Получив подмогу, защитники воспряли духом. Остатки ополчения вступили в бой с подручным оружием. С новыми силами схватка продлилась недолго. Бес вырезал почти всех, растворившись после боя в тени. А тех, кто грабил в доме, убил ещё раньше. Трупы их защитники нашли после, и вытащили во двор. Каждый из потерпевших уверял себя, что этот человек ему привиделся. Ллойву и сам не был уверен, что Бес существует.

Висметия обняла дочь, едва все закончилось и стало понятно, что опасность позади.

— Эйсенгард, вседержитель помог нам! Закройте ворота!

— Кто это?

— Эй, есть ли у них петушиное перо? — крикнул кто-то из защитников.

— Нету… — раздалось в ответ. Это отец, это его люди… У них не будет пера, у них будет Октис.

Ллойву, едва удерживаясь на ногах, направился к сараю, где держали кродов.

— Господин Лир! — Висметия догнала его. — Что с вами?

Ллойву снова сплюнул кровь, не ответив. Тонкая черная нить потянулась до земли. Он вытер рукой окровавленные губы. Молча начал седлать Ластву. Вскоре у дверей в сарай собралось прилично народу. Все, перешептываясь, смотрели, как странный господин делает свое дело.

— Господин Лир! — Висметия подошла ближе. — Вы ранены! Что с вами? Вас прокляли?

Ллойву переборол головокружение и поставил ногу в стремя.

— Куда же вы?

Он подскочил, надеясь сесть в седло, но вместо этого мир опрокинулся, и Ллойву всем телом упал на землю, потеряв остатки дыхания.

— Господин Лир… — Звуки и цвета отдалились и погасли.

Дженве не мог разорвать цепь, как не старался. Черный латаровый сплав много прочнее людской стали. Похитители скакали до самого заката, лишь с наступлением сумерек остановившись, чтобы разбить лагерь. Пленника скинули на землю и оттащили в сторонку, чтобы не мешал. Джевне только слушал, как переругивались похитители, потому что на землю его бросили спиной ко всем. Он слышал, как люди развели костер и начали готовить себе варево.

Кто-то дернул пленника за цепи на спине и тот, как куль, перевалился на спину. Над ним возвышался Дойванор Вайзе. Дурацкая маска сдвинута на затылок, а на лице гадкая ухмылка. Этого лица Дженве поклялся себе не забыть. И не простить ему смерть брата. Едва появится возможность, он был готов пожертвовать всем, лишь бы убить этого иллоя. Он поставил себе новую цель в жизни, кровавую, удушающую и разрушающую все на своём пути.

Дойванор с неизменной ухмылкой поставил ногу на грудь пленника.

— Говорят, вы опустили Аст’Эллот к материку, — развязно проговорил он на илои, чтобы людь не поняла, о чём речь, надавив на грудь сильнее. — Что ж, слуги всегда нужны, особенно если это не людь.

Дженве не ответил. В основном из-за того, что во рту у него поместилась закрепленная цепью тряпка. Всё, что оставалось — просто смотреть и запоминать.

— Молчишь? — Усмехнулся Вайзе. — Я с удовольствием бы убил твоего брата еще раз. Не представляешь, сколько раз я представлял себе, как это сделаю! Я думал, будет сложнее… А он просто ничтожен. Всегда был и остался калекой… И Изольтар так думает. Надо было прикончить его там, на Аст’Эллоте.

Промолчал Дженве и теперь.

Дойванор отошел на шаг, Октис загорелся синими искрами на его руке.

— Говорят, ему хватило бы и одного разряда. Но я привык делать все основательно.

Дженве стиснул зубы, стараясь смотреть в темное небо, вспоминая недавнюю схватку. Будь проклят Дойванор, отнявший у него самого близкого человека на этой земле. Разряд Октиса ударил его, оставив в теле легкое покалывание. Затем сразу второй.

— Как тебе? Готов взять на себя долю братца? — После этого разряды били один за другим, пока Дженве не перестал слышать и чувствовать.

— Эй, хватит! — Донеслось до него сквозь шум в ушах. Кто-то из люди подошел к ним. — Тан Изольтар сказал живым…

Дойванор улыбнулся плотоядно и отошел. Человек заглянул в лицо пленнику, убедившись, что тот еще в сознании.

— Ты все погубишь! — Выругался человек. Отошел к костру и между ним и Дойванором началась перепалка. Дженве сквозь муть в голове старался выхватить важное. Отец велел привезти его в крепость, это он понял наверняка. Поручил это Дойванору, как своему доверенному лицу. Ллойву было велено оставить, но посланник принял решение убить на месте. Все это промелькнуло в голове, рождая первородную, ни с чем не сравнимую злость. Земля загудела, отзываясь на желание асатра. Искра возвращала его к жизни, повинуясь приказу.

— Поднимите! Поднимите его! — Взвизгнул Дойванор. Наёмники тотчас подчинились. Пленник, словно куль был поднят и подвешен за цепь на ближайшем дереве. Над обоими посмеивались, а на Дойванора теперь ещё и смотрели с усмешкой.

— Нельзя, чтобы он мог дотянуться до своего демиурга, — огрызнулся Дойванор. Люди посмеялись, но спорить не стали. Ночь Дженве провел, точно куколка бабочки, подвешенный к ветке дерева. Ни поесть, ни утолить жажду ему не предложили.

Следующим утром с рассветом похитители собрали лагерь, и как и предыдущим днем, весь день провели в дороге. Дженве снова, как мешок, бултыхался на лошади поперек седла. Вечером снова привал.

— Как ты себя чувствуешь? — издевался Дойванор, — слышишь своего братца? Я вот нет, и не представляешь, какая от этого благодать. Словно незаконченное дело сделал!

Ответить Дженве не мог, цепь натёрла на щеках изрядный кровоподтёк, а сушь стиснула горло так, что даже дышать стало больно.

И снова Дойванор упражнялся во владении Октисом. Как и последующий вечер. И после.

К крепости Дженве прибыл едва соображающим, ни к чему не годным кулем. Похитители спешились во дворе высочайшей крепости из черного камня, кто-то отправился заводить лошадей, а трое подхватили пленника за цепи на плечах и потащили внутрь. Вниз по крутым лестницам и бесконечным поворотам. Голова кружилась от многодневной дороги, а мысли путались. Дженве едва ли мог сказать, где он оказался. Похитители же, пользуясь беспомощным его положением затащили в небольшую камеру, освещенную одним только чадящим факелом. Распутали цепи и быстро через петли присоединили их к закладным пластинам в стенах. Пленник оказался прикован за обе руки, а затем и за обе ноги. Кляп изо рта с опаской вынули и удалились. Асатр остался один. Словно в банке.

Едва соображая, Дженве прислушался к себе. Вокруг только камень. Черный, словно драконья сталь. Он дернул цепь. Крепление выдержало. Дернул снова. Главное, выбраться отсюда, а там он найдет и Дойванора, и отца. И поквитается за все, произошедшее за последний оборот. Но искать не пришлось. Спустя время, заполненное тишиной и дрожащим на кончиках пальцев ощущением опасности, Изольтар показался в проеме каморки сам. Камень разошёлся перед ним. Здесь даже двери нормальной нет. Отец творит всё, что ему захочется. Здесь. Один. Дженве медленно выдохнул, стараясь унять разрывающий его гнев. Факел где-то под потолком едва ли освещал обоих, скорее заставлял тени сгущаться и набухать злобой.

— Возлюбленный сын мой, — ласково проговорил Изольтар, останавливаясь вне досягаемости пленника. — Ты вернулся к нам…

— Холодноватый прием, — прохрипел Дженве, наматывая цепь на кулак, сколько позволяла длина. На левую руку и столько же на правую.

— Пока ты во власти ложных убеждений, это вынужденная мера, — согласился Изольтар. — Позволь, я объясню тебе всё.

— Твой пес убил Ллойву, — глухо прорычал Дженве, не желая слушать ничего, кроме своей злости.

— Думаю, Дойванор не хотел этого, — примирительно проговорил Изольтар. — Но ты и сам знаешь, Ллойву слаб. Это могла быть просто случайность…

— О, это была не случайность, — усмехнулся Дженве. — Поверь, я видел… я там был…

— Чтож, — Изольтар опустил голову в знак скорби. — Ллойву нажил себе врага. Ему следовало быть осторожнее.

Дженве дернул цепь и она загремела. Изольтар вздрогнул, но не отступил.

— Ты знаешь, — прошипел Дженве тихо, — когда вы все позорно бежали, твой слабый, как ты считаешь, сын принял на себя гнев Окто?