита. – Потом сообразил, что сказал, и, вытаращив глаза, затараторил: – Только в деревенском трактире Уж напился и жалился, что барон – зверь хуже прошлого. Прямо изверг. Управляющего сразу на дыбу отправил, а его служанка из самострела свинаря расстреляла и приказала тело слугам приготовить и съесть.