— Офис LifeLab будет в Чикаго?

— Да, Сашенька, да! — Эрик пьян от возбуждения. Он говорит так упоенно, что не видит ничего вокруг. — Это значит, что я сам займусь управлением и выходом компании на рынок. Мы выведем LifeLab на глобальный уровень. Мы выйдем на IPO. А ты займешься маркетингом. У тебя будет своя команда. Мы переедем в Чикаго. Ты ведь когда-то мечтала жить в Америке? Мечты сбываются, Саша!

Возможно, чьи-то мечты и сбываются, а мои сейчас разбиты вдребезги. Я не знаю, что сказать. Я онемела. Меня пронзает острая, невыносимая боль.

— Я уже всё обсудил с Марком, — продолжает Эрик. — Он очень обрадовался. Невероятное стечение обстоятельств. До сих пор не могу поверить, как повернулась жизнь.

Нам приносят закуски. Я смотрю на большой зеленый салат и мне становится нехорошо. Эрик с аппетитом набрасывается на лепешку с сыром и черным трюфелем. Ковыряю вилкой салат и пытаюсь прожевать лист.

— Вы уже дали согласие тренеру? — с трудом выдавливаю из себя вопрос.

— Да. Лиза была так счастлива.

Тру лоб. Чувствую, как глаза наполняются слезами. Плакать нельзя. Ни в коем случае.

— Эрик, я отлучусь на минутку.

— Конечно. У тебя всё в порядке?

— Да.

Стараюсь на него не смотреть и как можно скорее иду в дамскую комнату.

Что мне делать? Я судорожно соображаю, но в голове творится безумие. Эрик обсудил предложение с Олей и Лизой. Побеседовал с Марком. А со мной нет. Он не посоветовался со мной! Он решил всё за нас обоих. И уже дал согласие. Слёзы предательски стекают по щекам. Смахиваю их рукой. Пытаюсь переключить внимание на что-то другое, но тщетно.

Прокручиваю в голове, как мне быть. Сослаться на плохое самочувствие и уйти? Признаться Эрику, что я не смогу поехать? Разозлиться на то, что не посоветовался со мной? В голове бардак. Мое единственное желание — оказаться дома и хорошенько подумать. Успокаиваюсь только через десять минут, но отражение в зеркале выглядит пугающе. Глаза и нос некрасиво раскраснелись, макияж испорчен. Я похожа на чучело. Роюсь в сумочке. Нахожу пудру и пытаюсь исправить ситуацию. Бесполезно. Возвращаюсь за стол.

— Ну наконец-то. Я уже начал волноваться, — весело говорит Эрик, когда я присаживаюсь. Стараюсь на него не смотреть, но мужчина всё-таки обращает внимание на мой обновленный внешний вид. Эрик меняется в лице. — Саша, что с тобой? Ты что, расстроилась?

— Всё в порядке.

— Ничего не в порядке. Что случилось?

— Эрик, я что-то неважно себя чувствую. Я хочу пойти домой.

Эрик молчит, внимательно смотрит на меня и спрашивает упавшим голосом:

— Ты не хочешь ехать в Америку?

— Я не “не хочу” ехать в Америку. Я просто очень устала. Давай я пойду. И мы поговорим, когда ты вернешься. Хорошо?

— Нет, не “хорошо”, — сердится Эрик. — Подожди, я расплачусь.

Я чувствую, как снова подступают слёзы.

— Эрик, я подожду тебя на улице, ладно? — разворачиваюсь и ухожу, не дождавшись ответа.

Ловлю на себе любопытные взгляды обслуживающего персонала. Поспешно одеваюсь и выхожу из ресторана. Через минуту из ресторана вылетает Эрик. Пальто растегнуто, шарф свисает с шеи. Подходит ко мне.

— Саша, в чём дело? — хватает меня за руку.

— Эрик, на улице холодно. Пожалуйста, застегнись.

— Ты разозлилась, что я не посоветовался с тобой? Прости, я дурак, — взвинченным голосом говорит Эрик и не думая что-либо застегивать. — До меня только сейчас дошло, что я не должен был так поступать. Не знаю, о чём я думал.

— Эрик, ты меня огорошил новостями. Мне просто нужно время, чтобы прийти в себя. Понимаешь?

— Но ты ведь поедешь со мной, Саша? — взволнованно интересуется Эрик.

— Я хочу домой.

Отворачиваюсь от Эрика и бреду по узкому тротуару. На улице темно и тихо. Тускло светят одинокие фонари. Эрик следует за мной. Мы оба молчим. У обоих испорчено настроение. Мимо пролетает машина и брызги от колес летят прямо на нас.

— Твою ж мать! — раздраженно бросает Эрик и разражается ругательствами. С силой стряхивает с брюк капли. Кажется, я никогда не видела его таким взбешенным.

Иду молча. Я вся в грязи, но меня это не беспокоит. Сейчас меня беспокоит совершенно другое. Мы подходим к моему дому.

— Саша.

Я оборачиваюсь.

— Саша, так нельзя. Объясни мне, в чем дело. Мы всё решим. Со всем разберемся, — уже успокоившись, говорит Эрик.

— Эрик, я хочу побыть одна. Ладно?

— Саша, — тревожно произносит мужчина и хватает меня за плечо.

— Увидимся в пятницу, — аккуратно высвобождаю руку и бреду к парадной.

Я знаю, что Эрик неотрывно на меня смотрит — чувствую взгляд на спине. Я знаю, что поступаю скверно и творю невесть что. Я всё это знаю. Но сейчас мой мир рухнул. Я иду по его обломкам. И мне нужно понять, возможно ли что-то с этим сделать. Возможно ли каким-то чудом нас спасти.

Последние сутки прошли как в тумане. Впервые за всё время я преднамеренно пропустила урок Инессы Львовны, сославшись на плохое самочувствие. Плохое — это мягко сказано. Я разбита и подавлена. Эрик несколько раз писал и звонил. Я быстро сворачивала беседу и просила дать мне время подумать. Его сообщения выглядят всё более беспокойными. Не без причины.

В четверг утром бреду в офис. Под ногами противно хлюпает слякоть. Грязный талый снег медленно сползает с сапог, оставляя уродливые разводы. Хмурое небо напоминает о моих превратившихся в пепел надеждах. Мне зябко. Холод пронзает насквозь. Подхожу к офисному крыльцу. Мысленно уже наливаю себе чашку горячего чая. Меня окликает женский голос:

— Александра?

Поднимаю голову. Передо мной стоит кареглазая женщина с красиво уложенными каштановыми волосами до плеч. Шею скрывает высокий ворот светло-серого джемпера, спрятанного под черным пальто-халатом. Я ее знаю.

— Да, — растерянно отвечаю я.

— Мы, кажется, с вами однажды виделись. В ресторане.

— Да, вы правы. Я вас помню. Вы … Оливия, — делаю вид, что вспоминаю имя. Только этого мне не хватало. Что она вообще тут делает?

— Оливия. Да, — неуверенно произносит женщина. — Вообще-то меня зовут Оля. Я жена Эрика Силина, — на секунду спотыкается на словах, но быстро поправляется. — Бывшая жена. — Поднимает на меня свои большие карие глаза, окутанные черной дымкой теней. — Мы можем с вами поговорить?

— Прямо сейчас? — я смотрю на часы.

— Если не возражаете.

— Хорошо. Рядом есть кофейня, — я показываю рукой, куда идти, и мы молча следуем к заведению.

Мне немного не по себе. Что может сказать мне Оля? Зачем она приехала? Чувствую, что разговор не приведет ни к чему хорошему. Доходим до кафе, стучим обувью о входной коврик, снимаем верхнюю одежду. Внутри царит уютный полумрак, который не в состоянии рассеять сегодняшняя угрюмая погода. В воздухе смешались запахи кофе, корицы и шоколада. Несколько человек теснятся в очереди за кофе на вынос. Здесь всего несколько маленьких, но уютных столиков, почти все свободны. Выбираем место в углу у окна. Делаем заказ. Я чувствую повисшее напряжение. Собеседница не знает, как подступиться к разговору:

— Я прилетела специально, чтобы поговорить с вами, — начинает Оля. У нее чарующий, глубокий голос. — Не буду ходить вокруг да около. Я знаю, что вы встречаетесь с моим мужем. Бывшим мужем, — в очередной раз осекается она. Поднимает на меня глаза и смотрит в упор. — Когда у вас завязались отношения, по чьей инициативе — всё это в общем-то неважно. Всё так, как есть. Я не собираюсь никого ни в чём обвинять. Я приехала не за этим.

Тушуюсь. Мне некомфортно рядом с Олей, и я ничего не могу с этим поделать.

— Наверняка вы уже знаете. Лизе сделали предложение выступать за американскую сборную. Мы с семьей обсудили положение дел и дали согласие.

Меня коробит от Олиных слов. Они — семья. С этим не поспоришь. А какая же роль у меня? Эрик ясно дал мне понять, что у меня пока нет права голоса. Он всё решил сам. Понятно, что дело касается его дочери. Но ведь решение касается и моей жизни тоже. Чувствую себя третьей лишней.