— Что же они не отступят?

— С ними мы не воюем…

— С ними можно договориться!

— Встретим их у Седой пади, там и поговорим.

Джарий взглянул на суровое лицо своего гостя. Дженве как и в прошлый раз молча слушал, не встревая.

— Ты с нами? — спросил Джарий, коснувшись плеча. В последний раз чужак отказался, сославшись на то, что желал быть в стороне. Что он скажет теперь? Джарию казалось, что он в неоплатном долгу перед теми чужаками, что вернули его к жизни и вернули невредимой дочь. Сейчас казалось важным, держаться вместе.

— Да, я с вами, — холодный, отчуждённый взгляд пробирал до костей. Что-то произошло с ним за время его путешествия. Что-то тревожит душу, заставляя её покрываться толстым слоем льда, что отражался сейчас в глазах. — До конца, каким бы он ни был…

— Останься!

Мильен по настойчивой просьбе проводила брата к кродовням, где отдала ему личного крода в пользование и теперь смотрела, как Ллойву седлает животное, чтобы отправиться в дорогу. Больше никто не вышел проводить его, хотя многие встречали, как героя. Что стало с этими иллоями? Один удар и ты падаешь с пьедестала, возведённого ими же для тебя. Словно колосс из песка.

— Ты же не воин, Ллойву, ты и сам это знаешь! — шансов уговорить нет, но можно утешать себя мыслью, что она хотя бы попыталась. Ллойву провёл в постели ровно столько, сколько было необходимо, чтобы встать на ноги, и сразу собрался в дорогу. Старейшины хранили молчание, игнорируя гостя полностью, словно не было встречи и чествования пару дней назад. Как быстро можно потерять их благосклонность.

— Я обещал, Милле, и потом, это то, что мы должны сделать… — Ллойву подтянул ремни у седла. Внтури всё застыло от наступающей безысходности, даже проблемы со здоровьем отодвинулись на второй план. Сейчас внутри билось настойчивое желание быть в другом месте.

— Кто мы?

— Я и Джев, я не могу его оставить одного?

— Но… — Мильен прикусила губу до крови. Старейшины отказали брату в поддержке. Мало того, велели ему убираться прочь оттого, что посчитали себя оскорблёнными из-за последней выходки. Будь эти старики помоложе, а Ллойву покрепче, дело закончилось бы Кейме, но к счастью, эти дураки слишком трусливы, а брата хватил удар прямо на заседании. Громче всех выступал Гекато Вайзе, а остальные молча согласились. Это проклятье молчания, когда говорит один, а остальные соглашаются, хотя в глубине души, возможно, и рады возразить. Но Ллойву прав. Был прав тогда и сейчас тоже. Отчего они не видят этого? Не хотят видеть. Это общее дело. Теперь она начала понимать это, и понимать брата, его одержимость и стремление к справедливости. Советник, возможно видел всё это в сыне, и отцу претило, что его личные установки не позволяли быть хоть на пядь выше отпрыска. Это зависть, потому что за Ллойву она бы пошла… и не только она.

— Процветай, Милле, быть может, мы увидимся потом, — Ллойву забрался в седло.

— Да, — Мильен хотела сказать ещё многое, но сдержалась, только лишь махнув рукой, провожая брата в путь. Ллойву вывел крода на укатанную дорогу. Мильен долго смотрела ему вслед, пока он не стал похож на крохотную фигурку на склоне.

— Я слышал Ллойву вернулся, где он? — к кродовням спустился Меоке, загоревший и бодрый.

— Он уехал, — Мильен опёрлась спиной о столб открытых ворот и взглянула на сводчатомый потолок. Кроды протяжно завыли, чувствуя её тоску.

— Даже не повидались, — фыркнул Меоке, присаживаясь на небольшую чурочку у входа. Взглянул с ожиданием на сестру.

— Что? — Мильен обратила на него внимание.

— Мне тут порассказали в общих чертах… Ллойву как всегда, в своём репертуаре. Я даже пожалел, что не видел, как он вставил этим занудам штырь в задницы. Признавайся, сестрица, ты что-то задумала…

— Если даже и так, ты бы поддержал меня? — лукаво улыбнулась Мильен, — Как Ллойву? Они со старшим братцем всегда были не разлей-вода. Я даже завидую. Почему у нас с тобой нет такого?

— Смотря о чём речь, — Меоке устроился удобнее, приготовившись слушать, стряхнул грязь с сапогов, — рассказывай…

Никто не препятствовал Ллойву при выезде, и он спокойно преодолел склон, а после и ущелье, выехав снова на заснеженную балку. Буря улеглась и теперь открылась величественная картина. Долина, цветущая в ожидании недолгого лета и голубоватые хребты в дали. Новая, прекрасная земля, что никак не могла усмирить своих обитателей, бесконечно воюющих друг с другом. Где-то далеко виделись тёмные пятна армий, а ещё дальше терялся в дымке и Аст’Эллот. Они уже рядом. Надо успеть. Руки пощипывало холодом, а дыхание поднималось к небу облачками.

— Рад тебя видеть в добром здравии. Ты же понимаешь, что не пройдёшь здесь, — услышал Ллойву знакомый до боли голос.

— Надеюсь, когда всё закончится иметь возможность убить тебя, — ответил асатр, склоняясь в седле к чёрной голове у морды крода. — Уж очень хочется.

— Получишь, ты всё получишь, благородный асатр дома Лир. Они не послушали тебя? — Бес поднял лицо к свету, щурясь довольно, как кот.

— Они следуют иному плану, тому, что придумал отец, — нехотя отозвался Ллойву, признавая своё поражение.

— И что же это за план?

— Уничтожить всё чужими руками, чтобы затем возвести новое.

— Отличный план, — сощурился Бес, придерживая рукой повод крода.

— Отличный план, — эхом повторил Ллойву, пытаясь понять, что происходит там, в дали. — Что Дженве? Он довез дев до места?

— Да, они добрались без происшествий. Твой брат хорош в планировании и скрытности. Даже моя помощь понадобилась всего раз. Теперь у нас самая масштабная задача.

— Он хорош во всём, — улыбнулся Ллойву, потом посерьёзнел, — у нас?

— У вас, сейчас идут мелкие стычки между южанами и местными. Но не за горами решающая битва…

— Я должен быть там… — Ллойву глубоко вдохнул, словно пробуя свои возможности. Всё в порядке. Словно не было удара пару дней назад. Это сродни чуду. Он знатно задолжал судьбе за все свои воскрешения.

— Не сразу, — возразил Бес, растворяясь в воздухе. За спиной послышался топот ещё одного крода. Ллойву оглянулся, опасаясь увидеть погоню. Рукоять кимейра привычно легла в ладонь.

— Ллойву! — Это всего лишь Мильен, довольная, как никогда. — Ты не взял провиант!

— Я надеялся ускорить свой отъезд, — как не хотелось отрицать, но Ллойву был даже рад увидеть сестрицу в походном мужском одеянии. Ей идёт. — Что ты здесь делаешь?

— Привезла тебе одежду… и провизию, — Милле похлопала по мешку, навьюченному на спину крода за седлом. — И я еду с тобой!

— Нет, нет, нет, это не твоя война Милле! — Ллойву нахмурился, — это опасно, вернись сей же час!

— Это и не твоя война! — дерзко возразила астера, и не думая возвращаться, — я еду с тобой, и не смей мне возражать! Я обладаю Искрой так же как и ты! Ты всего лишь второй после Дженве и точно не отец, ты не можешь мне приказывать.

— Милле… — Ллойву покачал головой, придумывая аргументы, но не смог найти ни одного. Она имеет право быть там так же, как и он. — Меоке знает? Хоть кто-то?

— Им наплевать! А Меоке нас догонит чуть позже, сказал, что обеспечит нам подкрепление.

— Что? — рассмеялся Ллойву, — Милле, никто не даст нам подкреплений! Мне было сказано об этом напрямую!

— Ты просто не там ищешь, братец, — Мильен подмигнула, — нет смысла пытаться расшевелить этих зачерствевших стариков.

Ллойву замер. Он не принял в расчёт молодую кровь, и это стало ещё одной его ошибкой. Слишком их много, слишком много…

— Ну, что, в путь? — Милле бросила брату свёрнутый тёплый плащ, — я так понимаю, мы спешим?

— Пусть танцует! — гоготал захмелевший гость, — заставь её!

Иритийка несмело оглянулась на хозяина и получив милостивый кивок, начала свой танец сначала. Округлые движения обнажённых рук завораживали, а искрящийся шёлк на бёдрах заставлял всех гостей нетерпеливо ёрзать на скамьях. Руки танцовщицы взлетали к своду и опадали, рассказывая о далёких, недостижимых землях, об опасных путешествиях и дальних переходах, где можно взять в рабыни вот таких же гибких, как лоза дев. Вино и пиво лилось рекой и Хитрец уже подумал, что пора бы поговорить с Латидом Вакром, прибывшим в столицу на переговоры, что можно увлечь его в уединённые покои и потолковать по душам.