— Ничего, отдохнёшь. Надо навестить наших дев. Приветствую, господин Джарий… — обмолвился Джевне на одной ноте.

— Я… вы… — было очевидно, что тот не верит в свою удачу. — Я жив…

— Вы живы, я обещал, что ничего не случится, — согласился Ллойву тихо. Дженве не видел его лица, но по голосу уже представил себе, насколько все скверно.

— Вы возьмете лошадей, здесь еда в дорогу. Думаю, быстро домчитесь домой… — бодро начал Дженве, стараясь не думать о цене, уплаченной за чудесное воскрешение. — Ваша дочь, Вимлин, последовала за вами сюда, в Северную Звезду, она в безопасности, но сейчас опасно ей отправляться с вами. Мы разделимся и привезём её чуть позже.

— Вим? — Джарий осторожно сел. — С ней всё в порядке?

— Всё в порядке, но вам нельзя ехать вместе, это может стать опасным для вас обоих, — Дженве поднял Джария на ноги и вручил ему поводья от лошади.

— Но как?…

— И мы бы хотели это знать, да, господин Лир? — Дженве с тревогой взглянул на понурый силуэт брата в сумерках.

— Вам придется довериться нам ещё раз, господин Калевала, — Ллойву тоже поднялся не спеша, и протянул свой плащ, — вот возьмите. Так вы будете менее узнаваемы. Доберитесь домой, вас там ждут…

— У меня не хватит всей жизни, чтобы расплатиться с вами… Но я не могу оставить Вим… — выдохнул Джарий, забираясь в седло.

— Вас будут искать. И ее тоже. Безопаснее ехать порознь. Езжайте, постарайтесь уехать как можно дальше, — Дженве хлопнул лошадь по крупу. — Мы привезём Вимлин позже.

— Я и моя семья будут бесконечно благодарны вам…

Джарий осторожно направил коня по освещенной взошедшей луной дороге, ведя второго в поводу.

— Ммм, знакомая ситуация, — пропел Бес рядом. Ллойву показалось лишним отвечать и он промолчал. — Когда-то я точно также отпустил его деда. Можно сказать, благодаря мне он имел возможность родиться.

— Ну, что навести наших дам, да Ловкач? — Дженве приобнял брата за плечи и потянул его к городу. — Ты справишься? Дойдешь?

— Да, я в порядке.

Господа Сальверсина милостиво разрешила обоим войти и даже позволила устроить себе ночлег в кладовой на заднем дворе за неимением ещё одной комнаты. Ллойву был против, но Дженве напомнил ему, что ночевать на улице сейчас опасно, а время идёт к ночи.

Девицы, выспавшийся и отдохнувшие встретили их с радостью. Марисса даже умудрилась обнять Ллойву за талию.

— Мы покушали, — ответила девочка на невысказанный вопрос. Ллойву кивнул и потянулся к своему мешку, радуясь возможности вернуться к записям. А Дженве по деловому осмотрел комнатку.

— Вим, наверное интересно узнать, что твой батюшка на пути домой. Нам разрешили вас проведать, ночевать мы будем в другом месте. Как вы тут устроились? — вывалил он новости.

— Правда? — Вимлин заметно повеселела, — вы освободили его!

— Ну, можно сказать и так, это заслуга господина Лира, да? Ловкач? — Дженве потряс замершего брата за плечо. Но девушку совсем не устроил такой поворот. Она поджала губы и отвернулась, не желая выражать благодарность этому господину.

— Я не совсем понимаю, — Ллойву перелитнул несколько страниц в своей книге. — Что это? — он распахнул разворот перед братом. На аккуратно исписанных строках нетвердой детской рукой были нарисованы какие-то каракули.

— Эммм, — Дженве откашлялся, — хммм, это… Рисунок?

— Вимлин! Марисса! — Теперь вопрос был задан притихшим вдруг девицам. — Зачем? Зачем вы взяли мою книгу?

— Ей было скучно, и я попросила её развлечь себя… — поспешила оправдаться Вимлин. — Я не виновата!

— Чтобы оставить тебе пустое место… — добавила Марисса, — чтобы ты писал свои истории. Я рисовала, где уже занято…

— Чудно, — Ллойву потер висок. Записи за последнюю декаду безнадежно испорчены. Отвратительное завершение перенасыщенного дня.

— Правда, здорово я придумала? — девчонка залезла на кровать и села рядом.

— Не расстраивайся, Ловкач, напишешь ты свои мемуары… — Проговорил Дженве с улыбкой.

— Джев… — как ему объяснить, что некоторые вещи нельзя восполнить? Для него всё всегда просто, он рад всему, что преподносит ему жизнь. Для него знания это что-то сродни несуществующему зверю в чудном лесу. Ллойву покачал головой. Невозможно… Невозможно объяснить им всем, что эта книжица стала последним приветом из прошлого. И теперь её низложили до обычных детских каракулей.

— Я… — Ллойву хотел сказать многое, но посмотрев в ясные детские глаза у плеча, не смог вымолвить ни слова. Дженве похлопал его по спине, выражая поддержку, как умел.

— Ты расстроен? — Марисса полезла обниматься, а у Ллойву не нашлось сил от неё ускользнуть. Он замер, терпеливо пережидая, когда девчонка отцепиться. В голове гудел прошедший день. Кто знает, быть может, не будь он так вымотан, реакция на испорченные записи была бы куда более эмоциональной

— Нельзя брать чужое, Мара, поняла? — проговорил Ллойву, напуская на себя строгость и складывая книгу. На это девочка радостно фыркнула.

— Мара! — и рассмеялась

— Что не так?

— Мне нравится! Мара… — девочка счастливо улыбнулась, — меня так только мама зовёт.

— Мама? — Всего слишком много сегодня. Много потрачено сил, много событий и много чужих касаний. Пора уединиться и отдохнуть. Иначе можно сойти с ума. — Как же тебя зовёт твой отец?

— Мышкой, — Марисса улыбнулась широко. И где-то в голове зазвучал сигнал об опасности.

— У тебя мама есть? — удивилась Вимлин.

— Конечно есть, — довольно сообщила Марисса, — у всех есть.

— Боги, — Ллойву поднялся. Кажется, он настолько вымотан сегодня, что готов спать даже в хлеву, на земле, где угодно. — С меня хватит…

— Отец, верно, в безопасности?

— Насколько это возможно, — согласился Дженве. — Что ж, дамы, мы вас оставляем…

— И заберём вещи…

— Очень надо, — фыркнул Вимлин на неинтересного господина.

— Завтра утром решим, что делать дальше…

Ллойву взял мешок и вышел, все ещё не в силах поверить, что труд, коим он занимался от самого отъезда, погублен детской рукой.

— Ловкач! Не спеши, ты правда расстроен? — Вскоре Дженве догнал его. — В жизни случаются вещи и похуже… Знаешь, а пошли-ка сходим в то прекрасное заведение…

— Нет, Джев, я устал, прости…

— Пойдем, отвлечешься…

— Ты там даже не был ни разу, вдруг тебе не понравится.

— Но засыпать в объятиях дамы всяко приятней, Ловкач, — брат подмигнул, — твоё целомудрие не сделает тебя святым, скорее лишит радостей жизни.

Ллойву долго смотрел в смеющиеся глаза брата, и вдруг понял, что хочет быть, как он. Радоваться каждому событию и просто быть счастливым.

— Хорошо, уговорил…

— Ура! Ты не пожалеешь, я уверен!

Клемм Йорган, прозванный Клыком за выдающийся зуб необычной формы справа, улыбнулся красотке у входа в «Кобылицу», а та оскалилась в ответ. Но Клык был не в обиде, сегодня они с товарищами пришли сюда совсем не за этим. Матушка Хилль дала знать, что этой ночью у неё необычные гости, как раз те, что безуспешно искал Чистильщик. Богатенькие «коровы»-альбиносы из Гордарии или ещё откуда, Клыку было без разницы. Главное, их всего двое, и они сейчас заняты, а со спущенными портками как известно… Верхом на девке воевать-то несподручно. Тут бы сохранить голову, а не достоинство.

Чистильщик велел обобрать «коров» до нитки, чтоб неповадно было разгуливать по вверенной ему территории, да скрываться искуснее Теней. Матушка Хилль, худая иссушенная старуха, встретила Клыка с товарищами у входа и молча кивнула в сторону комнат. Значит, там. Клык сделал знак своим людям, чтоб парочка встали возле оконцев, дабы не смогли уйти молодчики.

— Ливьела сказала, уснул…

— Один? — удивился Клык, говорили, двое.

— Один, — нехотя подтвердила матушка Хилль. Ох, и вредная старуха! Никогда не даст развлечься сверх меры. Но полезная.