Председатель комиссии, пожилой господин с пушистыми бакенбардами, остановился напротив Штифтана. Положил по-отечески руку на плечо.

– Комиссия межрата выражает вам, господин Штифтан, признательность за отличную службу. Мы знаем, что вы, чтобы раскрыть преступников синдиката в рядах АДа, сознательно пошли на большой риск и подвергали свою жизнь смертельной опасности. Вы не побоялись пожертвовать собой, и мы это высоко ценим. Это подвиг. Господа, – повернулся он к своим спутникам, – вот он, пример беззаветного служения своему народу.

Председатель комиссии снова посмотрел на замершего и боящегося пошевелиться Штифтана.

– Мы также ценим ваши усилия по спасению жизни генерала Оригона Севеньрона Второго, которого преступники захватили в заложники. И вы действовали верно, отдав команду остановить корабль, но…

Он сделал паузу, и сердце штаб-гренадира ухнуло вниз.

– …преступники решили покончить с собой, но не сдаться. Они взорвали корабль.

Председатель комиссии межрата похлопал Штифтана по плечу и добавил:

– Так держать, сынок. – И поднял кулак. – Без пощады!

– Есть так держать. Без пощады! – также подняв кулак, ответил Штифтан.

Члены комиссии, переговариваясь, пошли дальше.

Штифтан соображал быстро. С полунамека. Ему дали понять, что корабль захватили террористы, а он самоотверженно спасал генерала и станцию от захвата, но обстоятельства оказались выше и корабль подорвали сами террористы. Капитан крейсера ССО будет держаться той же версии.

Комиссия ушла, а ему подмигнул Мишель:

– С повышением, шеф.

Планета Пальдония. Столица Пальдоны Туран.

Резиденция межратора Оригона Севеньрона

Оригон Севеньрон сидел в массивном кресле из черного дерева словно окаменевший.

Известие, которое настигло его по прибытии домой, ошеломило и буквально раздавило.

Перед ним на столе лежало извещение, написанное на листе бумаги с гербом межрата АОМ. Именно на бумаге! Это означало, что товарищи по партии передали ему черную метку.

В извещении говорилось о смерти его сына на боевом посту, выражались соболезнования и предлагалось крепиться и быть мужественным. Ему давали отпуск, чтобы он мог разобраться с семейными делами. Это значило, что его списали в утиль, как ненужную старую вещь. Между его партией и противниками прошли переговоры, и его предали, сдали. С ним поступили так же, как он поступал с другими.

Оригона потрясла не смерть сына. Тот был жалкой копией своего отца. Нет, его потрясли лживость и глумление над ним его противников в межрате. Выражая соболезнования, все его друзья, а главное, враги знали, что он хорошо понимает – его сына убили преднамеренно. У противников был компрометирующий материал на этого… остолопа. Его могли открыто предъявить, и тогда позор пал бы на его комитет, который он возглавлял. Именно он рекомендовал своего сына на этот пост в АДе.

Они договорились. Как всегда это делалось в таких случаях, за его спиной, не вынося сор за стены межрата. Его сдали взамен на молчание и возвращение Вейса из ссылки. Если, конечно, он выжил. Но этот лис может совершить чудо. Он может выжить…

И ничего поделать с этим Оригон не мог. Он был бессилен.

Какой-то заштатный штаб-майор из провинциального управления разрушил все дело его жизни.

Оригон Севеньрон – могущественный глава комитета по информации в межрате много десятилетий потратил на то, чтобы сделать АД карманной организацией Автократии Пальдоны, и когда казалось, что победа уже в его руках… Устранен главный противник – хитроумный Вейс. Какой-то недоумок все разрушил. Просто за один день. Но не просто разрушил, он убил его сына. Сломал его жизнь и навлек вечный позор на его семью. И теперь за его семьей долг крови.

Оригон хорошо представлял последствия случившейся катастрофы. Влияние Пальдонии в межрате уменьшится. В Туран, столицу Пальдоны, пойдет меньше денег. И это случилось, когда он был в шаге от своего триумфа.

Верховный теократ – глава Совета старейшин – такое поражение ему не простит. Его отлучат от церкви, а потом с позором сожгут. Его имущество разграбят отцы церкви… Семья Севеньрон, которая на протяжении нескольких столетий входила в сотню самых влиятельных семей Пальдонии, будет низвергнута с пьедестала на самое дно. Хорошо, что жена не дожила до этого часа.

Хорошо, что у него осталась дочь. Она живет под другой фамилией и унаследовала от отца быстрый ум, изворотливость, беспринципность большого политика и терпение. Она поможет ему отомстить. Месть – самое святое чувство у аристократии Пальдонии. Потому-то семьи властвующей верхушки, опасаясь возмездия, не ведут кровопролитные бои за власть, а мирно ее делят.

Оригон вызвал свою дочь по связи.

На мониторе визора появилось хмурое лицо женщины, полной не по годам, с двойным подбородком, высокомерным взглядом и колючими серыми глазами. В них Оригон не увидел жалости и был этому рад. Она достойная дочь своего отца. Она сможет отомстить, окончательно уверился он.

– Слушай меня внимательно! – не здороваясь, через силу проговорил межратор. – Мне придется уйти. Твой брат бесславно погиб и разрушил все дело моей жизни. Наше поместье отберут, и тебе ничего не достанется. Но я передам тебе код доступа к сейфу в банке на центральной планете Конфедерации Шлозвенга. Перебирайся туда вместе с мужем или одна, как получится. Здесь жизни тебе и детям не будет. Я уйду вместе со слугами. Помни своего врага. Это некто Эрат Штифтан из регионального управления АДа по закрытому сектору. Я не хочу уходить, не будучи уверенным, что буду отомщен. Поклянись, что ты исполнишь мою последнюю волю.

Женщина спокойно смотрела на отца и так же спокойно произнесла:

– Клянусь.

– Запоминай код. Федеральный Резервный банк…

Оригон продиктовал одиннадцатизначный код из цифр и букв.

– Прощай, дочь.

– Хорошего посмертия, отец.

Оригон отключился.

Нажал кнопку общего вызова.

– Всем слугам собраться в убежище! – передал он приказ по громкой связи. Отключился и стал ждать.

Оригон не оставит свидетелей своего позора, они уйдут вместе с ним. Это человеческий шлак, который не стоит того, чтобы оставаться жить после него. Это несправедливо, когда уходят лучшие, а мусор остается жить. И, быть может, они послужат ему, как говорит их учение, и в загробной жизни.

Открытый космос. Материнская планета

Щетина, сбитый сильным ударом, кубарем покатился по земле. В первый момент он не понял, что произошло. Но сильные тиски колец большой змеи толщиной в человеческую ногу стали неумолимо обхватывать и сжимать его тело.

Он ощутил на себе мокрое, скользкое, холодное тело гада и в неописуемом ужасе громко закричал. Свободной рукой стал хаотично бить змею по голове, и та вцепилась в нее зубами. Он хотел закричать еще громче, но не мог сделать вдох и, понимая, что задыхается, впал в панику.

В глазах потемнело, не хватало воздуха, и Щетина, выпучив глаза, беззвучно, в немом крике открыл рот. Он с обреченностью бессильной жертвы понимал, что это его конец, и не хотел с этим мириться. Но сознание Щетины медленно угасало, прячась в темноте удушья, оставляя после себя муки и боль в груди. Сердце, стук которого сначала отдавался громким эхом в ушах, стало биться все тише.

«Это конец…» – обреченно подумал Вейс.

Но когда он почти потерял сознание, неожиданно наступило облегчение. Как-то сразу давление змеи ослабло, и он почувствовал, что может вздохнуть. Он сделал вдох и хотел снять с себя кольца, но тело его не слушалось. Он лежал безвольной куклой у кромки реки, в объятиях огромной змеи. В ушах стоял гул, и сквозь него слышался тихий, спокойный шелест набегающих волн, нежно ласкающих прибрежную гальку.

Первым, как ни странно, среагировал Самсул. Он, обернувшись на шум, увидел стремительный бросок змеи и как упал Щетина. Мальчик, гонимый чувством страха, сначала отбежал, на несколько секунд замер и затем выстрелил из станера, не думая, что может попасть и в самого Щетину. Сработали рефлексы – ты выживешь, если среагируешь первым.