— Эрик Юрьевич! Вот неожиданность! — произносит заискивающим голосом.
— Просто Эрик, — поправляет руководитель.
— Конечно…Эрик. — Павел переваривает услышанное и пафосно продолжает. — Чем обязаны чести видеть вас?
Эрик вскидывает бровь — он явно не привык к подобному диалогу. Разглядывает Павла, словно зверюшку из зоопарка.
— Появились дела. Не хочу никого отвлекать, так что продолжайте работать в обычном режиме. Я сообщу, с кем хочу побеседовать. Павел, где я могу сегодня поработать?
— Занимайте любую переговорку, Эрик Юрьевич. У нас их две. — Вспоминает просьбу и поправляется. — Ну то есть просто Эрик.
На рабочих местах раздаются смешки.
— Спасибо.
Эрик подходит к моему столу. Всё же заметил. Опускаю голову ниже. Бесполезно.
— Саша, привет. Сможешь зайти ко мне через десять минут?
Бросаю на шефа взгляд, вкладывая в него всё скопившееся презрение.
— Разумеется, — сухо отвечаю я.
* * *
Захожу в переговорку. Начальник уже обустроился, ноутбук включен, стул слегка отодвинут. Похоже, Силину не сидится. Стоит в ожидании. Тело повернуто вполоборота, ладони, за исключением больших пальцев, засунуты в карманы джинсов. Разговор не обещает ничего хорошего. Без лишних предисловий переходит к делу.
— Ты решила уволиться? — голос руководителя недовольный и жесткий.
Вот Маша! Не умеет держать язык за зубами! И что меня дернуло поделиться с ней планами? Ушла бы себе по-тихому без лишних сцен. Следовало догадаться, что болтливым подругам доверять не стоит.
— Да, — с достоинством отвечаю я.
— И куда ты уходишь? — директор скрещивает руки на груди. — Надеюсь, не к этому извращенцу?
— Какому еще извращенцу? — удивляюсь я.
— Который руки при себе держать не умеет, — Эрик поджимает губы. — Дмитрию, черт бы его побрал.
Я и сама недолюбливаю Дмитрия Ивановича, но Силин бесит меня сейчас куда больше. Какое ему вообще дело до того, куда я ухожу. Тоже мне, великий руководитель.
— Прости, но тебя не касается куда и к кому я собралась.
— Всё ясно, — смотрит на меня тяжелым взглядом и усаживается на стул. Показывает рукой на соседний. Я готова отшвырнуть этот стул куда подальше, но приходится сохранять лицо. Сажусь с недовольной миной. — И в чём же причина твоего увольнения?
— Прости, это шутка? — ошарашенно пялюсь на Силина.
— Разве я смеюсь?
Нет, не смеётся. Выражение лица скорее пугающее. На меня накатывает бешенство. Он что, с Луны свалился и ничего не понимает?
— Твои слова звучат как издевательство! — выпаливаю я, вскакивая со стула и отходя в сторону на пару метров. — Вы с Марком лишили меня единственной опоры — любимой работы! И ты спрашиваешь, как мне пришло в голову написать заявление?
— В смысле лишили?
— Да в прямом смысле. Вышвырнули из Москвы в момент крайней уязвимости.
— С ума сошла? Кто тебя куда вышвыривал? — Силин вскакивает со стула и подлетает ко мне вплотную. — Я хотел, чтобы ты отошла от кошмара после TED! Убедилась, что карьеры для тебя достаточно. Не жалела потом об упущенных возможностях. — Директор стоит в опасной близости и сверлит меня своими серыми глазами, затем дотрагивается до моего предплечья. — Ты же сама твердила, что Пушкин для тебя источник силы. У меня и мысли не возникло, что командировка станет для тебя пыткой. Я лишь хотел, чтобы ты пришла в себя и зажила полной жизнью!
— Полной жизнью? — меня пробирает истерический смех. Я одергиваю руку. — Ну да, ну да. Понизив в должности и урезав доход!
— Что ты городишь! Я оставил за тобой и должность и доход, чтобы ты в любой момент могла вернуться.
Силин, похоже, взбешен. Но я взбешена сильнее.
— Это что, прикол такой? — впиваюсь в Силина взглядом. Глаза директора блестят от ярости. — Моя зарплата стала в два раза ниже! И мне каждый день тыкают носом, что теперь я всего лишь маркетолог. Что мне пора учиться не высовываться и знать свое место.
— Этого не может быть. Никто не трогал ни твой доход, ни должность. — Упорно твердит Силин. Я теряю дар речи от услышанного. Разговариваю словно с глухим. Директор продолжает кипятиться. — Еще раз говорю. В Пушкине открывались большие возможности с точки зрения маркетинга. Я подумал, тебе будет интересно погрузиться в новый проект. Отвлечься. Но от тебя совсем не исходит инициатив. Видимо, я ошибся.
— Вообще-то Марк запретил мне даже нос высовывать и писать кому бы то ни было. А уж тем более тебе! Все вопросы мне дозволено решать исключительно с Павлом Мудрейшим. А его широта знаний в маркетинге ограничивается мизинцем на правой руке. — Злобно посмеиваюсь оригинальному сравнению. Теперь зависает Силин. Я продолжаю свою гневную тираду. — Нет инициатив, правда? Вот веселье-то. Да все мои предложения попадают в черную дыру! А скоро вообще протухнут за давностью лет. Ваша забота о моей скромной персоне достойна самых бурных оваций.
Лицо пылает. Давно я не позволяла себе подобных сцен, а с Силиным вообще никогда. Но последние слова мне понравились. Я вложила в них столько негативного вдохновения. Судя по внешнему виду, мой оппонент ошарашен, взбешен и растерян одновременно.
— Чушь какая-то. На кой черт ты тогда вообще согласилась? Не ехала бы и оставила всё, как есть! — на эмоциях выпаливает визави.
Нет, он точно с Луны! Приходится разжевывать, словно ребенку:
— Чушь? — фыркаю я. — Извини, мне хотелось кушать, а не очутиться на улице без гроша. Предложения оставить всё как есть мне, к сожалению, не поступало.
— Почему ты не позвонила мне? Мы бы с тобой всё решили, — голос Силина звучит раздраженно.
— Что-то я не заметила у тебя особого желания со мной общаться, — гневно парирую я.
Силин замирает на несколько секунд, берёт меня за локоть и строго смотрит в глаза:
— Это совершенно не так.
— Ладно, теперь уже неважно, — устаю пререкаться и отворачиваюсь.
— Что значит неважно, Саша? Посмотри на меня, — возвращаю на него взгляд. — Это важно. Это очень важно. — Говорит уже спокойнее. — И это совсем не соответствует тому, о чем мы договаривались с Марком. Дай мне час, чтобы разобраться в ситуации. Договорились?
— Как хочешь, — пожимаю плечами. Час ничего не изменит. — Я свободна?
Чувствую витающее в воздухе напряжение. Силин явно сдерживается из последних сил. Выхожу из кабинета. Похоже коллегам понравилось наше эмоциональное представление, потому что все любопытные головы устремлены на меня.
* * *
“Я готова тебя убить!”
Отправляю гневное сообщение Точилиной. Ответ не заставляет себя долго ждать:
“Это сейчас. Зато вечером будешь готова расцеловать. Спорим?”
Я негодую. Как же! Расцеловать. Не дождется!
“Кто вообще так поступает?”
“Только самая заботливая подруга на свете. Которая знает, что тебе действительно нужно”
Перечитываю сообщение, не веря своим глазам. Маша в самом деле считает, что мне нужно снова видеть Силина? Это всё потому, что я ей так ничего и не рассказала. Ни о своих чувствах, ни о его изменившемся отношении. Мне было слишком неловко. Подруга и не ведает, как сильно меня от него трясет! Еще не хватало снова вернуться к исходной точке. Только я успокоилась, взяла себя в руки, осознала, насколько к нему равнодушна. Ну уж нет.
“Мне нужно совсем не это! Мы еще поговорим.”
“Жду не дождусь. И желательно в мельчайших подробностях.”
Недовольно фыркаю, сидя в своем закутке. Сосредоточиться сейчас на делах выше моих сил. Вставляю в уши наушники и пялюсь в окно на центральную улицу города. Разглядываю прохожих, пытаясь успокоиться и привести нервы в порядок. Передо мной вырастает знакомая фигура:
— Зайди ко мне, пожалуйста.
Встаю, неторопливо складываю наушники в кейс, поправляю выбившийся из стопки листок, затем еще один, беру телефон — всё это время директор ждет — и неторопливо шествую за Силиным в переговорку. Руководитель открывает дверь и пропускает меня вперёд. Приглашает сесть. Присаживается рядом. Смотрит на меня своими ясными глазами и наконец изрекает:
