— В областную везите, — говорю врачу, старшему в бригаде.

— Какая областная? В городс…

— В областную я сказал! Там уже ждут.

Тот обречённо соглашается, поняв, что я со связями.

В приёмной нас встречает дежурный врач с каталкой, а через минуту влетает взволнованный дядя Боря.

— Что случилось? Я толком нихрена не понял из того, что ты мне по телефону говорил.

— Я сам не знаю, — наблюдаю, как Макс куда-то повезли. — У неё соревнования были сегодня. После окончания боя она вдруг потеряла сознание.

— Сразу?

— Нет. Через минуту может или две…

— В голову били? Печень?

— Было, но не серьёзно. Я не знаю, дядь Борь! Не было таких ударов, чтобы отключиться.

— Ладно, проверим! Я пойду сам гляну на МРТ, а ты домой езжай, здесь долго всё будет.

— Прикалываешься? Я же там с ума сойду!

— Родителям позвони, вместе с ума посходите, — убегает от меня.

Отличный совет! Их ещё накрутить.

Но они должны знать и приходится позвонить.

После таких новостей Вере Юрьевне самой скорая помощь понадобится.

Через полчаса она и Виктор Иванович неслись ко мне на встречу по больничному коридору.

— Доигралась, да? Настучали по голове? — задыхаясь, со злостью произносит будущий тесть.

— Витя! — одёргивает его жена. — Что с ней?

— Без понятия… Не били ей по голове. Вообще бой вялый был.

— Борис Васильевич что говорит? — треплет меня за плечи.

— Ничего! Сказал ждать, долго всё будет.

Началось томительное ожидание и дергание на каждый скрип двери из отделения.

Через час приехали Лина со Славкой, а следом Лавров с Фроловым.

Мда… Егор — красавчик. Два фонаря под глазами и заклеенный нос.

Кирилл ревнивым взглядом чуть не сожрал Макарову и Славяна, который прижимал к себе всхлипывающую девочку и успокаивающе поглаживал по голове.

— Макс выиграла…

Вот зачем ты это ляпнул, Лавров?

Все сейчас испепелят глазами тебя за это.

Вера Юрьевна заплакала, заламывая руки. Виктор Иванович тоже её обнял и начал успокаивать.

Несколько часов ждали, пока к нам вышел дядя Боря с кучей бумаг.

— Малышня, останьтесь здесь, остальные за мной.

Друзья переглянулись с возмущением. Что за хрень?!

В своём кабинете сел в кресло и окинул нас хмурым взглядом. Нервно поправил волосы.

— Боря не тяни кота за яйца! — сорвался Ермолаенко.

— Новости у меня неутешительные. Вернее две и одна другой не лучше. Но всё ещё не окончательно, мы продолжим обследование, чтобы знать детально…

— Ну! — теперь закипаю я.

— У Макс острый лимфобластный лейкоз… Это рецидив.

— Лейкоз? Я правильно понимаю… Это же рак? — меня словно кипятком ошпарили.

— Да.

Вера Юрьевна заплакала в голос. Она всегда боялась, что это случится снова.

— А вторая новость, какая?

— Вторая мешает нам начать лечение в ближайшее время, — посмотрел прямо мне в глаза. — Беременность. Шесть недель.

Родители Макс охнули и уставились на меня.

Мы же предохранялись… Ну кроме того раза в Египте…

Вот и верь после этого каким-то там программам!

Но оправдываться бессмысленно.

— И что делать? — старается быть спокойным Виктор Иванович.

— По медицинским показаниям мы будем настаивать на прерывании беременности. Но… — сделал выжидательную паузу и тяжело вздохнул. — В общем, Макс против. Если мы не сделаем это в ближайшее время, то можем потерять обоих. У Макс ещё есть хорошие шансы на выздоровление…

— Если нужно, значит, сделаем! — решительно произнесла Вера Юрьевна.

— Вы не можете за неё решать, она совершеннолетняя, — заметил Полозов.

— Уговорим. Гордей, ведь так? — умоляюще посмотрела на меня.

А я не знаю… Я до сих пор от всего услышанного в шоке. В ушах звенит.

Это же и мой ребёнок тоже. Как я могу его убить?!

Но тогда Макс…

Её я не могу потерять точно, поэтому согласно киваю головой. А внутри всего рвёт на части.

Убить частичку себя… Так нельзя…

Закрываюсь руками, пряча подступившие слёзы.

Мой сон сбывается. И я знаю исход, если Макс оставит ребёнка.

Мозг настойчиво пытается не верить в происходящее, искать выходы и оправдания.

— Почему, когда она два месяца назад проходила обследование, ваши врачи не заметили у неё ничего? — грубо рычу.

— Вот именно! — подхватывает молчащий до этого Славка.

— Рецидивы могут долго не подавать никаких признаков, пока больные клетки не начнут активно распространяться по организму. Но я подыму все документы и устрою внутреннее расследование, чтобы выяснить всё.

— Будь добр, дядя, — играю желваками так, что зубы скрипят.

— Обязательно. Я за Макс переживаю не меньше вашего и лично буду за всем следить, — словно извиняется за косяки своих подчинённых. — И ещё… Вам нужно сдать анализы на совместимость. Вы, я так понимаю, на донорство не подходите? — взглянул на Ермолаенко.

— Нет, — выдохнула Вера Юрьевна.

— Братьев и сестёр тоже нет, значит нужно искать совместимого, а это может быть кто угодно.

— Мы весь город на уши подымем, — обещает Славян.

— Иногда и десяти городов мало…

Тихо открываю дверь палаты в надежде, что Макс спит, но она сидит в кровати и слепо смотрит в стену напротив. К руке подключена капельница.

Поворачивается на скрип двери и снова возвращает взгляд на прежнюю точку. В глазах такое безразличие, что у меня внутри что-то сжалось.

— Привет…

— Если пришёл тоже уговаривать меня сделать аборт, то пошёл сразу вон! Мне нытья родителей хватило. Я не собираюсь убивать своего ребёнка! — даже не смотрит в мою сторону.

— Нет, — присаживаюсь на край кровати в ногах.

Я если честно сам плаваю в этой неопределённости, потому что не хочу терять обоих. И не могу сделать выбор к кому примкнуть. Поэтому воздержусь от такого разговора. Не нужны ей сейчас лишние нервы.

— Тебе просто нужно взвесить все "за" и "против" и решить…

— Я уже решила! Думаешь, я не понимаю, что рецидив — это очень маленькие шансы выжить? Понимаю и отлично! А так после меня хоть что-то останется. Кто-то… — поджимает губы, сдерживая слёзы, и отворачивается.

— Макс, не режь меня без ножа, — ложусь головой ей на колени. — Я без тебя сдохну…

Она поджимает ноги к себе.

— Что за мысли глупые! — доносится от двери голос дяди Бори.

Мы и не заметили, как он тихо открыл дверь.

— Отставить пессимизм! Всё хорошо будет, — подходит к нам, крутит бутылку с лекарством, чтобы прочитать название и немного убавляет скорость капельницы. — Услышу хоть одно слово о смерти в моей больнице, больше не пущу в отделение. Понял, племяш?

— Понял…

— Вот и отлично. Там внизу ещё визитёры, — обращается к Макс.

Она отрицательно машет головой.

— Кто там? — спрашиваю за неё.

— Одноклассники. Все дружно пришли и сдали анализы на совместимость. Работы теперь нашим лаборантам прибавится. Я скажу, что ты спишь.

— Я сам с ними поговорю, — бросаю взгляд на Макс, и она соглашается со мной.

Внизу на скамейке у входа в больницу все мои и парень из новой школы, одноклассник, с которым Максим сидит за одной партой. Даже темнота не помешала собраться.

— Гордей Петрович, ну как она там?

— Что врачи говорят?

— Мы кровь сдали, чем ещё помочь?

Набрасываются с вопросами.

— Так, стоп! — поднимаю руки. — Макс себя нормально чувствует, но сейчас спит.

Не говорить же им, что она просто не в состоянии сейчас выслушивать кого-то и видеть жалость к себе.

— Что сдали анализы — молодцы! Это большая помощь с вашей стороны. Но донорами вы сейчас можете быть только при согласии родителей. Вам нет восемнадцати.

— Не проблема, уломаем! — заявляет Лавров.

— Мне есть, — пожимает плечами Толстов.

— Если ты подойдёшь, конечно. Процент попадания очень мал. Но всё равно всем — спасибо!

— Мы раскидали сообщения по всем городским чатам, в соцсетях ещё напишем. Много людей написали, что тоже придут. Так что увеличатся, — с воодушевлением произносит Лина.