— Ты совершеннолетняя.

— Но ещё учусь. Да если бы и не училась… Мы с ним разные.

— А почему вы должны быть одинаковые? Скучно же. Даже у магнитов противоположные стороны притягиваются!

— Лина, всё! Нет! И оставим этот разговор. Вы с Лавровым вроде двух голубков всё лето ворковали, а по итогу узнаю — ты его продинамила, — меняю тему. — Правильно сделала, конечно, но я думала — у вас любовь-страсть.

— Я испугалась… Честно. Одно дело поцелуи, другое… ЭТО. У меня не было ещё ни с кем. Вот и труханула, — выкладывает, как на духу.

— Не парься! Всё нормально. Может башкой своей тупой будет лучше думать в следующий раз. Только не вздумай его жалеть и передумывать. Пускай мучается — дороже ценить станет. Видела, как слюни распустил бульдог, когда тебя увидел?

— А может и тебе платье… — намекает Макарова.

— Отвянь! Не буду я ради парня в юбку рядиться.

— Напрасно, у тебя ноги красивые, — хитренько улыбается.

— Началось… Сейчас! — кричу в ответ на стук в запертую дверь.

— Воспользуйся Фроловым, поиграй на ревности, — очередное предложение от Линки.

Охренеть предложение! Ты в своём уме, Макарова?

— Ты издеваешься? Он и так мне по плечу поглаживал, пока вы дэнсили. Да и не по-людски как-то пользоваться человеком. Он не вещь, у него чувства есть…

— Значит, я не ошиблась, — довольная. — Он в тебя вкрашился! Пока ты на море отдыхала, он только про тебя говорил.

— Не трави душу. Егор для меня всегда был другом и им останется. Я на него по-другому не смотрела никогда. Использовать его, чтобы позлить Калинина — не буду. И вообще, я же сказала — у нас с ним дорожки разные.

Опять настойчивый стук в дверь. Уписались там что ли?

Открываю дверь и офигеваю — на пороге "глазастая".

— У вас что понос? Сидите тут, — дерзит.

— Представь себе! Во второю кабинку не заходи, там всё засрано, — отвожу её рукой в сторону и выхожу из туалета, за мной, задрав нос, вышла Линка.

— Это же… — поворачивается на ходу подруга и показывает в сторону бабы с буферами.

— Она самая.

Пройдя "аппендицит", в котором находились уборные, попали в коридор, где толкаются люди на перекуре. Сигаретный дым сразу ударяет в нос и глаза. А кумар такой, что можно топор вешать.

Небольшие компании по четыре-пять человек травятся никотином. И в этой сборище глаза выхватывают одного, того, кто стоит, опираясь одной рукой о стену, и разговаривает со своим братом.

Господи, только бы не заметил! Как бы прошмыгнуть мимо и не попасться ему на глаза?

Поздно… Он медленно, словно slow motion, поворачивает голову в нашу сторону, скользит незаинтересованным взглядом по Макаровой, а потом перехватывает мой. Губы слегка приподнимаются в наглой ухмылке, а в глазах читается что-то непонятное.

Пьяный взгляд излучает похоть. Животную, плотоядную… Он выдыхает сигаретный дым и всё так же не отрывает глаза. Не помню за ним такой привычки, ни разу не видела курящим. Это продолжается с десяток секунд, может чуть больше, но, кажется, что длится бесконечно.

Горящий взгляд, пробирающий до костей, заставляющий затрепетать внутри дохлую бабочку. Хочется сжаться в комок и спрятаться подальше от него, пусть не смотрит, забудет и уйдёт из моей жизни. К чёрту такие страсти! Жила без них и дальше хочу.

"А сможешь?" — давит внутренний голос.

Смогу! До встречи с ним как-то же справлялась. Не было терзаний совести и душевных переживаний. Делала, что хотела и не думала ни о чём. Мнение других меня мало волновало. А сейчас я постоянно анализирую каждый поступок. И это влияние Калинина. После встречи с ним такая непонятная хрень со мной творится.

Сотрите его к чертовой матери из моей жизни…

Саундтрек: Candy Shop — Cryjaxx, Junior Charles

Зачем я сюда вернулась, после того, как отвезла друзей домой? Мало мне приключений на мою задницу в жизни? Одна в ночном клубе… Себя в обиду я не дам, но иногда и головой нужно думать, избегать заведомо провокационные ситуации. Этот поступок необдуман, точно вам говорю. Просто захотелось, и приехала…

— Ваш клубничный мохито, — протягивает бармен мне коктейль.

Потягивая его через трубочку, осматриваю забитый зал ночного клуба на наличие одной личности. Признайся себе: из-за него вернулась.

— Друзей потеряла? — раздаётся знакомый голос сзади.

Прокрутившись на стуле к говорившему, убеждаюсь, что это не слуховые галлюцинации.

— Нет. Они уже дома.

— А ты здесь? Не страшно одной? — хищно улыбается Гордей.

— Чтобы меня испугать — нужно сильно постараться, — процеживаю сквозь зубы.

Он забирает из моих рук стакан, нюхает содержимое.

— Безалкогольное.

— Я за рулём, — отбираю назад.

— Правила придумали для слабаков, кажется, твои слова, — задумчиво улыбается, а в глазах такое плещется, что сквозь землю провалиться хочется.

Там столько похоти.

Брр…

— Вы, как учитель, лучше всех знаете — из каждого правила есть исключения.

— Брось, Макс! Тогда на реке ты была очень смелой. Попробуй и сейчас. Обещаю вызвать тебе такси.

— Вы мне выпить предлагаете? Не профессионально, — замечаю.

— Сегодня мы ещё обычные люди. Самбуку нам, — обращается к бармену.

— Я не буду, — отказываюсь, когда бармен выставляет перед нами алкоголь.

— Будешь, — произносит томно Калинин и пододвигает ко мне горящую рюмку.

Чтоб тебя!

Выдыхаю на напиток, чтобы потух и опрокидываю залпом. Горячая сладкая жидкость обжигает горло. Я тянусь за коктейлем, чтобы утопить дракона в моём пищеводе.

— Не понравилось?

Я отрицательно качаю головой.

— Ладно… Тогда нам текилы, — следующий заказ.

— Споить меня решили? — смотрю дерзко.

— А почему нет. И перестань мне выкать, — протягивает очередной шот.

Я беру.

— Это признак уважения.

— То есть, если мы перейдём на "ты", перестанешь меня уважать?

— Нет…

— Тогда в чём проблема? — разводит руками.

— Субординация.

— Слово-то, какое, — сморщился. — Мы не в армии, Макс. Давай, договоримся — в колледже на "вы", вне — на "ты". Идёт?

— Попробую.

— Вот и отлично, — чокается со мной и выпивает.

Сколько он уже в себя влил? Думается мне, что трезвый он бы мне и капли выпить не разрешил и пью следом за ним.

В кармане разрывается телефон.

Мама…

Да, знаю, время позднее. Но извини, мам, твоя непутёвая дочь сегодня такой и останется. Сбрасываю и набираю сообщение, что у меня всё хорошо.

— Дай сюда, — Гордей отбирает телефон.

— Эй, что за грабёж средь бела дня! — пытаюсь забрать обратно.

Он подносит смартфон к моему лицу для разблокировки и отводит в сторону мои руки. Быстро набирает какой-то номер, дожидается вызова и отключается.

— Кому ты звонил? — возмущаюсь, когда он возвращает телефон.

— Себе.

— Зачем? Номер спросить — не судьба? Обязательно так?

— Ты бы не дала. Фу, как пошло звучит эта фраза, — смеётся. — Повтори, — бармену.

— Мне теперь его менять придётся.

— Не переживай! Обещаю не звонить по ночам и не писать по пустякам.

— А можно меня тогда вообще не тревожить? — забираю рюмку, которую он мне протягивает.

— Нет, не получится… Иногда у меня острое желание услышать твой голос, — вот так признание!

— Серьёзно? А острого желания услышать голос той, что тёрлась о вас своими буйками, нет?

— Ревнуешь? Расслабься, — похлопал меня по щеке. — Она в отставке. И договорились же, что ты мне не выкаешь! Представь, что я старший брат.

— Не могу. Братья так не целуют.

— Мда… Ну, значит друг старшего брата, — хихикнул.

— Кстати, где ваш… твой брат? — поправилась.

— А хрен его знает, — осмотрелся. — Наверное, развлекается уже с кем-то. Я свечку держать не нанимался. Пойдём, — встаёт со стула и приобнимает меня за талию.