На меня нападает грустная меланхолия. Что ужаснее — запретно любить и противиться собственным чувствам или наплевать на приличия и поддаться страсти? Слава богу, мне не пришлось выбирать. Пусть это будет головная боль Луганской. Хотя сомневаюсь, что у нее от чего-то может разболеться голова.

Возвращается Эрик. Помогает накинуть пальто. Выходим на улицу. Первым делом подскальзываюсь и падаю в объятия спутника. Мне неловко. Но я так ошарашена, что мертвой хваткой вцепляюсь в его сильную руку. Наконец, ослабляю захват.

— Ну уж нет. — Не соглашается мужчина и призывает взять его под локоть. Не выпендриваюсь. Беру. Совсем не хочется что-нибудь ненароком сломать. Неторопливо выходим на Среднюю улицу.

— Теперь я знаю, что делает счастливой Сашу Лаврову, — оживляется Эрик и поглядывает на меня, словно хулиганистый школьник. — Помимо пирожков.

— И что же? — смущаюсь я.

— Посещение Янтарной комнаты, например, — улыбается по-голливудски.

— Оо, ты попал в точку. Я ждала этого двадцать два года. Как только услышала о ней в шесть лет, — восторженно откровенничаю я. — Так что ты исполнил мою детскую мечту.

— А какие у тебя еще мечты? — с любопытством интересуется Эрик после недолгого молчания.

— Даже не знаю. Сыграть “Вальс цветов” на фортепиано? — отшучиваюсь я.

— Чайковского?

— Да, — подтверждаю я.

— Ты любишь балет? — мужчина с интересом меня разглядывает.

— Обожаю, — сознаюсь я. — Когда я была маленькая, мы с мамой и папой каждый месяц ходили в Мариинский театр. Это был настоящий праздник. Родители не могли себе позволить билеты в партере. Мы располагались на самом верху, на втором или третьем ярусе. Но я всё равно ощущала себя такой счастливой! — Поднимаю глаза на Эрика. Он внимательно меня слушает. — Я брала с собой бинокль и разглядывала зрителей в зале с дотошностью юного следопыта. Как сейчас помню роскошную публику, что сидела в партере и чинно о чем-то беседовала. Как же я мечтала, что однажды окажусь среди них! Что это передо мной, счастливицей, на сцене будут парить артисты. Этакие неземные существа.

Эрик о чём-то задумывается, погружаясь в свои мысли. Какое-то время идем в приятном молчании.

— Вы с родителями были очень близки?

— Это так. Родители очень любили меня. — В голове проносятся теплые воспоминания о маме и папе. Их давно нет со мной, но я всё еще страшно по ним скучаю. — Когда мамы не стало, папа переключил всю любовь на меня. Так и не завел больше никаких отношений. Любил маму до гроба. — Я издаю грустный смешок. — Тогда казалось, что так оно и должно быть. Я была слишком молода и эгоистична, чтобы делить его с кем-то. А сейчас я думаю, сумей папа справиться с потерей, найди кого-нибудь после мамы, он был бы со мной до сих пор.

Нерешительно поднимаю глаза на спутника. Он погружен в размышления.

— Бывает такая любовь, с которой невозможно справиться. — Наконец говорит Эрик.

— Наверное, — подтверждаю я.

Мне не хочется, чтобы разговор принимал меланхоличный оборот, и я стараюсь развеять печальную ауру.

— Слушай, а как ты понял, что это Чайковский? Ты что, тоже любитель классики? — тереблю Эрика за рукав. — Признавайся!

— Ты меня раскусила, — смеётся мой спутник. — Каюсь. Я отмучился семь лет в музыкальной школе по классу фортепиано. Резко останавливаюсь и впиваюсь взглядом в Эрика. Шуточно бью его ладонью по руке и картинно приоткрываю рот.

— Я не верю своим ушам! Неужели ты говоришь серьезно?

— Серьезнее некуда.

— Так вот кто украл мою мечту!

— Где же ты была все эти годы? — веселится Эрик. Мы возобновляем медленный шаг. — Я бы тебе эту мечту отдал задаром. За семь лет я люто возненавидел фортепиано. После окончания школы даже ни разу не притрагивался к инструменту.

— Это же преступление! — негодую я.

— Еще какое! Я считаю, за такое надо наказывать. Я мечтал играть на гитаре и быть рок-звездой, а из меня лепили пианиста.

— Ты и так стал звездой, — улыбаюсь я, глядя на красивый профиль Эрика. Он поднимает на меня глаза. Смущенно отвожу взгляд. — Только в мире бизнеса.

Эрик дотрагивается до моей руки и нежно ее поглаживает.

— Ты замерзла. — Эрик останавливается, подносит мою руку к губам и согревает своим дыханием. От его прикосновений у меня кружится голова. Сердце пускается в пляс.

— Всё в порядке, — я нежно сжимаю его ладонь и медленно возвращаю руку на место, обхватывая его за локоть и призывая продолжить путь. — Получается, моя мечта сделала тебя несчастным. — Нарочито грустно говорю я, чтобы разрядить пугающе интимную обстановку. — Ну что ж, расскажи тогда, что делает Эрика Силина счастливым?

— Счастливым? — мужчина задумывается и, посерьезнев, отвечает. — Да самые простые вещи.

— Например?

— Радость Лизы от победы на соревнованиях. Работа — когда делаешь то, к чему давно шел. Прогулка с любимой женщиной, — поворачивает голову и пристально смотрит на меня.

Что Эрик сейчас сказал? Что он имел ввиду? Он вообще что-то имел ввиду? Он заигрывает со мной? Или просто вспомнил, как прогуливался с женой, Алиной или кем-то еще? Что происходит? Как мне на это реагировать? Бросаю нерешительный взгляд на Эрика и сразу перевожу на заснеженный тротуар. У меня горят щёки, сердце колотится как сумасшедшее. Теряюсь, глупо смеюсь. Громче, чем требуется.

Мы подходим к моему дому.

— Вот здесь я живу, — останавливаюсь недалеко от подъезда и показываю на двухэтажное мятное здание. Сейчас оно напоминает сказочный новогодний домик. Крыша завалена снегом, а по всему периметру угрожающе свисают сосульки. — Спасибо, что проводил меня.

Эрик встает напротив меня. Близко. Слишком близко. Убирает с моего лица прядь волос, касаясь щеки теплыми пальцами. По моему телу пробегают волны жара. Заглядываю в его глаза — цвета скалы, с полыхающими огоньками от ночных фонарей. Я сейчас потеряю рассудок. Все мои принципы улетают в небытие. Нельзя стоять так близко, потому что я не могу думать ни о чём. Только о его губах. Он придвигается ближе. Сейчас что-то произойдет…

Слышу звонок. Один гудок, второй, третий. С трудом понимаю, что это мой телефон. Суетливо достаю гаджет из сумочки. Звонит Стас. Смотрю на Эрика, на телефон, снова на Эрика.

— Ответь, — произносит Эрик. Считываю в его голосе нотку сожаления. Чуть отходит от меня и отворачивается.

Беру трубку. Слышу сладкий тенор Стаса. Спрашивает, как у меня дела и куда я пропала. Как всегда ласков. За пару минут успеваю побывать малышом, деткой, котенком. Говорит он один, я только мычу в ответ. Ухажер всё еще лежит с температурой, но ждет не дождется нашей встречи. Поддакиваю, что я тоже. Прощаемся.

Нерешительно поднимаю взгляд на Эрика. Момент упущен. Остается лишь гадать, что могло бы произойти между нами. Возможно, я себе надумала и он лишь планировал сказать мне “пока”. Теперь неважно.

— Проводить тебя до квартиры? — роняет Эрик.

— Всё в порядке. Я дойду, — с фальшивой веселостью произношу я. — Спасибо тебе за чудесный день.

— Тебе спасибо, — мужчина сжимает губы и слегка улыбается.

Киваю и удаляюсь. Поднимаюсь к себе. Включаю свет и снимаю пальто. Подхожу к окну. Эрик стоит на том же месте. Видит меня. Нерешительно машу рукой, задумчиво поднимает руку в ответ. Пару секунд смотрим друг на друга. Эрик уходит.

Наблюдаю за его статным удаляющимся силуэтом.

Мои принципы покинули меня. Я беспомощна перед этим мужчиной.

Кого я обманываю? Очевидно, что Эрик собирался меня поцеловать. Очевидно, что я ответила бы на поцелуй. Лишь звонок Стаса помешал этому произойти. И хорошо. Ситуация слишком неоднозначная.

А вдруг Лиза что-то напутала и Эрик с Олей и не помышляют о разводе? А если всё правда, разве можно радоваться чужому несчастью? Что в конце концов у Эрика с Алиной? Последовало бы продолжение после поцелуя, или это был внезапный неконтролируемый порыв на фоне алкоголя, который поставил бы обоих в неловкую ситуацию? А вдруг Эрик просто почуял свободу и решил отправиться во все тяжкие? В какой роли буду выступать я? Готова стать девушкой на одну ночь? Готова рискнуть нашими рабочими отношениями, которые, как выяснилось, довольно хрупки? Готова поставить точку в перспективных отношениях со Стасом ради призрачных отношений с Эриком?