Тот только выдавливает кривую улыбку.

— Макс, не обессудь, но родитель сказал — тебе сок, — посмеивается, наливая в бокал противную оранжевую жижу. — Тебе? — смотрит на Дэя вопросительно.

Он качает согласно головой.

— За что такая немилость? — наклоняется ко мне и спрашивает тихо. — Про гастрит не заливай, у меня он тоже был, и я пил, как бык.

— Меня из колледжа исключили, — признаюсь ему.

Странно, но мне он кажется человеком, которому можно доверять.

— И за что?

— Пьяная на урок пришла…

— Круто… Нет, не круто, конечно. Я в общем понятии… Короче, ты меня поняла.

— Да. Из-за меня ещё Дэя уволили, — продолжила.

— А вот это хреново. А я думаю, что он такой хмурый, — покосился исподлобья на Калинина. — Ничего, найдёт другую работу. Может даже лучше…

— У него есть работа, он консультирует.

— Я слышал что-то про это. Тем более… А на тебя за это дуется?

— Нет. Там всё сложно… — жмусь рассказать ему правду.

— Сложно, Макс, сердце зашивать, когда с него кровь хлещет. А ваши проблемы — пустяки. Всё решаемо, — так широко улыбается мне, что внутри становится тепло.

В молодости он наверняка разбил кучу сердец. Борис Васильевич в пятьдесят импозантный мужчина, а каким он был в двадцать? С такой улыбкой, наверняка, сражал девушек наповал.

— Смотри, надулся гусь, — кивает на Гордея, который сидит, нервно сжимая руки в замок. — Ревнует. Представляешь, что с ним будет, если я тебя в щёчку чмокну!

— Борис Васильевич! — тихо возмущаюсь, поглядывая в сторону отца.

Но он что-то обсуждает с Петром Дмитриевичем.

— Я же шучу, Макс, — смеётся. И мы оба наблюдаем, как Гордей выходит из-за стола. — Я не настолько чокнутый, чтобы к молоденьким девчонкам клинья подбивать. Но всё же не могу промолчать: ноги у тебя красивые, — отвешивает комплимент, словно это для него обычное дело. — Ну-ну! — смотрит на моё взволнованное лицо. — Понял — комплименты не любишь.

— Просто неожиданно услышать их от вас… — стесняюсь, как жеманница.

— Макс, красивой девушке не должно быть стыдно, слушать лестные слова в свой адрес.

— Вы считаете меня красивой? — не верю ему.

— Очень. У тебя естественная красота, без всей этой тонны косметики и силикона. Так что гордись этим, девочка. Пойду я покурю, — похлопывает меня по плечу и уходит.

Я тоже встаю из-за стола, слава Богу, всем уже наплевать ела я или нет, и подхожу к огромной ёлке, которая занимает целый угол в гостиной.

Искусственная. Ощущаю пальцами пластик.

Ну и правильно! Зачем ради прихоти и нескольких дней праздника ёлочки рубить, их и так с каждым годом всё меньше.

Гостиная освещается только несколькими лампами по углам и гирляндами, создавая мягкий желтый свет и сказочную атмосферу, как на рождественских картинках.

Кажется, что сейчас на крыше остановятся сани и через камин влезет Санта с мешком подарков. Или Дед Мороз. Нет, наш через дверь войдёт.

Отец хотел заказать и Деда Мороза, и Снегурочку, но я только брезгливо повела носом.

Тут вроде детей нет. Зачем они?

Делаю пару селфи на фоне ёлки и отправляю в наш чат. Больше половины бывшего класса отмечает Новый год вместе.

Удивительно, но я буду скучать по этим придуркам в другой школе.

Бросив взгляд в окно, замечаю, что Полозов разговаривает на террасе с Гордеем. Они что-то обсуждают. И видимо дядя сильно грузанул племянника. Тот стоит и носком туфли снег сметает со ступеньки, слушая умного родственника.

Вдруг Дэй поворачивается и кидает взгляд через окно на меня. Я пугаюсь и прячусь за стену.

Блин! Зачем?

Подумаешь, посмотрела. Что тут такого?

— Тоже скучно? — неожиданно подваливает Слава.

— Нет… Очень даже весело.

— Ага. Ври больше. Стопудово, как и у меня были другие планы, — прыжком садится на подоконник.

— И какие были у тебя?

— Напиться и забыться. И желательно в компании горячей девушки.

— Горбатого могила исправит… — цокаю языком, закатывая глаза.

— Как говорит батя…

— Что естественно, то не без оргазма, — произносим хором.

— Ого, ты тоже это знаешь?

— Да, он как-то сказал при мне эту фразу.

— Как твоя подружка? — переводит разговор на другую тему.

Теперь понятно, почему он ко мне подошёл.

— Нормально. Надеюсь, ты её поздравил с Новым годом?

— Нет, — теряется и отводит смущённо глаза.

— Напрасно. Ей будет приятно. Иди сюда, — сажусь рядом с ним и обнимаю рукой за шею. — Улыбнись, чудовище! — пихаю его в бок.

Щелкаю ещё одно селфи и отправляю лично Линке с подписью " он скучает".

— Это же не правда! — возмущается, заглядывая в мой телефон.

— Ты минуту назад сказал, что тебе скучно. Отвечай за свои слова. О, смотри, тебе ответ, — тыкаю ему смартфоном перед носом.

Там стикер с поцелуйчиками.

Следом фото с довольным лицом Линки и губками бантиком.

— Что она в тебе нашла? — смотрю на него косо.

— Я красивый, — без ложной скромности.

— По мне так — на любителя…

— Заноза ты, Макс, — спрыгивает с подоконника и смотрит на часы. — До полночи десять минут осталось, пойду этих позову, — указывает кивком головы на Гордея и Бориса Васильевича.

Отец разрешает мне выпить совсем немного шампанского, благодаря уговорам Полозова.

Под бой курантов принято загадывать желания. У меня сейчас оно одно — хочу быть счастлива.

Эгоистично?

Возможно. Но никто ведь не знает, что я пожелала.

Все так увлечены разговорами, что совершенно не замечают, как я поднимаюсь по лестнице наверх.

Мне нужен туалет. Чёртов морковный сок жаждет выйти наружу. Нахожу толчок в конце коридора. Рядом ванная, в которую захожу потом помыть руки.

Задерживаю взгляд на своем отражении в зеркале. Поправляю волосы и улыбаюсь.

«У тебя естественная красота».

Приятно, что такой взрослый мужчина заметил это. Льстит…

Проходя по коридору, вижу дверь бывшей комнаты Гордея с такой же надписью, как и у меня. " Не входи. Убью". Я была в ней недолго в прошлый визит.

Надеюсь, на меня эта угроза не распространяется. Осторожно открываю дверь и захожу.

Здесь, похоже, ничего не поменялось с момента отъезда Дэя на учёбу. На столе учебники, на стенах плакаты с рэперами: Эминем, Тупак, Баста Раймс, Асап Рокки и ещё с десяток мне неизвестных. Шкаф для одежды с царапинами, словно его зверь рвал, и боксерская груша в углу, прикрученная к стене.

Оу, в прошлый раз я не видела этого синтезатора.

— За красивыми глазами скрывается дьявол… — нажимаю на клавиши по нотам.

Большая двуспальная кровать зажата между двумя книжными шкафами. Калинин всегда был книголюбом. И по истории тащился, предполагаю, осматривая его библиотеку.

— Ты как-то не вписываешься в интерьер, — беру с кровати подушку в виде мохнатого алого сердца.

Явно подарок девушки.

На нём есть замок. Открываю молнию и нахожу там не меньше десятка валентинок с надписями разными почерками. Сто процентов из школьной анонимной почты, которую устраивают на день Святого Валентина.

Падаю плашмя на кровать и закрываю глаза, прижимая эту подушку к груди. В голове мелькают картинки наших ночей вместе.

Как же глупо я всё разрушила!

Гордей мне за вечер кроме дежурного " С Новым годом! " больше ни слова не сказал. Смотрел и всё…

Как же хочется прокрутить всё назад и не отходить от него. Сказать Метле, что он уже занят и танцует со мной. Заявить Фролову, что я не собираюсь исполнять его желания.

Но ничего не вернёшь уже…

Всё потеряно…

И я тоже.

— Красивое. Макс понравится, — подкрадывается сзади дядя Боря.

Я захлопываю коробочку с кольцом, которая весь вечер жжёт карман.

— Сейчас будешь делать предложение или после курантов? — достаёт сигарету и подкуривает.

— Я вообще не уверен, что готов это сделать…

— Зачем тогда купил и принёс с собой? — буравит пытливым взглядом.