— Что? — Ллойву вдруг понял, о чем речь. Сердце заколотилось в груди, снова отдавая в плечо.

— Не вини себя, она сама сделала выбор.

Ллойву поднялся, не в силах оставаться на месте.

— Сядь, — приказал Бес. Была в его голосе такая сила, что не позволила не подчиниться. Ллойву опустился на своё место. Руки вцепились в плащ на груди. Снова не хватало воздуха. Бес с холодным интересом смотрел, как Ллойву восстанавливает дыхание.

— Твой папаша имеет большой зуб на тебя, — наконец сказал он. — С самого твоего рождения ему была неприятна мысль, что ты…

— Хватит, — Ллойву вытер холодный пот со лба. — Ты ничего не знаешь!

— Я знаю все! — Голос Беса окреп и стал сильнее бури. Так, что проводник завозился в спальнике.

— Ну, слава богам, живой, — добавил Бес обычным голосом, глядя на шевелящийся комок. Ллойву с болью опустил голову. Зачем он пришел сюда? Чего хотел достичь? Он устал, чувствовал себя больным, а этот незнакомец вгонял кол самобичевания еще глубже.

— Зачем ты позвал меня? — Глухо спросил Ллойву.

Бес помолчал, разглядывая языки пламени.

— Грядет война, — наконец сказал Бес. — Она затронет каждого. И Мариссу тоже.

Ллойву слушал, теряя нить разговора. Мысли соскальзывали на последние слова. «Она сама сделала выбор»

— Ты слушаешь меня? — Бес недовольно повернулся к асатру.

— Да.

— Тебя беспокоит прошедшее. Надо думать о будущем.

— Я не могу изменить будущего, — Ллойву подкинул дров в костер.

— Ты не представляешь, насколько не прав, — усмехнулся Бес.

— Я здесь — чужак. Больной и уставший к тому же, — Ллойву завернулся в плащ, окончательно поверив в свои слова. Холодно. Окто рано или поздно добьется своего.

— Ты — Ллойву Изольтар Найова Лир. Иллий, чье имя войдет в историю обоих миров, — жарко зашептал Бес. — Иллий, изменивший ход этой истории.

— Это не обо мне, — вяло отозвался Ллойву. — Тебя обманули…

— Ты ошибаешься, — голос Беса снова набрал силу. — В твоих силах предотвратить многие вещи.

Ллойву взглянул в лицо своего собеседника. Кто это такой? Почему он здесь? Чего добивается? Зачем он, Ллойву, отправился в этот поход без Дженве? Чего хотел достичь? Вспомнились слова отца «всего лишь слабый, никчемный Жертвенный, желающий достичь величия», и Дойванора «сломанный калека». Они оба правы.

— Я устал, — признался он. — Ты знаешь, быть может, тебе нужен Дженве? Не я.

Бес помолчал, внимательно вглядываясь в лицо асатра.

— В тебе говорит твоя слабость. Но ты не спрячешься за ней от своего предназначения.

Ллойву не ответил. Хотелось сейчас услышать рядом голос Дженве. Не этот.

— Предназначения? — Ллойву улыбнулся после паузы. Опять эти людские суеверия. — Я не верю в это.

— И тем не менее, — Бес вдохнул полной грудью холодный воздух. — Ты отыграешь свою роль.

— Скажи, — Ллойву повернулся к собеседнику. — Ты человек? Людь?

— Я был им когда-то, — кивнул Бес.

— Кто же ты теперь?

— Я? — Бес рассмеялся. — Ты не веришь в людские суеверия, как мне объяснить тебе?

— Попробуй. Я пойму.

— Возможно, тебе еще рано знать об этом. Сначала я хотел спросить, понял ли ты, чего я хочу от тебя?

Ллойву надменно повел плечом.

— Твои сказки о предназначении меня не трогают. Война внизу — дело люди. Мы не должны вмешиваться. Я сказал это и Дженве.

— Но он считает иначе…

— Он судит со стороны своего характера. Ему трудно наблюдать несправедливость.

— А тебе?

— Сила асатров велика в сравнении с человеком, — Ллойву потер гудящий висок. — Я считаю, мы должны стоять в стороне.

— Но другие асатры уже вступили в войну, — возразил Бес. Ллойву застыл. Худшие предположения нашли подтверждение. Дело принимало скверный оборот. Но так ли это?

— Это точно?

— Точнее не бывает. Отсюда мне многое открыто.

Ллойву застыл. Значит все-таки отец.

— Вон там, — Бес указал в сторону пальцем. — Выросла крепость из черного камня. Люди не могли возвести ее за столь короткий срок, значит дело в вас…

Ллойву не ответил, переваривая сказанное.

— Я позвал тебя, потому что одному тебе не справиться, — продолжил Бес. — Ты неизбежно гибнешь при любом раскладе.

— Вот как… Тебе разве не безразлично?

— Нет, — Бес вздохнул. — Я помогу тебе. Не ради тебя, ради Мышки.

— Мариссы? — Ллойву улыбнулся. — Ты заботливый отец, хоть и оставил ее…

— Ей лучше жить среди людей, — холодно оборвал Ллойву Бес. — Решение далось нам не просто. Но она вернется к нам. Через три года.

— Что случится через три года?

— Все закончится, — Уклончиво ответил Бес. — Я хотел бы помочь тебе, но я должен находиться здесь.

— Что тебя держит? — Вяло спросил Ллойву. Усталость одолевала его все больше. Клонило ко сну.

— Я не могу допустить, чтобы люди пришли сюда. В наш дом, к нашему очагу, — Бес кивнул на провал справа. — Никто не должен попасть туда.

— Поэтому ты отгоняешь отсюда людь? — Догадался Ллойву. Бес кивнул.

— Это поправимо, — Ллойву поднялся. — Я могу закрыть вход. Навсегда.

— Навсегда не надо, — возразил Бес. — Мышка не сможет вернуться, когда придёт время…

— Когда придет время, я открою проход. Если не я, то Дженве сможет это сделать. Но ты будешь свободным.

Бес подумал.

— Хорошо.

Ллойву подошел ко входу в тоннель. Прижался всем телом к холодному камню. Искра подсказала ему структуру породы. Немного усилий. На глазах Беса проход зарос сталактитами и сталагмитами на всю свою длину. Ллойву, покачиваясь от усилий, отошел к костру и сел на свое место. Помолчали.

— Благодарю, — Бес взгляну на посеревшее лицо Ллойву. — Ты можешь отдохнуть. Твой демоненок не подойдет к тебе, пока я здесь.

Ллойву поднял на Беса глаза цвета темного моря.

— Кто же ты?

— Теперь я твое крыло за плечами…

Усталость сморила Ллойву совершенно. Он лег у костра, завернувшись в плащ. Сморгнул муть на глазах. Показалось, или и вправду, за спиной Беса выросли два огромных черных крыла? Наверное, он бредит от усталости. И Ллойву провалился в черную бездну сна без сновидений.

Пивень проснулся от назойливо пробиравшегося к телу холода. Даже во сне он замерзал на склоне, не в силах двинуться с места. Проклятый иллий. Пивень открыл глаза. Над головой — серый камень в мерцающих в свете костра прожилках уходил куполом куда-то вверх. Во мраке очертания купола размывались. Где-то капала вода. От расщелины входа тянуло холодным воздухом. Пивень приподнялся, скидывая с себя меховое одеяло. Однако, он жив и даже цел. Последнее, что он помнил, это буран, сбивающий с ног и глубокий сугроб, куда Пивень провалился. Кобыла вырвала поводья и исчезла в снежном буране. Проводник взглянул на дрожащую фигуру и костра по левую руку. Вот так номер. Неприятный господин вытащил его из бурана? Принес сюда и отдал свой спальный мешок, чтобы он, Пивень, смог согреться. Звучит неправдоподобно. Что ж, может, этот господин не так уж плох.

Костерок мирно потрескивал сырыми ветками. Кто-то поддерживал огонь все это время. Но кто? Пивень огляделся еще раз. Чудной зверь прижался боком к своему хозяину и, положив голову на гибкой шее на спину, спал. Мешки с вещами свалены тут же. Пивень потянулся к пожиткам. Есть хотелось так, что, казалось, живот прирос к спине. Распахнув лямки, Пивень выкопал себе мясо и хлеб. Повертел в руках попавшуюся в руки книжицу в черном переплете. Оглянулся на иллия. Вот чудак. Пишет и пишет. А чего писать то? Кто прочтет? Никто! Кинул книжицу обратно. Мелькнула мысль, что где-то здесь должен лежать и кошель. Но разум подсказывал, что кошель на поясе. Они тут вдвоем. Без свидетелей. У господинчика есть золото наверняка. Взять, да и тикать отсюда. Тем более, что в проем пещеры было видно звездную ночь. Буря стихла. Можно и уйти с награбленным. Никто его искать не станет. Уж точно не этот манерный фарфоровый господин. Пивень оглянулся. После. А пока поживиться с мертвых.