Даже не верится, что прошло десять лет.

— Расписание занятий и список учителей посмотрите на сайте, — поясняет Нина Ивановна, бывшая наша классная, теперь она называется — куратор, поправляя свою новую причёску и поглаживая по бокам бордовый деловой костюм.

Она за лето похудела и даже улыбается, чего за ней не замечалось раньше. Серые глаза, обычно холодные и злые, светятся. Похоже, мужика себе наконец-то нашла. Пора бы уже покончить со статусом старой девы. Или просто радуется тому, что ещё каких-то девять месяцев, и она избавится от нас. Надеюсь, всё же первое. Хочется в это верить, счастья ей хочется… Может, подобреет, в конце концов.

— У вас в этом году два новых преподавателя — историк и по английскому языку.

Лавров полез в телефон.

— Ух, ты! Народ, а вам имя Калинин Г. П. ничего не говорит? — выдаёт на весь класс.

— Вожатого нашего в лагере так звали, — вспоминает кто-то из девчонок. — Он что у нас преподавать будет?

— Ага, — поворачивает Кирюха телефон. — Историю и обществознание.

Писец! Ну, как так-то?! Где он во время линейки был?

Меня передёрнуло. Последняя наша встреча была, мягко говоря, неприятной. Я ему книжкой в голову запустила. Не попала, но всё же… А теперь его четыре часа в неделю терпеть на уроках.

Когда его из головы-то выкидывать, если он будет всё время перед глазами мельтешить?

После нашей встречи в Сочи две ночи спать не могла. Чувствовала фантомные объятья и поцелуи. Подушку отлупила — перья в разные стороны полетели. Бабушка потом весь день на меня ворчала.

— Макс, ты чего, как пристукнутая? — спросила Линка по дороге домой.

— Ничего… Учиться не хочу, — соврала ей.

— А куда деваться? Не бросишь…

— Некуда, — глубоко вздыхаю. Хочется действительно сбежать. — Может быть, вечером в клуб сгоняем? Оторвемся перед альма-матер.

— Перед чем? — не поняла меня.

— Колледжем, — поясняю.

— Меня не пустят — восемнадцати нет.

— Со мной пустят, — подмигиваю и похлопываю её по плечу.

Для меня почти везде открыты двери, отец известен в городе, а значит его проходной и на меня действует.

— Ну, так что? — повторяю вопрос.

— Давай, — радостно улыбается.

— Тогда я часиков в восемь за тобой заеду.

— Сама? На машине?

— Нет, на тройке гнедых, — посмеиваюсь.

— Круто!

— До вечера, — поворачиваю в сторону своего дома. Нужно скинуть шмотки, заказать такси до дома отца и забрать из гаража тачку.

— Мам, где ключи от моей машины?

— В комоде в прихожей, я убрала. Ты что к отцу собираешься?

— Ага, сгоняю по-быстрому, заберу, — надеваю кроссовки. — Ещё в спорткомплекс заеду, узнаю расписание тренировок.

— А обедать?

— Не хочу. Мы с Линкой по дороге по мороженому съели.

— Сима, может в этом году ты откажешься от тая своего? У тебя выпускной год, ЕГЭ, поступление… Лучше на подготовку время потратить, репетиторов наймём. Гордея можно попросить тебя по истории подтянуть.

— Мам, мы с тобой уже говорили на данную тему, — достаю ключи из ящика. — И с Гордеем Петровичем, — делаю акцент на отчестве. — Я тем более заниматься не собираюсь. Он мне за лето надоел, теперь в колледже будет нервы трепать. А если я у него ещё индивидуально заниматься стану, то вообще повешусь.

— Я думала, вы нормально общаетесь… Он хорошо о тебе отзывался, — приуныла мать.

— Нормально. И пусть так дальше останется. Когда его рядом много — он раздражает. Весь такой правильный, прям белый и пушистый. Аж тошно.

— Ира рассказывала, что он раньше хулиганом был… — делится мать.

— Слабо верится. Я поехала! Меня такси ждёт, — хлопнула дверью.

Придумали тоже — Гордея в репетиторы. Больше некого? Сама прекрасно справлюсь, ещё посмотрим, кто из нас лучше историю знает. Диплом — это всего лишь картонка, знаний от неё в голове не прибавляется. Мозг надо качать, как и мышцы. Только тренажёры разные.

Забрав машину, поехала в спортшколу. Тренер нам с ребятами расписал режим тренировок и нагрузок. Рассказал про график соревнований.

— Нехило придётся попахать, — заключил Кирюха. — А ещё основная учёба…

— С каких пор она тебя сильно напрягает? — ухмыляюсь. Лавров стабильный троечник. — В парк? Там сейчас все.

— Давай. Сейчас Линке напишу, пусть тоже подъезжает, — хитро улыбнулся Фролов, покосившись на Кира.

Но она отписывается, что занята.

— Что тут натворили, пока меня не было? — смотрю на недовольное лицо Лаврова.

— Они с Макаровой поссорились, — сдаёт Егор. — На почве несогласия.

— На почве чего? — вопросительно смотрю на них.

— Не дала она ему, — смеётся.

— Фрол, ну нафига ты? — обижается Кирюха и стыдливо отводит глаза.

— Правильно сделала, — горжусь подругой. — Ты же когда получишь, от девчонок нос воротишь.

— С Линкой иначе, — надувается Лавров.

— Ну, значит потерпишь. Ты её раньше за пустое место держал, а сейчас смотрите — чувства у него неземные проснулись, — защищаю Макарову.

И ведь ни слова не сказала, когда созванивались и переписывались.

"Ты же о Гордее тоже промолчала", — упрекнул внутренний голос.

— Погнали на катапульту, — хлопаю друзей по плечам и убегаю вперёд.

Понятно, почему Линка не пошла с нами в парк. Весь день марафет наводила. Обтягивающее чёрное платье до колен, туфли на каблуках, макияж и русые волосы в высокий хвост. Красотка!

— Слюни подотри, — шепчу Лаврову, когда он с Фроловым встречает нас у клуба.

Мне соблазнять некого, поэтому на мне рваные джинсы и короткая широкая кроп-топ кофта, не прикрывающая обнаженный живот.

Без проблем проходим в клуб, напрасно Линка тряслась. Да и пить нам нельзя, с завтрашнего дня начинаются тренировки. Тренер — зверь, сам не пьёт и нам не разрешает. Коктейли только безалкогольные.

— Макс, пойдем, потанцуем, — тянет меня на танцпол Лина, спустя полчаса.

— Нет, Лаврова бери, он прямо рвётся побулкотрясить, — отказываюсь.

Кирюха протягивает ей руку, она кривит лицо, изображая недовольство, но соглашается.

— Как на море отдохнула, Макс? — спрашивает Егор, когда влюбленная парочка исчезает в толпе.

— Не очень… Надоедливые комары и там достали, — понимай, как хочешь.

Фролов в отличие от Кирюхи чувствует тонкости намёков.

Он смеётся. Понял. Рассказывает, как съездил с родителями в Турцию. В какой-то момент чувствую его лёгкое прикосновение к моему плечу, вытянул руку вдоль спинки.

— Фрол, руку убери, или я тебе пальцы сломаю, — угрожаю, глядя с вызовом прямо в глаза.

Он убирает, но с большим нежеланием. Линка мне писала, что он постоянно обо мне говорит, а это, как она выразилась — признак влюблённости.

Только этого мне не хватало!

— Ребят, вы видели? — задыхаясь, показывает в массу танцующих Линка, возвращаясь к нам.

На танцполе Гордей танцует с какой-то девушкой с длинными волосами и в коротком платье. У неё грудь из него вот-вот выпрыгнет.

— Да он пьяный в хламину, — хихикает Кир. — А наш историк, оказывается, ещё тот ходок.

Кобель он! Наверное, мать была права.

Вечер был испорчен, всё время только и делала, что наблюдала, как какая-то швабра трётся об Гордея.

Интересно, у неё волосы свои или наращенные? Желание проверить разрывает изнутри. Представила себя с пучком её волос в руках.

— Ты из-за Калинина расстроилась? — спросила Макарова, когда вышли в туалет.

— Вот ещё! — фыркнула, брызгая водой в лицо.

— У вас же в лагере с ним что-то было. И ты его вот так просто отпустишь?

— Ничего у нас не было! Один поцелуй ничего не значит, — ну, не один, ладно. Линке знать не нужно. — И не собираюсь я за ним бегать! — злюсь. — У него теперь с подушками безопасности есть, — показываю большие сиськи новой пассии Гордея.

— Брось! С такими всегда несерьёзно, — пытается меня переубедить.

— Лин, успокойся! Нам с ним не по пути. Если ты забыла — он наш учитель, — напоминаю ей. — Узнают — по головке не погладят. Вышибут с работы за аморалку и фамилию не спросят.