Эрику пора ехать. Сердце сжимается — так не хочется расставаться. Пока мужчина на минуту отлучается, нахожу свою записочку — ответ на субботнее признание — и кладу во внутренний карман пиджака. Не буду говорить ни о чём. Пусть сам найдет послание и вспомнит обо мне.

Возвращается. Смотрю, как складывает вещи и одевается. Подходит ко мне.

— Как прожить без тебя эти два дня? — грустит Эрик, обнимая меня за плечи.

— Полтора, — с нежностью поправляю я. — Я приеду утром.

Пиликает телефон. Такси у порога.

— Я тебя встречу, — страстно шепчет мне Эрик.

Горячо и долго целует. Я таю, словно лежащий на весеннем солнце снег.

Смотрим друг другу в глаза. Мне хочется сказать кое-что важное. Но я закусываю губу и молчу. Пока нельзя. Слишком рано.

В среду встаю в пять утра. Собираюсь, зеваю, еду в аэропорт, зеваю, сажусь на самолет, зеваю, лечу до Москвы, зеваю, приземляюсь в Шереметьево, зеваю. Боже мой, я уже устала! А ведь впереди целый рабочий день!

Как вообще Эрику удается оставаться таким свежим и отдохнувшим после перелетов? Как хватает сил на вечные командировки, а теперь еще и приезды в Пушкин? Это, конечно, не дело. Если наши отношения продолжатся, нужно будет что-то решать. Жить на два города невозможно.

По закону подлости у любимого образовалась очень важная встреча и он уехал на два дня в Нижний Новгород. Вернется только в пятницу, а в воскресенье улетит в США. Теперь мы увидимся не раньше, чем через две с половиной недели. Я страшно скучаю, но у меня настолько много работы, что некогда распускать нюни.

Эрик прислал за мной свой служебный Mercedes MayBach с водителем — глядишь, и привыкну к привилегиям. Я расстраивалась, что мы так и не встретились утром ровно до тех пор, пока не глянула в зеркало и не узрела в отражении зомби. Мне надо не в офис, а в салон красоты, если вообще можно как-то исправить столь жуткий вид. Увы, на это нет времени. Пытаюсь навести марафет в машине и спасти поехавшую прическу.

Приезжаю в офис. Впереди встреча с проектной командой. Вчера мы с Машей определили состав — я выбрала шестерых таких же безумных ребят с горящими глазами, как я сама. Тех, кто умеет работать быстро и выдавать крутой результат. У нас в запасе четырнадцать дней, за которые мы должны сделать то, на что требуются месяцы.

Встречаюсь с сотрудниками в переговорке. Со всей страстью презентую концепцию “Это по любви”. Объясняю, что это не просто скромная местечковая кампания в городе-стотысячнике. Ее шлейф окутает миллионы пользователей. Если мы хорошенько постараемся, результаты могут превзойти все мыслимые ожидания. Я это чувствую! Умалчиваю, что последние пару раз интуиция меня слегка подводила и всего лишь чуть не разрушила мою жизнь. Но кто старое помянет, тому глаз вон.

О чём я прошу ребят? Да так, о самой малости. Чтобы точно в срок все арендованные в Пушкине билборды, пилоны, пиллары, сити-форматы, ситиборды, брандмауэры, перетяжки, призматроны, скроллеры, экраны и даже один огромный медиафасад окрасились в цвета любви LifeLab. Чтобы наш шоу-рум, точки продаж и крутейшие вендинговые автоматы, изготовленные по спецзаказу, превратились в само олицетворение страсти. Чтобы наша раздатка покрыла весь город. Нет смысла напоминать про баннеры для интернета и настройку рекламных кампаний, про видео-ролики, на которые я раскатала губу. И про то, что о нас должны затрубить все СМИ, ТВ и соцсети, а блогеры вспомнить, как сильно мы дружим, и самостоятельно о нас написать. Это всё само собой разумеется. В общем мне хочется совсем чуть-чуть — чтобы город ахнул от восторга и без раздумий дарил наши трекеры друг другу и самим себе. На реализацию задуманного у нас есть почти две недели. Куча времени!

О господи. Это нереально!

Но другого шанса у нас не будет. У меня не будет. Моя команда мечты не стесняется говорить об опасениях прямо. К счастью, с безумными, восторженными глазами. Я понимаю, они уже загорелись, им не терпится скорее начать и в ближайшие две недели мы будем пребывать в совместной творческой агонии и эйфории. Да, я смогла заразить их своим безрассудным энтузиазмом.

Распределяем задачи, ставим сроки, создаю проектную группу в мессенджере и отпускаю ребят. Пора за работу.

Обедаю с Машей. В течение всего бизнес-ланча обсуждаем рабочие вопросы. К моменту подачи кофе, наконец, немного расслабляемся.

— Слышала, что Эрик в воскресенье летит в Америку?

— Конечно, — подтверждаю с улыбкой. Я теперь всё узнаю из первых уст, так что новость для меня не нова.

— Ты где офис хочешь? — мечтательно произносит Маша.

— Всё равно, — признаюсь я.

— Как так всё равно? — негодует Маша. — Ты только подумай о перспективах! Наверняка сможем в командировку махнуть. А то и поработать там. Кто знает?

— Я с Америкой не в ладах, — грустно роняю я.

— В смысле? — настораживается Маша.

— Я не смогу получить визу.

— Почему? — недоумевает собеседница.

— Да, старая история. Америка в юности была моей навязчивой идеей. Я всё мечтала, как закончу учиться и переберусь туда. Буду работать в каком-нибудь стартапе, который изменит мир. — Тяжело вздыхаю, вспоминая прошлое. — Летом на втором курсе решила отправиться на разведку. Копила деньги весь год. А потом, когда собралась подаваться на визу, знакомые посоветовали кое-что в документах подправить. Совет оказался дурацким. В общем подделку обнаружили и в визе мне отказали.

— Ничего себе, — досадует Маша. — Ну так это сто лет назад было. Подайся снова.

— Может и подамся, — фальшиво улыбаюсь я.

Пьем кофе молча. Маскирую собственную горечь. Мне не хочется рассказывать Маше, насколько серьезно я тогда накосячила. Знающие приятели объяснили, что с моим девственно чистым паспортом без единой визы не видать мне Америки как своих ушей. Обязательно, мол, надо поставить хоть один штамп о пребывании заграницей. По доброте душевной подсказали туристическое агентство, готовое помочь несчастным. Так в моём новеньком паспорте появилась виза Маврикия. Во время собеседования в консульстве я дрожала как осиновый лист. Только и думала о том, как мне в голову пришла безрассудная идея подделать визу. Успела пожалеть о своем поступке тысячу раз. Офицер оказался дотошным и что-то в моих словах ему не понравилось. На меня посыпался град вопросов: где находится Маврикий, какой океан омывает остров, что там за часовой пояс, в какой аэропорт я прилетела и как добиралась до гостиницы. Я так ошалела, что честно обо всём врала. Консул внимательно меня слушал и кивал головой. А после огорошил тем, что в день постановки визы вылетов из Москвы на Маврикий не было. Так я была поймана на вранье. Меня до сих пор передергивает, когда я вспоминаю слова усатого консула “в визе отказано”, произнесенные без грамма сочувствия. Позже я консультировалась с агентствами, специализирующимися на таких вопросах. Мы пробовали податься снова. Увы, это ни к чему не привело. Снова формальный документ с сожалениями и ссылкой на статью 214 (б).

— А Эрик знает? — внезапно осведомляется собеседница, вырывая меня из печальных воспоминаний. Поглядывает искоса. У меня нехорошее ощущение, что Маша подозревает о наших отношениях. Хотя я ей пока ничего не говорила.

— Нет, — стараюсь ответить как можно беспечнее и утыкаюсь в чашку. — Думаю, ему знать не стоит. — Поднимаю глаза на Машу, давая понять, что мне не хотелось бы, чтобы она распускала язык. Маша понимает намек и пожимает плечами.

— Не вопрос. Это ваши дела.

Эрику говорить о проблемах с визой я пока не стала. Что толку грузить его вопросами, которые не изменить? В конце концов, не ему управлять американским офисом, а редкие командировки я уж как-нибудь переживу. Хотя и жаль. Уж больно хотелось повидать Америку.

Вот уж кого мне меньше всего хотелось встретить в офисе, так это Алину. Даже если она собирает вещи, чтобы покинуть LifeLab навсегда.