Его тираду прервал звонок в дверь.

— Поздновато для визитов, — нахмурилась мать и пошла открывать.

Заглянув в глазок, она удивлённо фыркнула носом и открыла дверь.

— Макс, кажется это к тебе, — крикнула из прихожей.

— Если это Калинин — гони его в шею к чёртовой матери! — прокричала в ответ.

— Это не он…

Любопытство взяло верх, и я вышла посмотреть кто там. У двери сидел огромный плюшевый медведь с красным бантом на шее и букетом роз в лапах.

— Он думает мне десять?

— Он думает, что ты девочка, — заулыбалась мама.

— Мило, — протянул сзади отец.

— А помнишь, ты мне почти такого же подарил, когда мы поссорились? — посмотрела на него влюблёнными глазами мама, прижимаясь головой к отцовскому плечу.

— Помню… Только его испортили при переезде.

— Бе-е. Распустили тут розовые сопли, — корчу лицо, словно меня тошнит.

— И ты ещё считаешь себя взрослой?

Я хватаю медведя и тащу его вниз.

— Макс, куда ты его? Только не на помойку. Он же старался… — огорченно произнесла в спину мать.

Не на помойку. Не беспокойтесь… На первом этаже живёт семья, единственная в этом доме, у кого маленький ребёнок. На мой настойчивый звонок девушка нерешительно открыла дверь.

— Здравствуйте!

— Добрый вечер! — запахнула она поплотнее халат.

— Вашей Лауре тут подарок передали, — хлопаю рукой по мишке.

— Ой, неожиданно… — растягивает растерянную улыбку. — Он же дорогой. Зачем?

— Не переживайте! Фирма платит. Всего хорошего!

— И вам, — неловко и всё же радостно.

— Цветы где? — вернулась домой.

— Их ты не отдашь! — загораживает мама вазу с огромным букетом белых роз. — Они ни в чём не виноваты. Он извиниться хочет…

— Мне его извинения…

— И всё же цветы здесь совершенно не причём. Я их у себя поставлю, если они тебе не нужны, — бросает косой взгляд на отца.

Он улыбается. Его, вся эта история забавляет.

— Делай что хочешь! — развернулась и ушла в свою комнату.

— До конца четверти две недели осталось, Макс. Если ты не будешь ходить к Горынычу на уроки — он тебя не аттестует, — предупреждает Лавров за обедом.

— Плевать, — равнодушно веду носом, потягивая компот из стакана.

— Не боишься вылететь за пропуски из колледжа? — присоединяется к нему Линка. — Он сначала жалел тебя, но ты уже две недели не появляешься.

— Вы тоже не начинайте. Мне родители всю плешь проели, отец бабла больше на карту не кидает в наказание. Это ничего не изменит…

— Вот именно, Макс. Только себе хуже делаешь. Смотри на него не как на бывшего парня, а как просто на препода, — очередное бла-бла-бла от Макаровой.

— Нет! И разговор окончен, — беру рюкзак и направляюсь к выходу из столовки.

Сейчас геометрия и надо идти на второй этаж, в кабинет рядом с учительской. Ненавижу это место.

Друзья догоняют на лестнице и молча идём наверх. Класс на замке и одноклассники небольшими группами рассредоточились по коридору. Мы втроём заняли подоконник.

— Ерёма, а ты у нас смотрю особенная. К Калинину на уроки не ходишь, — подвалила к нам Селезнёва.

— Шла бы ты, Лиза, от греха подальше, — ответила ей Линка, заметив, что у меня начал дергаться глаз от раздражения.

— Да, а то с твоим появлением гуано стало попахивать, — посмеялся Лавров.

— Лаврик, ты не борзей!

— Клюв свой прикрой, пока я тебе его в твою клоаку не засунула, — ощерилась на неё.

— Если ты с ним спишь, то это не повод не посещать уроки, — прошипела гадина, возвращаясь в начало разговора.

Я спрыгнула с подоконника, не говоря ни слова, подошла к ней. Глаза в глаза. У обеих ненависть, а у неё ещё и зависть. Захват за хвост и быстрый удар лицом Кряквы об стену. Кто-то громко вскрикнул и поднялся шум. А я смотрю на отпечаток губной помады на стене, который оставили губы Селезнёвой.

Прикольно…

— Макс, ты что творишь?! — подбегают одноклассники к корчащейся на полу Лизке в кровавых соплях.

По моему лицу поползла безумная улыбка от созерцания этой картины.

На крики из учительской выбежали все учителя. Кто-то подошёл помочь Крякве, кто-то начал выискивать виноватых. А я стояла и смотрела на Калинина, который точно знал кто и за что ей вломил. Он осуждающе покачал головой и ушёл по коридору в сторону медкабинета.

— Макс, вали, пока не началось, — прошептал мне Лавров.

— А толку? Свидетелей куча, — смотрю на него.

Мне не страшно…

Почему-то в этот момент я нашла взглядом в толпе Фролова. Он был серьёзным, даже слишком. Его карие глаза холодные, как лёд, в них словно нет былого огня и жизни. В нём что-то умерло. Похоже, это наша дружба…

Первый снег припорошил дорожку к стоянке, на которой я оставила машину у спорткомплекса. Опираясь на дверку моей тачки, стоит Егор и курит айкас.

— Выкинь эту дрянь вонючую, пока тебя Филипчук не увидел, — посоветовала ему, подходя вплотную и снимая сигнализацию.

Он выключил бульбулятор и спрятал в карман. Поднял на меня глаза и немного улыбнулся. Внутри стало как-то тепло.

— Тебя выгонят из колледжа?

— Нет, меня не отчислят, — встала с ним рядом, бок о бок. — Отец пообещал подарить им какую-то новомодную приблуду, Федоровна пожалела. Но у меня последнее китайское… Повезло, что Кряква клюв не сломала, а только разбила. А жаль…

— С историей что?

— Сдам в конце четверти миниэкзамен…

— Если Горыныч тебя завалит? — приподнял бровь.

— Задолбается заваливать! — отвратительное слово, а в нашем с Калининым случае вообще звучит двояко. — Ты домой? Мне всё равно в твой район, могу подвезти.

— Давай, — соглашается. — А что ты у нас забыла?

— Штучку надо одну пристроить.

— Что за штука? — спрашивает уже в машине.

— Вот эта, — достаю из кармана золотые часы. — В ломбард надо сдать.

— Тебе же их отец на шестнадцать лет подарил, — берёт в руки.

— Из-за исторических санкций мои финансы даже рэп не блеют. А остаток на карте быстро худеет…

— Есть один вариант быстро и хорошо заработать. Ты шары ещё катать не разучилась? — хитро улыбается.

— Мастерство не пропьёшь, — в ответ.

Чёрт! Как же я скучала по нашим выходкам.

— Тогда поехали, покажу одно местечко, — подмигивает.

Одно место — это бар с бильярдными столами, в котором играют на деньги.

Легенда стандартная — я прикидываюсь лохушкой, которая играть не умеет, но рвётся сделать ставки. Только катать шары я умею получше многих, папа увлекается, даже профессионально играл раньше, и меня надрессировал.

— Вам восемнадцать хоть есть? — пристально рассматривает нашу парочку один из игроков.

— Есть, — достаю права и показываю ему.

— Ну, ладно, — пренебрежительно мерзко ухмыляется. — Чур, потом не ныть.

— Без проблем, — кошусь на Егора и подмигиваю.

— На что играть будешь? — подходит второй мужик, натирая на ходу кий мелом.

— На это, — достаю из кармана часы и кладу на стол.

— Золотые? — берёт в руки и крутит в поисках клейма.

— Семьсот пятидесятая проба, — отбираю и возвращаю на стол. — А вы что ставите?

Они достали портмоне и кинули на стол по несколько пятитысячных купюр.

Смеясь и держась за руки, бежим с Фроловым несколько кварталов до моей машины. Вот это адреналин. Уделать двух идиотов — как у младенца игрушку отобрать.

— Макс, ты реально хастлер*,- потряс парой десятков банкнот, прежде чем сесть в тачку. — Держи, — отдает мне.

— Э, нет! Ты тоже работал, так что делим выигрыш пополам, — не соглашаюсь.

Он вытягивает пять тысяч, а остальное отдаёт мне.

— Так будет честнее. Я всего лишь идею придумал, а катала ты.

— Ладно, — забираю деньги. — Но с меня тогда ужин. Кстати, можно ко мне домой, матери не будет сегодня всю ночь.

Егор бросает на меня смущённый взгляд. Да, странно немного звучит. Но блин, я по нему соскучилась и хочу провести вечер с другом, как раньше.