Эрику тяжело говорить, голос срывается:

— На следующий день всё окончательно рухнуло. Я увидел тебя с Марком и понял, какой я кретин. Ты так с ним кокетничала, как никогда со мной, — лицо мужчины искажает гримаса. — Я осознал, что у тебя нет никаких чувств ко мне. Мне всё померещилось. Действительность шарахнула меня по башке.

— Эрик… — вот всё, что я могу извлечь из себя вместе со слезами. А ведь я так вела себя с Марком, чтобы посильнее его уколоть. Видимо, у меня хорошо получилось.

— Черт, моя жизнь пошла под откос в одночасье. Я не понимал, как жить дальше. Что делать с браком, как работать с тобой и смотреть тебе в глаза. Я был виноват перед всеми вами. Ненавидел себя. — Эрик опускает голову, лицо становится отвлеченным. Мы стоим у столика уже десять минут, но никто из обслуживающего персонала не решается войти в зал и потревожить нас. — Тогда я решил покончить со всем этим и отпустить тебя. Признался во всём Оле без надежды на что бы то ни было. Но она дала мне шанс. Ради Лизы. — Эрик напряженно дышит, слова даются тяжело. Устремляет глаза вниз и прикрывает веки. — А ты уехала. Я не видел тебя. Ты перестала даже писать мне. Это были два месяца кромешного ада. Я понял, что не смогу забыть тебя. Никогда не смогу.

Эрик ненадолго замолкает, затем собирается с мыслями и продолжает:

— И лишь встретив тебя снова в конце ноября, когда ты хотела уволиться, я опять смог нормально дышать. Всё встало на свои места. Я должен был быть рядом с тобой, видеть тебя. — Эрик поднимает глаза и смотрит в упор. — Тогда я поговорил с Олей. Мы подали на развод.

Мои глаза лезут на лоб. Я думала, он подал на развод лишь тогда, когда по моей вине вскрылась правда об Оле. Получается, это случилось раньше?

— Вскоре я узнал, что ты встречаешься со Стасом. — Эрик сводит брови и на его лбу выскакивают морщинки. — Я не имел права рушить твою жизнь. Плевать на себя, раз ты счастлива.

Да боже мой! Я была бы счастлива, если бы он давным давно мне всё рассказал! Я бы забыла обо всём на свете! Я бы обезумела от счастья. Эрик, ох, Эрик.

— А потом до меня, наконец, дошло, что я творю. Ты женщина моей жизни, и я должен за тебя бороться! Как вообще я додумался добровольно сдаться? Я был таким идиотом. — Смотрит пристальным, проникновенным взглядом. — Я ведь жить без тебя не могу, Саша. Понимаешь?

Я настолько ошарашена его признанием, что теряю дар речи. Мне так хочется ему верить. Но в голове всё еще мигает нестыковка с Алиной.

— Но ведь на корпоративе ты целовался с Алиной. Я сама видела фото, — произношу, запинаясь.

Эрик подносит руку к лицу и потирает лоб, словно ему невыносимо слышать мои слова:

— Алина напилась вдребезги. Подошла и поцеловала меня при всех, а какой-то болван заснял на камеру эту нелепую сцену. Рядом стояли клиенты, партнеры. Мы все обалдели от происходящего. Кто-то вызвал такси и довез Алину до дома. Вот и вся история.

Перевариваю услышанное. Что дальше? Что теперь? Как реагировать? Как быть? Эрик подходит ближе ко мне:

— Саша, ты веришь мне?

Лицо горит. Что мне ответить?

— Эрик, я не знаю, что думать. Я ничего не соображаю.

Смотрит на меня в упор, и я впервые вижу в глазах этого сильного мужчины неуверенность:

— Саша, у меня есть хоть малейший шанс?

Что происходит? Коленки снова изменчески дрожат, как тогда, в первую встречу. Весь мир перевернулся с ног на голову. Час назад я считала Эрика предателем, а теперь он самый близкий, самый родной, самый драгоценный мужчина. Я снова не могу без него жить. Меня сводит с ума уже одно только его имя!

— Эрик…— я вкладываю в странный ответ всё, что накопилось у меня на душе.

Ему больше не нужны слова. Эрик подходит ближе, слишком близко. Я не могу пошевелиться. Моё сердце сейчас выпрыгнет из груди. Он часто и поверхностно дышит. Я чувствую, как его дыхание переплелось с моим и не могу надышаться его ароматом. Жар подступает, сердце колотится как бешеное. Мою спину сжимают сильные руки. Эрик притягивает меня к себе, не оставляя ни миллиметра между нашими телами. Я не в состоянии противиться желанию. Заглядываю в его глаза, сейчас чёрные, как смоль. Наши губы разделяет пять сантиметров, четыре, три…всё, больше ничто не разделяет. С каждой секундой он целует меня всё жарче. Его губы так настойчиво и глубоко сливаются с моими, что я теряю связь с реальностью. Ощущаю, как сплетаются наши языки, и Эрик вытворяет доселе неведомые мне вещи. Мои ноги подкашиваются как у пьяной, но его руки держат так крепко, что я чувствую, как горит его тело. Не понимаю, как я могу дышать, ведь нас невозможно отделить друг от друга. Губы уже болят, но меня одолела такая сладостная истома, что я получаю от этой боли неизвестное чувственное удовольствие. Теряю счет времени. Сколько длится поцелуй? Секунды? Минуту? Пять? Я никогда в жизни не испытывала ничего подобного.

— Ты сводишь меня с ума, — шепчет мне Эрик, наконец, оторвавшись от моих губ.

Он прижимается носом к моей щеке, волосам, шее и вдыхает запах, прижимая мое тело к своему так крепко, что я ощущаю его сильное возбуждение. От этого и сама возбуждаюсь до изнеможения. Не могу себя контролировать. Я невыносимо хочу его. Если Эрик сейчас же не остановится, боюсь, он овладеет мной прямо на этом столе. Сейчас мне неведом стыд. Всё равно, кто и что подумает. Ничего вокруг больше не существует. Есть только он, его губы и безумная, всепоглощающая страсть. Чувствую, как он медленно отстраняет меня.

— Саша, пожалуйста, пойдем ко мне.

Я не в состоянии ответить. Он читает "да" в моих глазах. Снимает с вешалки пальто, помогает надеть. Быстро накидывает свое. Подходит к администратору, тактично удалившемуся в другой зал, и что-то тихо говорит.

Мы выходим на морозный воздух, но внутренний жар так распаляет меня, что я не воспринимаю обжигающий холод. Мои губы до сих пор горят. Добираемся до гостиницы в двухстах метрах от ресторана. Оба не в состоянии говорить. Эрик крепко сжимает мою руку и ведет за собой. Я ничего не осознаю, время исчезает. Поднимаемся на второй этаж, Эрик ловким движением отворяет дверь, пропускает меня в номер. Снимает пальто, кидает на кресло. Подходит ко мне. Мое пальто летит следом. Эрик притягивает меня к себе поцелуем и продолжает с того места, на котором мы остановились. Но теперь позволяет себе расслабиться и дает волю рукам. Его пальцы проникают на мою кожу, забираясь под шелковый топ, поглаживают спину, доходят до груди.

— Я так сильно хочу тебя, — шепчет Эрик мне на ухо.

Я чувствую, что он на пределе и сама больше не в состоянии выносить возбуждение. Стаскиваю с него футболку, расстегиваю ремень. Эрик стягивает с меня топ, юбка летит следом. Нижнее белье падает на пол, мы покрываем друг друга жаркими поцелуями, тело горит от горячих прикосновений и томных ласк, раздаётся треск разрывающейся фольги, воздух наполняется интимными вздохами и стонами — мы становимся единым целым.

К девяти вечера нам доставляют брошенные в ресторане блюда, что оказывается весьма своевременным — разыгрывается зверский аппетит. Божественная трапеза завершается божественным сексом.

Ночь проходит в агонии. Мы не смыкаем глаз ни на секунду. Если не занимаемся любовью, я ловлю на себе изучающий взгляд Эрика и сама не могу оторваться от созерцания его совершенного тела. Нам всё время требуется касаться, поглаживать, обнимать друг друга.

Я пытаюсь свыкнуться с безумной действительностью — мужчина мечты, такой недоступный и невыносимо желанный, теперь мой. Происходящее кажется сном. Стараюсь запечатлеть каждое крошечное мгновение этой ночи, чтобы до конца жизни вспоминать запредельное наслаждение, которое мне доводится сейчас испытывать.

Утром, когда мы оба в очередной раз в изнеможении впиваемся друг в друга пожирающим взглядом, нас, наконец–то, одолевает сон.

Слышу, как льется вода. Эрик выходит из душа в одном полотенце, прикрывающем бедра. Лежу на боку с закрытыми глазами, делая вид, что сплю. Подглядываю, когда он не видит. Подходит ближе, ласково гладит меня по спине, нежно целует в плечо и скрывается в смежной комнате, тихонько притворяя дверь. Сразу же встаю и бегу в душ. Смотрю в зеркало. Ни растрепанные волосы, ни исчезнувшая косметика не в силах скрыть следы блаженства на лице. Как могу, привожу себя в порядок. Спустя полчаса выныриваю из ванной во втором полотенце.