Съезд принял устав Союза и избрал постоянное правление. В него вошли не только идейно зрелые советские литераторы, как Балтушис, Цвирка, Корсакас, Мозурюнас, Шимкус или Тильвитис, но и такие видные писатели, как Ю. Паукштялис, П. Вайчюнас и А. Венуолис. Съезд сделал все, чтобы сплотить лучших наших писателей в единую семью для общей цели — создания советской литературы.

Когда были избраны постоянные органы Союза, слово попросила писательница старшего поколения С. Чюрлёнене. Она в нескольких фразах очень метко охарактеризовала значение съезда.

— Я хочу от души поблагодарить правительство, партию и подготовительную комиссию съезда, — сказала она. — Здесь вложено столько работы! Я полагаю, что эта работа даст большие плоды, — пока проявились лишь характеры, души, чувства, а потом, после раздумья, дождемся и результатов. Большое спасибо!

Правление избрало своим председателем Пятраса Цвирку, который в 1940—1941 годах руководил Оргкомитетом Союза писателей. Этот выбор имел определенный смысл: Цвирка был одним из самых известных прозаиков младшего поколения и организатором литературного журнала «Пяргале».

Начался длительный, трудный и сложный процесс консолидации и воспитания писателей. Не всегда он проходил гладко из-за разницы в идейных и эстетических взглядах да и в характерах самих писателей; мешал этому и воцарившийся тогда стиль культа личности, которому были свойственны грубость, администрирование и командование там, где следовало применить убеждение. В первые же дни новое руководство Союза поняло, как сложна и трудна его работа. Я каждый день встречался с Цвиркой и не раз слышал от него жалобы — то на писателей, не спешивших включиться в активную литературную деятельность, то на некоторых руководящих, деятелей, которые не всегда отличались терпением, тактом, а то и элементарной человечностью. Сам Цвирка старался отдать новой для него работе всю свою горячую душу, энергию и знания. Увы, организационной работы он не любил и не всегда занимался ею последовательно и терпеливо. Его тянуло к собственному творчеству, а для этого оставалось все меньше времени и сил. Как часто мой друг приходил ко мне мрачный, раздражительный, несчастный из-за наложенных на него обязанностей, которые чем дальше, тем больше были ему в тягость.

Обострялась борьба с так называемыми представителями безыдейного и аполитичного искусства, с литературными «молчальниками», — сильнее всего она развернулась примерно через год, в октябре 1946 года, на всеобщем собрании литовских писателей. Опубликованные перед этим документы о журналах «Звезда» и «Ленинград» послужили причиной для острой, хоть и не всегда справедливой, критики также и в адрес писателей нашей республики. Я видел, как нелегко было Пятрасу, особенно когда пришлось критиковать таких писателей, как Сруога или Миколайтис-Путинас. Борьба приобретала все более острый характер. Пятрас неукоснительно выполнял эту работу, но чувствовал себя подавленно. Он мучался тем, что, занявшись делами Союза, запустил собственное творчество. Он не мог интенсивно работать еще и из-за психологической атмосферы того времени.

В это тревожное время окончательно рухнул старый и утвердился новый строй, и у нас появлялись все новые люди, которые были готовы сражаться за Советскую власть. Выросли новые, с о в е т с к и е  люди, которые, не пугаясь террора националистического подполья, приступили к строительству новой жизни, к созданию новой литературы и искусства нового типа. Цвирка относился к таким людям как к истинным друзьям, старался помочь им своим политическим и художественным опытом.

Уже после войны начал выступать в литературе революционер-подпольщик, прошедший нелегкую школу жизни, Александрас Гудайтис-Гузявичюс. Именно Цвирка, а не кто-нибудь другой внимательно ознакомился с рукописью «Правды кузнеца Игнотаса» и дал ей «зеленую улицу», разглядев беллетристический талант автора. Цвирка ценил нового писателя за богатый жизненный материал, собранный им в тюрьмах буржуазной Литвы. С первыми своими произведениями, по-юношески пылкими, выступил в периодике Миколас Слуцкис. В первый день войны немецкие фашисты «приветствовали» его в Палангском пионерлагере бомбами, в Литву он вернулся из деревни Константиновка, Малмыжского района, Кировской области, где провел войну в литовском детдоме. Начал печататься Юозас Мацявичюс — поэт, чуткий к явлениям новой жизни, тонкий лирик, певец природы и чувств человека. Поначалу несмело, но с завидным упорством пробивался в литературу Альфонсас Беляускас, комсомолец, в годы войны лесоруб и боец Литовской дивизии, тоже прошедший трудную школу жизни. Выступил со стихами сын железнодорожника Антанас Йонинас, талант и энергию которого не подкосила тяжелая болезнь. Живописные очерки и наблюдательные рассказы публиковал Йонас Авижюс. Еще в военное время при содействии Цвирки стал печататься воин Литовской дивизии К. Марукас. Теперь он тоже не сидел сложа руки. Я перечислил здесь лишь некоторых из тех, кто впоследствии стал интересными писателями.

Многие из них не раз говорили и писали о том, какое большое влияние в начале творческого пути оказал на них писательский авторитет Цвирки, его политическая стойкость, литературное мастерство, наконец, доброжелательность, душевная теплота. Он поддерживал каждого, у кого замечал проблески таланта, старался из искорки раздуть яркое пламя.

Конечно, тогда тоже было много молодых людей, которые устремились в литературу, стараясь занять в ней какое-то место, — их имена помнят сейчас разве что товарищи по началу литературного пути. Цвирка старался не оттолкнуть и таких: если они, не став писателями, останутся хоть добрыми друзьями книги, и это принесет пользу, говаривал он. На встречах с молодыми, на собраниях секции молодых писателей, на обсуждениях произведений и в повседневном общении Цвирка стремился привить им потребность в литературных занятиях, воспитывал любовь к социализму. Еще ребенком испытав на своем горбу буржуазный гнет, всей душой ненавидя фашизм в буржуазной Литве, Цвирка помогал молодежи понять и полюбить новую жизнь, которая строилась на руинах старого общества, возненавидеть силы прошлого, пытающиеся повернуть колесо истории вспять.

Да, Цвирка был добрым другом молодого поколения писателей, он умело пестовал таланты. Велика его заслуга в том, что в нашу литературу уже в первые послевоенные годы пришел целый отряд способных писателей — со своим жизненным багажом, с разнообразным опытом нелегких лет, писателей, готовых отдать жизнь за новый строй, за советскую литературу.

Весной 1946 года Каунас постигло стихийное бедствие. Военные действия давно уже закончились, настал мир, но оба наши главные города еще подстерегали несчастья. На вильнюсском вокзале в начале 1945 года взорвался состав с боеприпасами (не знаю, случайно или из-за диверсии), отчего пострадал весь привокзальный район и даже в центре города вылетели стекла из окон, а в Каунасе вышел из берегов Неман, да так, как еще никогда за всю историю города. Высокая вода с ревом хлынула на улицы и площади Каунаса. Она с клокотаньем несла зеленоватые льдины и катилась все дальше, заливая не только прибрежные районы, но и кварталы города, до которых никогда еще не доходила вода. Огромные льдины громоздились на центральной улице города — Лайсвес-аллее, вода залила даже улицу Донелайтиса, оказавшись перед Музеем культуры и главным зданием университета. Тысячи людей, услышав посреди ночи странный гул, выскакивали из постелей, спасая свою жизнь и имущество.