Марек отложил блокнот, некоторое время смотрел в окно, где показывали такой же черно-белый пейзаж, и снова взглянул на рисунки. Когда он успел извести чуть не полблокнота? И почему раньше даже не пробовал это изобразить? Ну да, однажды все могло кончиться очень плохо, но когда это было! С тех пор он не раз и не два попадал туда и благополучно возвращался. Что там получилось в первый раз с Вэлом — видимо, уже никто и никогда не разберет, но опять же, все живы, а Вэл в этих туманах вообще как у себя дома. И в недавней поездке, если уж на то пошло, ничего катастрофического произойти не успело — Вэл вмешался очень вовремя. Марек подвел под последним рисунком — тем, что с «Кадиллаком» — жирную черту и закрыл блокнот.

Как-то в особо снежный день Марек все так же сидел и рисовал, но вдруг ясно почувствовал присутствие Вэла за спиной. «Вот и нечего тут», — ехидно подумал он в адрес отсутствующего Паука. Марек сам не смог бы объяснить, почему то замечание так его задело — и таким уж гением интуиции он себя не считал, хотя на чутье не жаловался, и Паук сразу сдал назад, да и, если на то пошло, сказал он чистую правду. В конце концов, не то чтобы Марек так уж хотел всегда знать, чем занят Вэл и что у него на уме, и вообще он уже сам Водитель. И все же Марека радовало, когда сквозь эту «нечитаемость» удавалось пробиться.

— Марек, — голос Вэла звучал чуть смущенно, и на этот раз безо всякой игры, — ты говорил не извиняться, и я не буду. Но я все равно хочу это исправить.

— В смысле? — Марек все еще был поглощен своими мыслями и соображал туго. Вэл смутился совсем:

— Поехали со мной… еще раз туда. Я обещаю, что никуда больше соваться не буду. Только в город и обратно.

— Мог бы специально и не обещать, — улыбнулся Марек. — Некромант правильно говорил — слово Внешнего весит немало. Я поеду с тобой.

— Перезапись? — Вэл приободрился.

— Она самая.

И как только Марек это сказал, все встало на свои места. Был точно такой же день, как в их прошлый выезд, но не было никакого ощущения неправильности. Вот уже привычное пассажирское сиденье «Фольксвагена» — разумеется, лучше водительского кресла «Камаро» нет ничего на свете, но, в конце концов, почему бы не добавить немного разнообразия, тем более что его Пассажир (Мареку категорически не нравилось слово «бывший») зовет покататься. Вот Вэл, досадливо поморщившись, вытряхивает снег из капюшона толстовки и устраивается за рулем. Все совершенно так, как надо.

И была точно такая же дорога, и за окнами «Фольксвагена» стояла белая муть, но это был просто снег, а на подъезде к городу он почти перестал. Никаких туманов и никаких посторонних голосов. И был все тот же Нижний город и все тот же черно-белый мир. Кажется, Вэл приехал ровно в тот же переулок, что и в прошлый раз — а впрочем, их толком не различить. И все же сегодня кое-что было иначе.

— Марек, — Вэл быстро оглянулся, — тут кто-то есть.

Он мог бы этого не говорить — Марека самого захлестнуло знакомой волной чужой злости и собственного нетерпения. Он почувствовал, что улыбается. В который раз сбывалось то, о чем он мечтал. Был город и были они вдвоем. И так же вдвоем они двинулись вперед, и одинаковым зеркальным движением щелкнули два ножа. А дальше мир уже привычно пропал. Да и черт бы с ним.

— Ну как? — голос Вэла вернул его в реальность. Прежде чем ответить, Марек оглядел себя, снеговую кашу, в которой трое оппонентов так и остались валяться, да и четвертый ушел явно недалеко — Марек смутно помнил, как Вэл всадил ему нож в бок, точно как в своем первом бою — и наконец сказал:

— Да нормально вроде. Сам знаешь, до меня доходит долго.

— Я не об этом. Тут я сам вижу, что ты в порядке.

И Марек, в точности как после самой первой истории с туманами, произнес, точно подражая механическому голосу Прокси:

— Перезапись завершена успешно!

Марек и Вэл еще несколько раз съездили в город на «Фольксвагене» — когда спокойно, когда с некоторыми приключениями, но история с туманами больше не повторялась. Вэл держал слово и не пытался экспериментировать. Но чем дальше, тем яснее Марек чувствовал, что его место — за рулем «Камаро» и нигде больше. Понаблюдать, как его Пассажир сам становится Водителем, очень интересно, но это так, для разнообразия. Ну или по необходимости, как Сумрак. Хотя Марек не мог представить, как бы он столько времени пробыл отдельно от своей машины. Да что там, он в принципе не мог представить, что с его «Камаро» что-то может пойти не так.

Вэл на пассажирское место «Камаро» тоже как-то не рвался, и Марек прекрасно его понимал, пусть они не сказали друг другу ни слова. Но после пары-тройки совместных выездов Вэл сказал, что хочет покататься сам, и исчез. Вернулся взъерошенный, но крайне довольный, и как-то подозрительно быстро затолкал свою толстовку в стиральную машину. Марек только усмехнулся про себя — а что тут говорить? Сам примерно в этом возрасте «вышел на охоту». И уж точно он не собирался по этому поводу тосковать или еще чего похуже. Их «перезапись» стерла не только неудачную первую поездку, но и все ненужные мысли по этому поводу. За Вэла Марек мог только порадоваться, а ему самому и так было чем заняться.

Времена, когда Марек как-то специально отбирал рисунки для паблика, давно прошли. Стесняться своих работ ему точно не приходилось, а уж что на них изображено — никого не касается. А точнее, кому надо — тот для себя и сам объяснит. Костя вон давно подозревает, что свои боевые сцены Марек рисует с натуры, но где он ту «натуру» взял — у Кости свои представления, и точно не Мареку его поправлять. Тот парень из Питера увидел в экспериментах с реальностями отсылку к блокадным фотографиям, наложенным на современный город — ну и пусть. Марек был даже польщен, когда ему вдруг прилетело сообщение с неизвестного номера с кучей благодарностей. Выяснилось, что у автора дед пережил блокаду, когда был ребенком, и открытки растрогали их обоих до слез. «Спасибо, что храните эту память», — писал незнакомец. Марек не нашел подходящих слов, а просто отписываться не хотелось, и он послал в ответ нарисованный тут же на месте набросок с провалом в ряду домов. В ответ пришла строчка восклицательных знаков.

После этой истории Марек окончательно перестал заморачиваться, кто и как поймет его рисунки, и выкладывал в паблик все, что чисто технически считал достойным внимания. В том числе и зарисовки с туманами. На них тоже нашлись желающие — кто-то сказал, что это идеальный принт на футболку, кто-то захотел такую кружку, а кто-то просто распечатку в высоком качестве. А самое занятное — все это не отменяло каких-нибудь очередных шпицев, которых Марек рисовал с не меньшим удовольствием, даром что сам помирал со смеху, сопоставляя сюжеты разных рисунков. Зато ни от одной темы он не уставал. Становилось слишком много черного цвета и резкой графики — значит, самое время заняться шпицами, а если от умильных мордашек уже листы слипаются, пора вернуться к городским зарисовкам. Тем более что материала для них всегда в избытке.

Вэл приходил домой только спать, остальное время он проводил или в гараже, или на тренировках, или на дороге. Ему Некромант, скорее всего, тоже объяснил, что лучше ездить каждый день, не выбирая погоду и время суток, и Вэл, как прилежный ученик, старательно воплощал этот принцип в жизнь. Марек начал чувствовать, что натурально соскучился — опять же без всяких ненужных мыслей, просто слегка надоело пересекаться исключительно ночью и уже или еще в полусне — и, несмотря на холод, решил все-таки вылезти в гаражи.

— Как раз собирался ткнуть наше юное дарование, чтоб с тобой связался, — сообщил Некромант, возникая из-за гаража Прокси. — А то мой телефон сдох, Прокси вон колдует, информацию вытаскивает. Я, конечно, Некромант, но всему есть пределы. Короче, тут по твою душу явились.

Он кивнул на рослого крепкого парня, категорически не по сезону одетого в вылинявший летний камуфляж. Марек несколько напрягся — обычно именно типы в камуфляже больше всего рвались что-то ему предъявить просто за длинные волосы и косуху и часто оказывались весьма неприятными противниками. У этого еще и тельняшка виднеется. Как бы не оказался из тех, с кем приходилось встречаться в Нижнем городе… Память на лица у Марека была хорошая, но в бою голова отключалась напрочь, не до того. Впрочем, парень в камуфляже держался строго на метр позади Некроманта и улыбался даже как-то нерешительно, словно чего-то стеснялся.