Ещё и голова болит. Время от времени подкатывает к горлу тошнота. Останавливаюсь и делаю глубокие вдохи. Помогает, но ненадолго.

— Макс, не тормози! — очередной свисток в спину.

Сжимаю от злости кулаки. Врезать бы этому Гордею… Петровичу по самодовольной роже, подправить красивый фэйс.

Опять свисток.

Делаю несколько вдохов и выдохов. Внутри злость. Надо успокоиться.

Ещё бег вокруг лагеря. Да твою же!

Перед финишем мне сводит желудок, останавливаюсь у ближайшего дерева. Меня выворачивает наизнанку. Голова кружится, а тело покрывается холодным и липким потом.

Я последняя. Впервые. Всегда была впереди, а сегодня в жопе. Все уже разошлись, остались только трое таких же задохликов как я, и Гордей.

— Держи, — подаёт мне бутылку с водой и достаёт из кармана две таблетки аспирина.

Смотрю на него снизу вверх, загибаясь у берёзы. Таблетки? Специально взял?

— Специально, — прочитал в моих глазах немой вопрос. — Знал, что у тебя похмелье будет.

— Спасибо! — лепечу еле слышно, сил просто нет.

— Можешь выспаться до обеда, толку от тебя сейчас всё равно мало. Но в следующий раз я тебя покрывать не буду, — возвращается к остальным, подгоняя их на завтрак.

Обед я тоже проспала. Никто не попытался меня разбудить, всем здоровье дороже.

— Ну, ты даёшь, Макс! Так долго подушку топтать, — подкалывает Кирюха.

В голове присутствует лёгкий послепохмельный туман, но головной боли больше нет.

— Я бы ещё сутки поспала, — откидываю тяжелую голову на перила, мы сидим на ступеньках порога.

— Линка сказала, что ты под утро явилась, — крутит в руках травинку. — Где пропадала?

— Я же сказала…

— С трудом верится. Торчать два часа на реке в компании комаров — не про тебя, — скабрёзно улыбается, как будто в курсе.

А если это он был там? И видел нас?

Нет.

Кирилл бы не молчал, а если бы намекал, то более пошло. Я его, как облупленного знаю.

— Они хорошо поют в компании с лягушками, — отшучиваюсь. — Купалась я.

— Может, сегодня опять рванём купаться ночью?

— Не, я пас, — отказываюсь. — Мне вчера хватило.

Несколько дней стоит неимоверная жара. Кондиционеры в спальнях не справляются. Все вялые и ленивые. Большую часть дня нам разрешают проводить на реке. Вода — спасение, но пока в ней сидишь.

Для меня эта река каждый раз как напоминание…

Смотрю на то место, где всё произошло и заново переживаю все чувства, что ощущала тогда. Есть фантомные боли, а это — фантомные воспоминания, потому что они живые, до сих пор ощутимые.

Гордей ещё на пляже дежурит вечно в шортах и с голым торсом. Это как издёвка.

Красивый зараза, что уже скрывать. Спортивный, подтянутый, шесть кубиков, а не один шарик. Такие девушкам нравятся…

Курицы наши так и едят его глазами. Бесят клуши!

Только я постоянно ловлю его взгляды на себе, но смотреть прямо в ответ не хватает сил. Мне кажется, что все видят наши игры в гляделки. У меня скоро мания начнётся…

Больше всего волнует — кто был в ту ночь на пляже вместе с нами?

Из наших девчонок — никто. Все спали, когда я пришла. А вот о других я так уверенно не могу сказать. Мог быть кто угодно.

А если это кто-то из работников лагеря? Тогда бы знал Гордей, но он молчит. А сказал бы? Хуже всего, если это всплывёт в самый неподходящий момент. В нашей стране учителей за фото в купальнике линчуют, а тут такое. И ведь не докажешь, что продолжения не было!

Можно, конечно, но я не собираюсь.

— Пойдём в воду — сгоришь, — заботливо обращается Линка. Мы реально сдружились за последнее время. — Мальчишки нас подкидывают для прыжков. Так прикольно!

Я приспускаю очки, чтобы посмотреть на неё.

Заманчивое предложение.

— И перестань на него пялиться, пока не заметили… — предостерегает меня.

— На кого?

— На Гордея Петровича. Люди может быть и слепые, но я давно заметила, как вы друг на друга с вызовом смотрите. Будто играете в какие-то свои игры. Понятно же какие, — вскидывает бровь, на что-то намекая.

— И какие же?

— Макс, не тупи! От вас искры летят, когда вы рядом! И заметно, что он тебе больше всех внимание уделяет.

— Так уж и искры?! Прям заметно? — мне действительно интересно.

— Мне — да. Ты с ним на реке была? — спрашивает, присаживаясь ко мне на покрывало.

— Ты откуда знаешь? — прищуриваю глаза.

— Мы видели его, когда возвращались с пляжа. Спрятались в кустах. Кир мне ещё рот руками зажимал, чтобы я не орала. Меня кто-то за ногу потрогал, представляешь!

— И что вы делали потом? — в голове закрутились догадки.

— Пошли спать… — разочаровала меня Макарова.

— А пацаны?

— Они тоже спать легли. Егор всю дорогу зевал.

Значит, это не они. В них я хотя бы была уверена, что не растрепят. А вот с чужим…

— Вы целовались, да? — смотрит на меня, как ребенок — широко открытыми наивными глазами.

— Целовались, — зачем-то говорю ей. — Но если ты кому-то скажешь…

— … ты меня убьёшь. Я знаю, — довольно улыбается.

— Я не шучу! — грожу ей пальцем.

— Да в курсе я! — смеётся. — Парням тоже нельзя?

— Им тем более!

— Окей. И как это было? — улыбается, как ненормальная.

— Поцелуй, как поцелуй, — соврала ей.

Да откуда я знаю?

Мне даже сравнить не с кем!

Он первый в моей жизни.

Но мне понравилось. Крышу снесло напрочь, унесло штормовым ветром, и до сих пор не вернулась.

— Пошли купаться, а? — складывает в мольбе руки.

— Пошли уже, — срываюсь с места и бегом в воду.

Прохладная вода охлаждает горячее тело.

Кайф…

Погружаюсь с головой в воду. Медленно зависаю в ней, работая руками и ногами, медитируя.

Но вдруг чьи-то сильные руки подхватывают меня за ноги и подкидывают вверх. Вылетаю на пару метров из воды, как дельфин, и камнем плашмя падаю обратно, поднимая столб брызг.

Пытаюсь поймать воздух, но его нет. Только вода. Я не была к этому готова. Не вдохнула, теперь захлёбываюсь, барахтаясь в воде. Дышать всё тяжелее.

Кто-то подхватывает за подмышки и вытаскивает наружу. Я жадно хватаю воздух, но начинает забивать кашель.

— Дыши носом, — говорит кто-то на ухо и тянет на берег.

Гордей.

Когда он успел? Я видела — он был у края, стоял по колено в воде.

На берегу усаживает на песок.

Меня бьёт непрекращающийся кашель.

— Нахлебалась, — мужской голос сбоку, не Гордея. — Кто кинул?

— Фролов, — отвечает кто-то из ребят.

Егор, сука! Тебе не жить!

Тут появляется сам виновник:

— Макс, извини, — садится рядом. — Я же не думал… Я пошутить хотел. Лина сказала, что ты согласна прыгать. Ну, я и подкинул.

Не думал он! Совсем башки на плечах нет?!

Не до него пока.

Я пытаюсь дышать. Даётся с трудом, как будто легкие разодраны на клочки. Я же в воде была меньше минуты, а ощущения — словно вечность.

— Носом дыши, — опять подсказывает Гордей.

Я громко и со свистом втягиваю воздух ноздрями. Так и, правда, легче.

Вдох — выдох, вдох — выдох…

Саднящее чувство в горле утихает.

— Лучше? — смотрит с заботой на меня вожатый.

Я киваю головой и пытаюсь встать.

— Сиди! — нажимает мне на плечи, усаживая обратно. — Пока нормально не задышишь — никуда не пойдёшь.

Нормально дышать я начинаю минут через десять, без кашля.

Гордей всё это время сидит рядом на корточках и внимательно наблюдает.

Что у него сейчас в голове? Ведь он меня спас.

— Макс, извини! — отвлекает и снова просит прощения Егор. — Хочешь, можешь мне вломить?!

— Да иди ты! — отмахиваюсь от него.

Вся злость на него прошла. Пусть скажет спасибо Гордею Петровичу. Это он своими молочно-шоколадными глазами усыпил во мне дракона, который готов был вырваться и разнести всё к чертям. Вот тогда бы тебе, Фролов, точно прилетело. Но считай — повезло.

В фильмах в такие моменты девушки благодарят героев поцелуем, я этого сделать не могу. Но честно — очень хочется.